Разоблачение - Эвангелина Андерсон Страница 26

Как бы то ни было, Меррик не знал, что делать. Он никогда не утешал девушек. Большинство женщин при встрече с ним убегали как можно быстрее — ни одна из них не искала убежища в его объятиях.

— Успокойся. Все в порядке, — грубо сказал он и осторожно похлопал Элизу по спине.

— Но он поймает меня! Он найдет меня!

Истерика маленькой женщины становилась все сильнее. Нужно что-то другое — он должен как-то успокоить ее, иначе она совсем потеряет рассудок. И последнее, что ему нужно на его звездолете, — это неуправляемая женщина.

— Нет, не найдет, — прошептал Меррик ей на ухо. Осторожно, чтобы не причинить ей боль, он крепко прижал девушку к себе, так нежно, как только мог. — Все в порядке, детка, — произнес Меррик, стараясь сохранить голос низким и успокаивающим. — Теперь ты со мной. Я больше не позволю ему причинить тебе боль.

— Это правда? О, спасибо! — Меррик почувствовал, как что-то мягкое коснулось его покрытой шрамами щеки, и удивился, когда понял, что это были ее губы — девушка оставила на его щеке поцелуй. — Спасибо тебе огромное. И… — она отстранилась, чтобы посмотреть на него. — И ты заберешь меня отсюда?

— Далеко, — твердо заявил Меррик. — Я клянусь.

Ее большие карие глаза наполнились облегчением.

— Спасибо… — начала Элиза говорить снова. Но тут ее прекрасные глаза закатились, и маленькое тело обмякло в его руках.

— Богиня! — Меррик с ужасом смотрел на безжизненное тело в своих руках. Девушка не дышала, и на этот раз стазис-камера не имела к этому никакого отношения.

Глава 12

Посадка на Транк Прайм прошла легко. Несмотря на то, что Раст получил всего несколько уроков, шатл Киндредов, казалось, реагировал на его управление так, словно детектив летал уже много лет. Раст хотел бы сказать то же самое о реакциях Надии. С тех пор как они поссорились два дня назад, она была отстраненной и холодной — такой же холодной, как замерзшая пустошь, на которую им предстояло приземлиться.

«Не надо было говорить ей о своих чувствах. Не надо было вообще ничего с ней обсуждать», — в сотый раз повторял себе Раст. Но он ничего не мог с собой поделать. Когда оказывался рядом с Надией, все практичное и разумное вылетало из его головы, оставляя лишь нелепые, бесполезные эмоции. И когда Раст смотрел на нее, одно слово светящимися красными буквами пульсировало в его сознании — «Моя».

«Она не моя и никогда ею не станет, — сурово сказал он себе, наблюдая, как на смотровом экране увеличиваются белые пики и заснеженная тундра Транк Прайм. — Даже если я выиграю это испытание, она все равно останется под запретом. Логично, что Сильван хочет, чтобы Надия вышла замуж за Киндреда или одного из своих, а я не являюсь ни тем, ни другим. Поэтому я дал ему обещание и не собираюсь его нарушать».

Несмотря на всю его решимость, мысль о том, чтобы отдать Надию другому мужчине, вызывала у него тошноту. «Так что не думай об этом, — сказал он себе, выполняя посадку. — Просто сосредоточься на деле — освободи ее от кровных уз, чтобы больше не пришлось выходить замуж за этого ублюдка-жениха».

Посадка прошла гладко, и вскоре маленький корабль приземлился на посадочное поле, покрытое короткой голубовато-серой растительностью. Раст вздохнул и поднялся, разминая шею и потягиваясь, чтобы избавиться от напряжения в плечах. Несмотря на то, что технология Киндредов давалась ему так легко, Раст все равно нервничал перед посадкой и был рад, что все закончилось. Конечно, плавный и безопасный спуск был не так сложен, как то, что предстояло сделать.

«Теперь начинается самое трудное», — мрачно подумал он. Сделав глубокий вдох, он позвал:

— Надия, мы прилетели.

Раст не особо ждал ответа — после их ссоры Надия в основном оставалась в своей каюте, а когда выходила, отказывалась с ним разговаривать. Раст был уверен, что за последние несколько дней она пережила еще несколько приступов боли из-за кровной связи, но, хотя ему так хотелось обнять ее и облегчить боль, она отказала ему, когда он постучал в дверь. Поэтому Раст удивился, увидев, что Надия вдруг стоит в дверях, одетая в свой недавно заживший тарп, который приобрел форму теплого зимнего пальто.

— Я готова, — резко сказала она. — Мы сможем пойти, как только ты наденешь плащ из кожи вранна, который Сильван передал для тебя. — Она протянула ему огромный сверток бирюзового меха, который, казалось, как раз подошел бы его крупной фигуре.

— Кожа вранна, да? — Раст взял у нее сверток и закутался в плащ, чувствуя, что почти задыхается от жара. — Уф, чертовски жарко. Может, мне стоит просто понести его в руках?

Надия пожала плечами.

— Как хочешь. Только вот жители других миров замерзают до смерти за то время, которое требуется, чтобы добраться от корабля до двери грота, — она кивнула на смотровой экран, который показывал арочный проем в склоне горы в нескольких сотнях ярдов от них. — София чуть не умерла.

— Спасибо за предупреждение, — сухо отрезал Раст. — Думаю, тогда я не буду снимать его.

— Делай, что хочешь, — она пожала плечами. — Мне все равно.

Надия попыталась отвернуться, но Раст схватил ее за плечо и притянул обратно.

— Надия!

— Что? — Она посмотрела на его руку на своем плече, как будто та была пауком. — Мы не связаны, Раст. Тебе лучше не трогать меня.

— Так вот из-за чего все это было? Из-за того, что я отказался лишить тебя девственности? — потребовал он ответа. — Потому что сказал тебе, что никогда не смогу тебя трахнуть?

Ее бледные щеки покраснели от этих грубых слов, но Надия высоко подняла голову.

— Ты сам разберешься.

— Если бы я мог разобраться — понять тебя — стал бы самым счастливым человеком, — прорычал Раст, глядя на нее. — К сожалению, я ничего не понимаю, и ты не даешь мне ни одной подсказки, на которую мог бы опереться.

— Значит, мы в равных условиях, Раст, — она положила руку на бедро. — Потому что я тоже не могу понять тебя. Я даже не знаю, почему ты здесь, ради чего вступился за меня.

Слова «Потому что я люблю тебя!» застыли на его губах, но Раст крепко зажмурился. Надия сочтет его сумасшедшим, если он так заявит о своих чувствах. Не говоря уже о том, что эти чувства не имеют значения — она никогда не будет его.

— Потому что… — наконец заговорил он неубедительно, — потому что это моя вина, что у тебя вообще