Дракон вредный, подвид мстительный. Книга 2 (СИ) - Гаврилова Анна Сергеевна Страница 27

Заниматься с Эрвином после всего, что я услышала вчера вечером было странно. Но нужно отдать директору должное — он вёл себя предельно корректно, никаких граней не переходил.

Чётко, уверенно, с демонстрацией движений и с вежливым объяснением моих ошибок. Я никогда не считала себя дурой, но только на этих занятиях понимала абсолютно, вот совершенно всё.

Был ли это коварный умысел эр Форса? Нет, не знаю. Но удовольствие от его болючей, в общем-то, боевой медитации было колоссальным. И моё состояние не изменилось даже после того, как…

— Ну всё, леди Августа, выдохнули и расслабились, — сказал лорд Эрвин, облачённый в такой же тренировочный костюм, как и я.

Я подчинилась и перетекла в то, что сама называла первой позицией. То есть просто встала ровно, вытянула руки по швам, а Эрвин вдруг сказал:

— Кстати, как твои успехи у магистра Хиппа?

Я пожала плечами. Мастер-магистр вроде не ругался, но и не хвалил.

— По твои собственным ощущениям? — уточнил Эрв.

Тут я ответила без заминки:

— Вроде неплохо. Если по собственным ощущениям, то справляюсь.

Кстати, расслабленность была для Хиппа этаким, как назвала Валетта, фетишем. И то, что я сейчас находилась именно в расслабленности… В общем, это стало зацепкой, которая меня и спасла.

— Отлично, — произнёс лорд Эрвин, протягивая руку.

Жест получился будничным. Я ответила на него, протянула свою, и стремительно полетела на маты. Меня самым гадким образом бросили через бедро.

Но я чувствовала! Была готова к чему-то необычному, поэтому приземлилась идеально!

Правда возмутиться не успела, потому что Эрв приказал:

— Ещё раз. — И снова протянутая ладонь.

В общем, боевая медитация перешла в контактную боевую тренировку, и изваляли меня так, как Хиппу не снилось. Потом выдали пузырёк с восстанавливающим элексиром, но не в зелье суть!

То, что делал лорд директор, бодрило! Вызывало этакую приятную, конструктивную злость! С одной стороны хотелось упасть без травм, а с другой — хотя бы разок врезать воплощённому так, чтобы почувствовал и удивился! С последним, увы, не получилось, зато в голову полезли странные мысли о поцелуях и не только. Не к месту вспомнилось о том, как эр Форс ронял меня в Лабиринте. Как наваливался сверху, а я… била его рукояткой кинжала в висок.

Прямо сейчас в крови что-то взрывалось, но я решила, что подумаю об этом позже.

Завтра! Когда буду стоять на тумбочке в наш единственный выходной!

А сегодня я, пожалуй, сосредоточусь на Миоли с Флавией, и есть вероятность, что отработанные только что удары мне ой как пригодятся.

Но я всё равно заподозрила Эрвина в стремлении распалить во мне что-то такое, что распалять не нужно. Правда сам он неожиданно заявил:

— Неплохо, Августа. Я рад, что ты можешь дать хотя бы минимальный отпор в случае нападения.

Мои брови удивлённо подпрыгнули:

— Нападение? Но у меня нет недоброжелателей. Разве что леди Миоль.

Эрвин неторопливо кивнул.

— Это хорошо. Пусть их и не будет.

Пауза, и шпилька:

— Хотя с твоим характером жить в мире и спокойствии трудно.

Претензия к характеру удивила невероятно! Я могу быть упрямой, но точно не конфликтная.

— Лорд Эрвин, — начала я гневно. Хотела объяснить, но директор отмахнулся.

— Всё, Августа, — сказал он. — Тренировка закончена. Иди.

Глава 16

Скандал вышел не таким, как мне думалось, а гораздо, гораздо хуже. Флавия — и её можно понять — истерила так, что ой.

Тот факт, что её вещи принудительно, без спроса, перевезли в другую комнату, привёл нашу обычно скромную, даже трусливую сокурсницу в настоящее бешенство.

— Вы не имели права! — вопила Флавия так громко, что уши закладывало.

Пенелопа героически молчала.

Терпела, терпела, а потом её тоже прорвало.

Ор поднялся такой, что звенели окна и дрожали стены. У Пенелопы накипело, и та принялась высказывать все претензии, которые скопились за эти несколько недель.

