Марта Акоста - Счастливый час в «Каса Дракула» Страница 26

Когда я оказалась на достаточном расстоянии от дома, где уже было не так рискованно произвести шум, откупоривая контейнер, я вскрыла пластиковую коробочку и принялась поедать грибы. Они были приправлены имбирем и оказались очень вкусными. Если забыть о побеге, эта ночная прогулка была просто восхитительной. Как же все-таки здорово иметь дом за городом, есть на природе, оставлять двери незапертыми, видеть мириады звезд на чистом ночном небе, просыпаться от крика петуха и… и слышать за спиной топот преследующих тебя тварей!

Прежде чем пуститься наутек, я успела обернуться всего лишь раз, и этого было достаточно: ко мне мчались волки! Сумка больно била меня по ногам. Я решила резко свернуть, чтобы обхитрить животных, наделенных мозгом величиной с орех и примитивным стадным инстинктом.

Я бросила свой пластиковый пакет в надежде, что запах приготовленной на гриле еды отвлечет этих тварей. Продираясь сквозь кусты, я увидела свет, лившийся из окна белого соседского коттеджа. Он манил к себе, словно маяк. Протискивая ступни ног между горизонтальными перекладинами, я перелезла через забор и упала в колючий кустарник, росший по другую сторону ограды. Мы с волками завизжали: они — от разочарования, я — от боли, пытаясь высвободиться из зарослей ежевики.

Задыхаясь, я изо всех сил старалась успокоиться. Мне удалось убежать от зверей и выбраться к скромному белому коттеджику, этакому casita' [35], который, судя по всему, принадлежит небогатым, но честным провинциалам.

Волки силились прорваться сквозь ограду, и тут, на мою удачу, дверь коттеджа открылась. Чуть было не разрыдавшись от счастья, я побежала к дому и сразу же наткнулась на темный силуэт какого-то мужчины.

— Милагро, что ты тут, черт возьми, делаешь? — воскликнул он.

На меня смотрел не на шутку озадаченный Освальд.

Глава десятая

В которой наша героиня сталкивается лицом к лицу с негодяем

Увидев его так близко, в темно-синей трикотажной рубашке и джинсах, я подумала, что этот подлец еще красивее, чем мне казалось. Неприятности не оставили у него на лбу ни единой складочки, тревоги и беспокойства не испортили кремовую кожу ни единым прыщиком, а его тело непонятно с какой стати выглядело здоровым и стройным. Только волосы были в беспорядке — торчавшие в разные стороны кудряшки как бы говорили: «Чрезмерен мир для нас, пойдем-ка снова спать!»

У ограды послышался характерный шорох, и я поняла: одно из красноглазых чудовищ протиснулось сквозь перекладины забора. Я вздернула руку, чтобы ухватиться за Освальда. Пусть он сделал мне много плохого, но все равно очень жаль, что его мышцы вот-вот разорвут в клочья.

Возможно, Освальд посчитал, что я решила его ударить, потому что отошел от меня и позвал:

— Эй, Дейзи!

Готовая биться до самого конца, я повернулась чтобы встретиться взглядом со зверюгой. На меня смотрела какая-то лохматая собачонка.

— Освальд, — сказала я, — «Что ты тут, черт возьми, делаешь?» это вряд ли подходящее приветствие, я ведь оказалась здесь по твоей вине.

Сморгнув слезы, я опустила дрожащие руки.

— Я хотел сказать, что ты дразнишь животных и лазишь через заборы.

Освальд внимательно посмотрел на меня, а я отвернулась, чтобы он не заметил темных кругов под моими глазами. Я стеснялась своего ужасного вида и была уверена: он стоит и удивляется — с чего это вдруг его потянуло ко мне? Скрестив руки, я прикрыла грудь.

— Хочешь овсянки? — наконец заговорил он. — У тебя голодный вид. Еда помогает мыслить.

— Мне не нужна твоя жалость.

— А я и не собирался тебя жалеть. Просто предложил тебе овсянки. Заходи. — Его глубокий низкий голос выводил слова мягко и нежно и потому все, что слетало с его губ, звучало крайне соблазнительно.

Я продолжала стоять на том же месте.

— Эдна сказала, что ты живешь в хижине.

— По мнению бабушки, это и есть хижина.

Я нерешительно продвинулась вперед на несколько шагов. За дверью располагалась просторная комната, обставленная совершенно не гармоничной мебелью. На одной из стен висели плакаты, демонстрирующие анатомию домашних животных. Металлический письменный стол оливкового цвета был завален учебниками. Освальд указал на него и пояснил:

— Это мой командный пост.

— Чем командуешь? — поинтересовалась я.

— Сейчас я помогаю Гэбриелу отслеживать членов КАКА. Меня ведь посадили под домашний арест.

— Ты поэтому не пришел сегодня на барбекю?

Освальд пожал плечами:

— Я и так ем много овощей.

— А при чем тут овощи?

— Ни при чем. Просто я и так ем их в избытке. У тебя с этим какие-то трудности?

— У меня сейчас много трудностей, Освальд, но твои отношения с овощами к их числу не относятся. — Почему-то это фраза прозвучала не так ядовито, как я предполагала.

— Так будешь овсянку или нет? — спросил Освальд.

Он направился на совмещенную с комнатой кухню. Похоже, члены этой семьи — кулинарные фетишисты, потому что все тамошнее оборудование состояло из новых дорогих моделей, стилизованных под старую кухонную утварь. Стойка для посуды, помещавшаяся рядом с мойкой, иллюстрировала одиночество — одна-единственная тарелка, бокал для вина и кружка.

Освальд наполнил кастрюлю водой и насыпал в нее немного соли. Судя по всему, он не был знаком с известным высказыванием: если наблюдать за кастрюлей с водой, она никогда не закипит. Возможно, вампиры его не используют. Может быть, у них это звучит так: «Если наблюдать за кровеносным сосудом, то он не прорвется». Пока Освальд смотрел на кастрюлю, я могла спокойно глядеть на него и вспоминать тот головокружительный момент в отеле «Крофт».

Вдруг его обрамленные темные ресницами глаза украдкой стрельнули в мою сторону. Он и вправду тайком наблюдал за мной и выглядел при этом ужасно виноватым.

— Я очень рад, что у тебя все в порядке, — наконец сказал он.

— Ты действительно считаешь, что у меня все в порядке? Я ведь, между прочим, гощу в доме, кишащем вампирами. Они могут напасть на меня в любой удобный момент.

— Недоедание представляет для тебя гораздо большую угрозу, чем мистические существа. Возможно, у тебя слишком богатое воображение.

Если бы я совсем недавно не перепутала собак с адским тварями, я наверняка нашла бы, что ответить.

— А как насчет извинений?

Лицо Освальда напряглось, и я подумала: неужели он решил обвинить во всей этой неразберихе меня?

— Черт побери, Освальд, ты даже не удосужился сообщить мне, что у тебя есть невеста. Она осматривала меня сегодня в больнице. Знаешь, какое это было унижение?