Дылда Доминга - Erratum (Ошибка) - 2 (СИ) Страница 27

— Но это всего лишь вторая жизнь, — воскликнула Лили, — почему ты считаешь, что мы зациклились? Мы можем хотя бы попытаться! Еще рано судить!

— Нет, — он устало покачал головой, — Маба сказала — ты уже спрашивала ее, ничего не меняется. Все остальное — лишь детали. Ловушка — в его разуме. Этого не остановить.

— Да черта с два! Нельзя так сдаваться! — Лили вскочила на ноги и в сердцах пнула демона, но он даже не шелохнулся, продолжая отстраненно глядеть в пространство.

Тогда она побежала, не разбирая дороги, лишь бы быть подальше от него — вверх, к сияющему водовороту из сфер. Ей нужно было двигаться, что-то делать, что угодно, но только не сдаться еще до того, как все было кончено, даже если это неизбежно. Она переставляла ноги, с трудом дыша, слезы струились по ее щекам. Но не хотела верить, что на этот раз они проиграли даже без войны, без смертей и без сражений. Просто так, лишь на словах какой-то демоницы. Она спотыкалась, падала, подымалась и бежала вновь, мечтая хотя бы о капле света и покоя, которой одаривал ее когда-то Синглаф, капле надежды.

21

— Что с тобой? — спросил Самаэль, когда к нему в комнату влетела Грерия, испачканная в пыли и крови. — Что случилось?

— Я была права, — задыхаясь, произнесла Грерия, — эта подлая тварь давно ждала подходящего момента. Она никогда не готова была довольствоваться положением слуги, всегда мечтая о власти.

— О чем ты говоришь? — глаза Самаэля гневно блеснули.

— О Нитре, об этой проклятой подлой ведьме.

Самаэль зло расхохотался.

— Она порвала тебе платье? Девочки подрались?

— Тут не над чем насмехаться, — Грерия подошла вплотную к нему и выдохнула падшему прямо в лицо. — Они бросили мне вызов. Но я знаю, что за этим стоит. Неуважение к его власти. Они решили, что сами вправе выбрать королеву.

— Я же говорю: девочки подрались, — прошипел Самаэль, и, дернув Грерию на себя, легким движением завалил ее на спину на кровать. — Ты можешь попросить меня о помощи, но это не значит, что ты можешь вваливаться ко мне домой и бесцеремонно нарушать мой покой.

— Ты бредишь, — выплюнула Грерия, пытаясь высвободить свои запястья из его захвата. — Что ты можешь противопоставить ведьмам?

— То, о чем ты даже не догадываешься, — по слогам выговорил Самаэль, и стена огня отгородила их от остальной части комнаты. Жар прошелся по волосам Грерии, и их кончики опалились и свернулись, наполнив пространство запахом гари.

— Самаэль, прекрати, — испуганно вскрикнула Грерия и замерла, глядя на бушующую стену пламени. — Ты… это невозможно.

— Я сошел вместе с ним. Я — падший, как и он. — Произнес Самаэль, не отводя от нее мрачного горящего взгляда. — Ты забываешься, ведьма.

— Но эти бумаги, твои выходки, попойки… — Грерия была растеряна. То, что рассказывали о Самаэле, никак не сочеталось с той мощью, которую она сейчас ощутила. Он превосходил по силе целую толпу жалких ведьм. Он был столпом ада, о которых она слышала еще в детстве. Только об этом было слишком легко забыть, когда он вел себя, как легкомысленный повеса. Грерия не к месту вспомнила, как накинулась на него в первый раз за небрежное ведение дел, и ее ноги похолодели от ужаса.

— Самаэль, — выдохнула она, — прости меня, прошу тебя, Самаэль.

Увидев искреннее раскаяние в ее глазах, ангел ослабил хватку, и огонь отступил, а затем и вовсе растворился в пространстве, будто его и не было.

— Не доводи меня, — мрачно изрек он, вставая с кровати.

— Прости, я забыла, кто ты, — честно произнесла она, подымаясь и поправляя и без того потрепанное платье.

— Кого они хотят видеть в качестве королевы? — спросил он, возвращаясь к столу.

— Это не имеет значения. Марионетку. Главная среди них — Нитра.

— Она не увидит следующего зарева, — отозвался падший, поглядев в окно.

И на этот раз Грерии хотелось склониться перед ним, как перед Абой, и убраться подальше и поскорее. Слишком его вспышка гнева и силы напомнила ей Ника, неудержимого и мощного в своей безраздельной ненависти.

22

Синглаф снова укрылся в уединении, не в силах говорить с братьями о том, что случилось. Он молился и молчал, слушая и внимая Небесам, но ответом ему была лишь тишина. Возможно, оттого, что тьма повредила его восприятие, а возможно, из-за чувства вины по отношению к Икатан, которое не покидало его.

— Марк, — поприветствовал он пришедшего по его зову брата.

Бывший монах был как всегда угрюм и молчалив.

— Да, Синглаф.

— Я хочу, чтобы ты отправился на землю и удерживал души умерших от колодца так долго, как только мог.

— Это вызовет войну, — холодно отметил Марк.

— Да, — в тон ему отозвался Синглаф.

— Мы развязываем войну с адом? — удивился Марк.

— Мы должны вынудить их к диалогу.

— Из-за вашей неудавшейся миссии?

Синглаф передернул плечами, но не нашелся, что ответить по поводу своего позорного провала.

— Это не Его воля. — Наконец, сказал Марк то, чего больше всего боялся Синглаф.

— Откуда тебе знать? — вспылил он.

— Вы больше не слышите его, ведь так? — Спросил Марк с той же интонацией, словно Синглаф ничего не отвечал только что.

— Нет, — сознался Синглаф, опустив голову и не в силах больше смотреть на правильного и прямолинейного Марка.

— Тогда вам стоит какое-то время провести на вторых, — заметил Марк.

— А может, сразу отправиться в ад? — снова вспылил Синглаф, но усилием воли заставил себя успокоиться.

— Вы не в себе, наставник, — проговорил Марк, глядя на него долгим взглядом. — Вы отравлены, и вы бы это поняли, если бы были в состоянии.

— Неужели я повторю ее путь? — в страхе произнес Синглаф. — Неужели я обрек ее на это своим поручением?

— Нет, не повторите, — утешил его Марк. — Вы исцелитесь. Она тоже исцелилась, по-своему.

— Ты считаешь ее темной? — спросил Синглаф.

— Светлейшей из темных, — ответил Марк, и, подумав, добавил, — и темнейшей из светлых.

— Как это понять?

— Она — связующее звено между нами. Хрупкий мост, соединяющий небо и ад.

— О чем ты говоришь? — Синглаф отклонился и едва не в ужасе посмотрел на Марка.

— Сострадание, изливающееся прямо во тьму. Кто из нас может это? Мы отгородились от них. Они — от нас. А она — стучится всюду, и всюду ее слышат.

— Ты говоришь, что мне не нужно ее спасать?

— Я говорю: молитесь о ней, она спасет всех нас. — На этих словах Марк молча развернулся и вышел, словно беседа была окончена.

23

Порывы ветра подымали песок в воздух, но Лили не замечала сотен иголок, толкающихся в ее кожу, и осыпающихся вновь вниз к ногам. Ее душа почти слилась с окружающим пейзажем, и такими же багровыми сполохами в ее сердце вспыхивала боль от безысходности происходящего. Если бы сейчас на нее напали гончие, она не стала бы сопротивляться. Погибнуть — это было бы так просто, почти что утешением в сравнении с тем, что происходило: с этим болезненным осознанием бесполезности и бессмысленности всего, что она сделала. Прав ли был Небирос? Если снова вернуть время вспять, и если в этом новом варианте она будет… Лили задумалась: она уже была в аду, была на небе — где ей еще следовало бы быть, чтобы дать шанс событиям измениться? Самому главному событию: Нику и кокону? Что могло бы удержать их друг от друга? Может, ей следовало войти в кокон с мечом, и убить себя внутри него, тем самым осквернив кровью, разрушив? Пусть бы ее больше никогда не было, но не было бы и проклятого кокона. Ник был бы свободен… Был бы? Лили едва не взвыла, вспомнив о том, что память о произошедшем рано или поздно все равно настигла бы его.