По всему выходило, что соседка из Флавии так себе, а совместный быт с ней — испытание не из лёгких.

— Но это не давало тебе права трогать мои вещи! — верещала Флавия. — И я не соглашалась на переезд! И Миоль не соглашалась!

Увы, мой коварный план прогулять самую эмоциональную часть скандала с треском провалился. Я вернулась в комнаты не позже, а наоборот — раньше на несколько минут.

Флавия и Миоль, как оказалось, ходили общаться с курирующими Миоль третьекурсниками — а вместе, чтобы избежать «компрометирующей» ситуации. Вернулись радостные и румяные, и тут-то Пенелопа сообщила:

— Девочки, мы с Августой приняли волевое решение. Флавия, ты теперь живёшь там, — и перст, указующий на противоположную дверь.

Веселье с лица Флавии сдуло. Затем она прошествовала к прежней комнате, взялась за дверную ручку, и…

Нет, её не отбросило, но дверь не открылась, а Флавия поймала болезненный разряд магии.

— А-а-а! — крик, переходящий в визг.

Новая попытка прорваться в нужное помещение, и вот тут началось выяснение. Казалось, ещё немного, и по общей гостиной полетят тарелки. Дорина даже подвинулась так, чтобы загородить проход к кухне и шкафу, в котором эта самая посуда стоит.

Мне тоже досталось.

В мой адрес летели такие слова, что уши то пухли, то вяли.

Флавия оказалась очень подкована в вопросах ненормативной лексики, ругалась поразительно! Зато Миоль неожиданно молчала и даже сохраняла этакое высокомерно-спокойное выражение лица.

И поглядывала так, словно я сделала худший выбор в своей жизни! «Ну-ну, — как бы говорила она. — Давай-давай, Августа. Ты ещё хлебнёшь с этой Пенелопой».

Под этим взглядом… хотелось обойти массивную Дорину, выхватить из кухонного ящика тяжёлую сковородку и ка-ак дать!

Не знаю, сколько это всё длилось. Но долго, и нас точно слышала вся школа.

Казалось, все мужчины замерли ровно там, где их застали отзвуки скандала, теперь стояли, прислушивались и осеняли себя защитными знаменьями раз в пару минут.

Впрочем, спустя целую вечность один из них не выдержал — входная дверь распахнулась, и на пороге нашего обиталища возник Форгин.

Причём именно сейчас он казался не толстым, а просто очень массивным. Но главное — на щеках, шее и руках преподавателя сверкала самая настоящая чешуя.

Решить что это — попытка защититься от разгневанных леди или проявление собственной ярости воплощённого, я не успела. Повисла зловещая тишина, а Форгин спросил предельно ровно:

— Ну и чего орём?

Миг, и Флавия изменила тактику. Из шипящей смертоносной гидры превратилась в рыдающую обиженную злыми подругами невинную девчонку.

При виде такой метаморфозы даже у меня сердце сжалось! Зато преподаватель по Политической подготовке не дрогнул.

— Так что случилось? — повторил прежним суровым тоном.

Флавия продолжила рыдать, а Дорина, вспомнив о своём лидерстве, взялась объяснить.

При том, что наш с Пенелопой поступок действительно был неоднозначным, я ждала любой реакции, и это было нервно! Однако Форгин рассудил так:

— Слушай, ну не нравится ей, — взмах рукой в сторону Пенелопы, — с тобою жить, так не навязывайся. У тебя что, совсем гордости нет?

Флавия резко замолчала, а я невольно кашлянула — с такого ракурса лично я на ситуацию не смотрела.

«Пострадавшая», видимо, тоже нашла точку зрения странной и попробовала возразить:

— Я…

— Живи с той, кто не такая, — не дал возможности Форгин. — Ведь Миоль-то лучше?

Снова возникло ощущение ловкой провокации, хотя вопрос был в целом логичным.

— Ну… — Флавия не то чтоб задумалась, но почти.

А сама Миоль вздёрнула подбородок и заявила:

— Вообще это не из-за Пенелопы. Это всё Августа. Это она мечтала переехать.

— Так тем более! — воскликнул Форгин с таким видом, словно выиграл в лотерею. — Мечтала? Вот пусть и живёт со своей Пенелопой! А вы-то что печалитесь? Пусть вон… — теперь рука препода ткнула и в меня, и в компаньонку по заговору, — вместе. Две змеюки подлые. Пусть перекусают друг друга, а вы будете жить в мире и согласии…