Будешь моей - Екатерина Котлярова Страница 26

длинные ресницы подрагивают, после чего девчонка глаза распахивает, заставив рухнуть меня в бездну. Зрачки в шоколадных глазах расширены, а в их глубине плещется неприкрытое желание. Робкое, как вся эта девчонка, но легче от этого не становится. В паху всё сводит от желания. Настолько сильного, что становится больно. Костяшками пальцев с нежностью провожу по румяной щёчке. Медленно опускаю руки на хрупкие плечи и стягиваю пуховик, не глядя отбрасывая его в угол комнаты. Отвожу светлые волосы в сторону, чтобы губами коснуться тонкой шеи, чтобы почувствовать пульс губами. Эля вздрагивает и издаёт едва слышный стон, откидывая голову назад и открывая больше доступа к бледной коже. Провожу носом до самого ушка, задерживаюсь особо долго у мочки, чуть прикусывая её и оттягивая зубами. В то время как руки вниз по ладному телу ползут, чтобы подцепить кофту и потянуть наверх, не давая ни единого шанса Эле засомневаться или застесняться. Верхняя часть гардероба отправляется вслед за курткой на пол. Дыхание застревает в груди, когда обнаруживаю, что девчонка без лифчика. Маленькая аккуратная грудь, со сжавшимися сосками так и просится в рот.

— Не смей, — хриплю, когда чувствую, что девчонка смущается и дёргается, чтобы прикрыть ладошками грудь.

— У меня маленькая… — сиплый, прерывистый голос Эли колючим наслаждением проникает под кожу и разливается чистейшим кайфом по венам.

— Глупая, — шепнул в её ароматную кожу, ведя носом от шеи к груди, чтобы накрыть губами сжавшийся сосок и чуть прикусить. Чтобы вызвать из груди малышки очередной прерывистый вздох. Глаза закатываются от наслаждения. С девчонкой всё иначе. Совсем не так, как с другими. Рядом с ней меркнут даже самые опытные. Просто прикасаться к ней сродни оргазма. Её стоны и частое дыхание разносятся наслаждением по венам. Её запах пьянит похлеще крепкого алкоголя. Я смакую её, как самое дорогое вино. Языком провожу по коже, наслаждаясь вкусом кожи.

— Макс… — тонкими пальцами вцепляется в плечи и голову назад откидывает, издавая стон. За то, как она произносит на выдохе моё имя я готов убить. Готов отдать всё, что у меня есть. Только бы она продолжала шептать моё имя с таким пристрастием, с такое любовью, как сейчас.

Опускаюсь перед девчонкой на пол на колени. Расстёгиваю пуговицу на джинсах, медленно тяну вниз.

— Максим, — назад чуть подаётся, ноги сводит, пытаясь препятствовать. Вопреки желанию, от которого её потряхивает, стесняется дико. До слёз в карих глазах.

— Всё хорошо, маленькая, — снова хрип. Подаюсь и целую впадинку пупка. Эля вздрагивает и ноготками чуть царапает затылок, взволнованно дыша.

Целуя животик, на котором выступили мурашки и тонкие волоски встали дыбом, стягиваю джинсы вниз. Приподнимаю одну ногу и оставляю короткий поцелуй на коленке. Пальцы Эли соскальзывают на плечи и с силой сжимают. Сняв штанину, повторяю те же действия со второй ногой. Откидываю в сторону джинсы и застываю, глядя на девчонку снизу вверх. Не обращая внимания на ломоту в паху, любуюсь той, что предназначена мне самой природой. Той, что всегда будет моей. Той, что подарит мне детей и семейный уют. Моя! Вся эта белокурая красавица моя.

Чувствую, что Эля вновь смутилась. Чувствую, как руки с моих плеч убрать пытается, чтобы прикрыться. В простых хлопковых серых трусиках выглядит для меня Богиней. Никого прекраснее не видел. Ничьё тело не вызывало такое острое желание, такую потребность оказаться внутри желанного тела.

Перехватил ладони, поцеловал поочерёдно прохладные пальцы и вернул на затылок. Одним быстрым движением трусики с девчонки сдёрнул и одновременно с ней дыхание задержал. Чёрт. Как сдержаться? Как не потерять контроль и не сделать больно?

Прикрыл глаза и задышал прерывисто, совершив ошибку. Запах возбуждения девчонки проник в лёгкие. Огненной лавой разнёсся по телу. Распахнул глаза, обхватил бёдра Эли левой рукой, а правой под левую коленку подхватил и закинул ногу себе на бедро.

— Макс… что ты творишь… Боже, Максим… — зашептала заполошно, смущаясь настолько, что карие глаза слезами наполнились.

— Ты так прекрасна девочка моя, — прошептал, оставляя лёгкий поцелуй на внутренней стороне бедра. — И я собираюсь попробовать тебя на вкус. Всю. Я ведь обещал, девочка моя, что на твоём теле не останется ни единого участка, которого не коснуться мои губы.

Эля

— Макс, — снова пытаюсь запротестовать, когда горячие губы проходятся по внутренней поверхности бедра. Неловко. Смущающе. Горячо и порочно. Если бы не сильная рука, крепко удерживающая мои бёдра, я бы обязательно свалилась на пол. Колени подкашиваются, а всё тело прошибает дрожью. Каждая волосинка встала дыбом. Мне кажется, что каждый участок кожи оголился. Пылал. И от любого прикосновения к ней под ней взрывались мириады фейерверков.

С губ то и дело срываются громкие стоны, которые я уже не пытаюсь сдерживать. Потому что все силы уходят на то, чтобы не упасть. Ибо губы любимого прижимаются к самому сосредоточению желания. Мне кажется, что я расцарапала плечи Максима до крови, но разжать пальцы нет сил. Низ живота сводит от остроты ощущений.

Каждое прикосновение горячего языка сродни мощнейшему разряду тока. Клянусь, если бы я была лампочкой, то я непременно бы вспыхнула ярче всех звёзд во Вселенной. Пальцы любимого поползли от коленки вверх, лишь обостряя ощущения. Выше и выше, туда, где во всю хозяйничает язык.

— Макси-и-им, — умоляюще застонала я, когда парень вдруг отстранился. Сама бесстыдно подалась бёдрами вперёд, до потери сознания желая, чтобы он продолжил. Глаза распахнула, которые незаметно для себя зажмурила от наслаждения, и посмотрела на парня сквозь дрожащие полуопущенные ресницы. Макс смотрел так, что я забыла, как дышать, как можно двигаться. Всё в этом мире потеряло значение в данный миг. Я вижу только красивое лицо любимого парня, который вот-вот станет моим первым мужчиной. Его блестящие припухшие губы, его заострившиеся черты лица и его светящиеся мягким голубым светом глаза. Завораживающе красиво, необычно, прекрасно. Будто неоновая подсветка в его глазах оказалась.

— Я люблю тебя, девочка моя, — быстро пробежав языком по губам, хрипло прошептал парень, удерживая взглядом мой. — И ты моя. Вся моя.

— Твоя, — с трудом разлепив губы, согласно шепнула в ответ, не узнав собственный голос. — Макс, почему у тебя глаза светятся?

— Потому что и волк, и человек признали в тебе свою пару. Ту, которой мы будем принадлежать до последнего дня. До последнего вдоха.

Волна тепла разлилась по всему телу. От щемящей нежности, которая разлилась в груди, на глазах вновь