Инна Юсупова - Поцелуй принцессы - и вся Империя в придачу Страница 27

И как можно скорее.

Теперь её под охраной отвезут в Ву-Тэру… а уж там супруг непременно придумает сообразное её проступку наказание. Но не это сейчас пугало молодую женщину — хотя гнев супруга всегда был страшен ей до дрожи. И даже не то, что из-за ее безумного поступка империя понесла такой огромный ущерб. Молодая женщина сейчас понимала, что остававшаяся в Аль-Шапоре семья не одобрила бы её бегство от мужа, и обвинила бы в малодушии, назвав недостойной той великой миссии, которую они хотели на нее возложить — стать правительницей земель своих предков и вновь привести их к величию и славе. Гораздо сильнее сейчас Лэйсу волновало то, что из-за её беспечности пострадает Мартьен. Мысль о том, что лишь она, она одна виновна в том, что с ним случилось, была нестерпима. Ценой неожиданно удавшейся хитрости ей удалось отсрочить расправу над ним. Но если она срочно что-то не придумает, его судьба будет ещё страшнее — принц Корилад был изобретателен в жестокостях над своими врагами.

Лэйса чувствовала, что действовать надо немедля, сейчас, пока рэ-Бэркон пребывает еще в эйфории от своего неожиданного везения, позволившего ему захватить одновременно и пропавшую принцессу, и своего давнего врага. Потому что стоит лишь графу призадуматься, и его изощренный ум подскажет ему истинную подоплеку её поступков.

Это могло случиться в любой момент.

И тогда она уже совсем ничего не сможет сделать для Мартьена…

В отчаянии зажмурив глаза, Лэйса обратилась с горячей молитвой ко всем Высшим силам разом, — прося подсказать, что же ей делать. Её рука по привычке сжала в кулаке маленький замшевый мешочек, который принцесса с детства носила на груди…

Там лежали священные для неё предметы: крошечная серебряная фигурка Матушки-лисицы — древней покровительницы племени вольпи, почитаемой в Альдэ с незапамятных времен дремучего язычества; старинный перстень-печатка — знак принадлежности к королевскому роду, доставшийся ей по наследству от матери и являющийся символом неоспоримой королевской власти, — который должен был, по идее, вызывать трепет и благоговение у любого подданного Альдэ…

А еще в мешочке лежал камушек, который Мартьен несколько дней назад выковырял для нее из стены в пещере.

Нащупав его сквозь тонкую замшу, молодая женщина почувствовала, что сейчас разрыдается. И она не смогла бы от этого удержаться, если бы ее тонкие пальцы не почувствовали внутри мешочка еще один предмет.

Кристалл, подаренный старой Шэрой! Как она могла забыть!

Лэйса в волнение вскочила с постели, потом вновь села и осторожно принялась распутывать туго затянутые завязки мешочка. Через несколько мгновений его содержимое оказалось у нее на ладони. Перстень и кулон-лисица тут же были отправлены обратно, камушек — после недолгой заминки — тоже, и в руках у Лэйсы остался лишь подарок старой каррийки, бережно залепленный в воск, — во избежание случайного попадания воды, которая могла растворить его. В памяти молодой женщины живо всплыла сцена годичной давности:

— Возьми это, — старая каррийка, чье лицо было изборождено морщинами, как печеное яблоко, протягивала ей некий маленький невзрачный комочек. — Это яд, очень, очень быстрый.

— Но зачем? — рука Лэйсы, уже было потянувшаяся за непонятным предметом, отпрянула. — Ты хочешь сказать, что мне может пригодиться…

— Нет. Менее всего я хочу, чтобы тебе пришлось им воспользоваться, — голос старухи, взрастившей когда-то мать Лэйсы и надолго пережившей свою воспитанницу, был строг и печален. Лэйса не любила, когда она говорила так.. — Я всего лишь хочу сказать, что иногда мгновенная смерть лучше долгой и мучительной. Пусть он всегда будет при тебе. Но не говори о нём никому…

Старуха помолчала, а потом тихо и задумчиво продолжила:

— Кристалл скрыт воском, и так же твое будущее скрыто от меня. Но, увы, я знаю, что однажды ты снимешь воск…

Лэйса помнила, как побежали тогда у нее по коже мурашки, но она всё-таки взяла страшный подарок и спрятала его в мешочке на груди. Это произошло за два дня до её отъезда из Аль-Шапоры, и вскоре хлопоты, связанные с путешествием, заставили её забыть о кристалле. Она не вспоминала о нём вплоть до сегодняшнего момента… Может быть, это было и к лучшему — отчаяние и тоска, ставшие неразлучными с ней за время жизни в столице северной империи, могли подтолкнуть её к необдуманному роковому решению…

Но чем кристалл яда мог помочь ей сейчас?.. Однако Лэйса уже знала ответ.

…Открыв дверь, ведущую в отведенные ей покои, молодая женщина властным тоном потребовала у охранявших ее сейнийских солдат принести ей вина. Караульные переглянулись. Сердце Лэйсы пропустило один удар… но вот, всего лишь через мгновение, показавшееся молодой женщине долгим, как вечность, один из них с привычной для подневольного человека покорностью отправился выполнять приказ именитой гостьи. Лэйса удалилась к себе.

Через некоторое время раздался стук в дверь и солдат с коротким поклоном вручил ей бутыль с темно-красной жидкостью, предварительно умелым движением раскупорив её. Принцесса благосклонно улыбнулась:

— Благодарю. Я оставлю немного вам…

Знал бы он, чего ей стоила эта улыбка.

Лэйса налила себе бокал вина, залпом выпила, не обращая особого внимания на великолепный вкус и букет, — в Сейнэ знали толк в виноградарстве. Затем налила еще один, но пить не стала, а поставила на столик. Еще некоторое количество — о ужас! — вылила в ночной горшок. В бутылке осталось чуть меньше половины. Теперь наступил решающий момент.

Недрогнувшей рукой принцесса счистила с кристалла слой воска, опустила его в бутылку и интуитивно вытерла руки о платье.

Как и предупреждала Шэра, яд растворился почти мгновенно. Некоторое время молодая женщина неподвижным взглядом глядела на сосуд с отравой, затем взяла со столика свой бокал и медленно выпила его содержимое — вновь, впрочем, не отметив ни вкуса, ни запаха благородного напитка, и даже не захмелев. Лишь теплая волна пробежала по телу, придав молодой женщине решимости. Некоторое время она просидела, задумчиво вертя в руках опустевший хрустальный кубок, затем осторожно вернула его на место и поднялась.

"Пора."

Держа наполовину опустевшую бутылку в руке, она вновь вышла из своих покоев. Солдаты, что-то негромко обсуждавшие между собой, при её появлении замолчали и вытянулись в струнку. (Впрочем, от внимания Лэйсы не ускользнул жадный взгляд, брошенный обоими на вино).

Альдийская принцесса улыбнулась и наигранно нетрезвым голосом произнесла: