Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия Страница 27

Мне пришлось проглотить этого «малыша».

— Мы ненадолго, — шепнула я. — Я со всем этим разберусь. Просто мне нужно время…

— А хоть бы и надолго. Не, я никогда не был в восторге от твоей сестры, ты знаешь, но ради того, чтобы мы съехались, я точно потерплю. Надеюсь, к тебе начнут возвращаться воспоминания и…

— Спасибо. Можешь показать мне кухню? Надо бы поужинать и спать.

Кухня оказалась огромной. Вдоль её стены возвышались чёрные полированные шкафы, а стол размещался по центру, больше похожий на большую тумбу. С краном и раковиной. Перед ним стояли высокие стульчики. Сверху свешивались конусообразные светильники.

— Я заказал роллы, — Артём стоял позади, — так что тебе достаточно лишь включить чайник.

Как включать чайник, я уже знала. Спасибо Осени. Когда за стеклом зажегся красивый синий свет и вода пустила пузырьки, Артём вдруг снова обнял меня. Я вздрогнула от неожиданности. Он ткнулся лицом в мой затылок.

— Я так соскучился, Лиса… Без тебя здесь было пусто. Ужасно пусто.

Герман задержался в Выборге, пересёкся утром в понедельник с заказчиком и вернулся в офис уже после обеда. На голубом небе ярко светило сентябрьское солнце. День улыбался. «Жизнь налаживается», — весело подумал мужчина, легко взбегая по ступенькам. Лифтом пользоваться не хотелось.

И понял, что ошибся, когда навстречу встретилась Леночка, округлила глаза и одними губами прошептала:

— Максим Петрович…

Герман кивнул, прошёл в кабинет и притворил дверь.

— Добрый день, — поздоровался с отцом Веры, прошёл и опустился за стол на своё место.

Массивный, обрюзгший Максим Петрович взглянул на любовника своей дочери. Скривил губы.

— Ты как, сынок, не разочаровался ещё в своих бирюльках?

— Нет.

Бирюльками Максим Петрович называл «возню» Германа с реставрацией памятников архитектуры, гос.заказы и в целом всю фирму.

— Ну-ну. А пора бы. Вроде взрослый мужик, а только голову девке морочишь. Вере тридцать на носу. Пора наследников рожать, а у вас всё детский сад и…

Он употребил слово, до крайности похожее на «потягушки». Герман поморщился. Он не любил мат и применял его лишь в необходимых для этого случаях. Данный случай под это определение не подходил.

— Максим Петрович, я признателен вам за ваше отношение к дочери, но…

— Заткнись, сделай радость. Герман, ты — старший сын моего друга и, так сказать, товарища по питерской песочнице. Поэтому я очень мягок с тобой. Но Вера мне дочь. И как любой нормальный отец, я не такого будущего для неё желаю.

Герман выдохнул. Изнутри разъедающей кислотой поднималась злость, но он бы не был тем, кем был, если бы не умел её контролировать.

— Я был признателен вам, если бы общались со мной не Эзоповым языком, — терпеливо предложил гостю. — Давайте говорить прямо: вас беспокоит статус вашей дочери?

— То, что вы не женаты? Да бог с вами, Герман Павлович. Я только рад, что не связан с мальчиком, играющим в бирюльки в свои тридцать… три? четыре? годика кровным родством. И что вы не нарожали мне таких же внуков. Я про дело. Завязывай, сынок, со всей этой хренью. Займись настоящим делом, что тебе, собственно, Паша и предлагал неоднократно. Ты ж наследник фирмы. И мозги есть, и хватка. Пора бы уже начать ворочать… не говорю большими, а просто — деньгами.

— Максим Петрович…

— Только не надо мне вот этого вашего душевного про пилястры и алебастры.

Герман сцепил пальцы и зубы. Выдохнул коротко.

— Вера — взрослая девочка и может сама…

— Геша, — Максим Петрович перегнулся через стол, — была бы большая, не связалась бы с таким мальчишом-кибальчишом, который не может её отправить даже на Бали сумочку от Дольче купить.

Дверь грохнула о косяк, распахнувшись настежь, и в кабинет ворвалась та самая «взрослая девочка». Мужчины с удивлением оглянулись на неё. Вера захлопнула дверь. «Что-то произошло», — понял Герман, и сердце неприятно ёкнуло.

— Вера, выйди, — велел отец, — дай нам…

— Из полиции звонили, — прохрипела Вера, лицо её покрылось алыми пятнами, — какая-то малолетняя потаскушка подала заявление на Виталика. Якобы тот пытался устроить с ней групповушку. Вот же…

И девушка грязно выругалась. Герман застыл. Ему вдруг вспомнилась красная, словно помидор, девчонка на остановке.

— Когда? — деловито уточнил Максим Петрович.

— В ночь с субботы на воскресенье.

— Вы были на даче без меня. Виталий отлучался?

— Ты с ума сошёл⁈ — закричала Вера. — Это твой сын! Ты можешь всерьёз…

— Сядь и замолчи.

Девушка рухнула в кресло. Её трясло. Герман встал, налил воду и протянул ей стакан.

— Виталий отлучался? — жёстко повторил вопрос Максим Петрович.

Вера глотнула воду. Её зубы стучали по стеклу.

— Ненадолго. На полчаса… кажется… Они с Камиллой отправились за соком…

— Не могли заказать доставку?

— Господи! Пап! Целоваться в машине им захотелось. Или секса. Молодость. Гормоны. Предлога лучше не нашли. Виталька — взрослый парень. Девка хороша. Какая доставка⁈

— Когда?

— Я не помню… Там народу было — дофигища. Вит взял мою машину. Приехал-уехал, я что, следила? Но ты всерьёз…

— Я — не всерьёз. Я не следователь. А вот следователь будет спрашивать всерьёз. Сколько девке лет?

— Камилле?

— Причём тут она? Девке, которая заявление накатала.

— Несовершеннолетняя. Хуже: пятнадцать.

— Плохо. Сейчас с этим строго. Скинь номер следователя. Я сам с ним поговорю.

И он вышел. Вера всхлипнула. Ошарашенный Герман машинально обнял девушку, не зная, как успокоить.

— Вот же дрянь малолетняя! — прорычала Вера с ненавистью и грязно выругалась.

Глава 13

Пес взял след

Нелли Петровна потянулась, медля открывать глаза. Хотелось ещё немного понежиться, прежде, чем день вступит в свои права. Женщина зевнула, села, улыбаясь.

Тишина.

Как же она любила тишину!

— Привет, — насмешливо поздоровались с ней.

Нелли Петровна резко открыла глаза. В кресле напротив сидел мальчишка, вчера представившийся Яшей. Он листал телефон, пил кофе, и его вытянутые ноги были уютно скрещены в лодыжках.

— Что вы… Я полицию вызову!

Бровь, неестественно тёмная по сравнению со светлыми волосами, изогнулась насмешливо. Мальчишка хохотнул.

— Ну давай, — согласился лениво. — Твой сотовый на столе у окна. Подать?

Нелли Петровна обречённо вздохнула и стянула шнурки на горловине просторной ночной рубашки.

— Что тебе нужно?

— Ага. Вижу: узнала. Прикинь, я тебя тоже. Давно не виделись, да? Скучала? Рада?

— В Первомире у вас нет власти…

— Да что ты говоришь! — он фальшиво изобразил огорчение. — Какая досада. Так что, подать телефон?

— Зачем ты пришёл?

— Ну ты прям сразу в лоб. Сперва накорми, напои, в баньке попарь. Или ты сказок давно не читала? — нахал убрал телефон в карман куртки, потянулся. — Хорошо тут у тебя. Тихо. Красиво. Воздуха много. Не то, что в той коммуналке, где твои девчонки живут, да?

Нелли Петровна угрюмо молчала, пытаясь сообразить, откуда Пёс узнал про этот адрес. Проследил? Подождал, пока она отправится «на работу» и просто проследовал за ней? Вот же…

— Знаешь, а я было решил, что обознался. Всё же ты сильно постарела, подурнела… Унылое зрелище. А ведь была когда-то красоткой…

«Яша» легко вскочил, подошёл, грубо задрал её лицо, криво ухмыльнулся.

— Отвратительно. Это брат, да? За что Румпель на тебя так разозлился?

— За Илиану, — ей безумно захотелось вцепиться в его самоуверенное лицо когтями, но Нелли Петровна лишь отвела взгляд.

— Жестоко. Даже для меня жестоко. А зачем с Васильевского переехала? Да ещё и с двумя девчонками? И, кстати, знаешь, что странно: когда я был в Первомире в последний раз, старшей дочери у тебя не было. А ведь ей должно было быть уже лет семь. Такое я бы запомнил. Как там её… Алиса, верно?