Магия торжествует - Илона Эндрюс Страница 27

нести это бремя, пробираясь через море крови, и когда ты выйдешь, ты станешь мной, а твоя победа — пустой безделушкой. Я не хочу смотреть, как ты будешь страдать из-за этого. Ты и этот мальчик — все, что у меня есть. Вы семья, которую я потеряла и нашла. Позвони отцу. Покажи ему существо. Скажи ему, что йеддимуры здесь. Вместе у нас есть шанс. Сделай это для меня, Ин Шинар. Сделай это, потому что я твоя тетя, и ты любишь меня.

* * *

Я ВЫШЛА из дома со своим рюкзаком. Кэрран все еще держал Конлана. Дерек поливал «Джип» из шланга, в то время как Джули наблюдала за происходящим со скептическим выражением лица. Все четверо посмотрели на меня.

— Ты поговорила с Эррой? — спросил Кэрран.

— Ага. Пойдем со мной, — сказала я Дереку. — Мне нужна твоя помощь.

— С чем?

— С переноской тонны дров. Я собираюсь позвонить отцу, и для этого мне нужно быть за пределами своей территории.

— Поделилась с ней своим мнением, не так ли? — спросил Кэрран. — И чем это для тебя закончилось?

— Я не хочу об этом говорить.

Джули хихикнула.

— Твоей маме надрали задницу, — сказал Кэрран Конлану.

— Продолжай повторять, посмотрим, чем это для тебя обернется.

Кэрран ухмыльнулся.

— Вот так, Конлан. Если твоя мамочка когда-нибудь будет груба с тобой, настучи на нее двоюродной бабушке, и она все исправит.

Конлан хихикнул.

Я зарычала и села в «Джип».

* * *

Я СТОЯЛА НА вершине невысокого холма и разглядывала кучу хвороста и сухих веток, которую мы с Дереком сложили в конус высотой десять футов. За моей спиной медленно угасал закат, когда солнце закатывалось на запад, за город. Лучи заходящего солнца озарили мир, и на фоне занавеса света выделялись руины Атланты, темные и призрачные, мираж более безопасных времен.

Привет, папочка, это я. Я знаю, ты пытаешься убить меня, моего мужа и сына, но знаешь что, все прощено, мне нужна твоя помощь. Тьфу. Проще пройтись по битому стеклу.

Я тянула время. Я пришла сюда, я соорудила этот чертов погребальный костер, я должна была покончить с этим.

— Нам нужно больше дров? — спросил Дерек.

Десять футов в высоту и около шести футов в поперечнике. Достаточно.

— Нет.

Я полезла в карман, достала пакет с сушеными травами, отодвинула пару веток в сторону и высыпала их в середину костра. Я положила ветки обратно, чиркнула спичкой и подожгла газету. Огонь поглотил бумагу, перескочил на веточки поменьше и начал проедать себе путь сквозь ветви.

Небо остывало, темнея от почти бирюзового до более глубокого индиго. Над нами появились первые звезды.

Я сосредоточилась на огне, направляя в него свою магию. Пламя охватило травы и затрещало. Из костра вылетели голубые искры, и густой ароматный дым поплыл в воздухе.

Я достала маленький пузырек со своей кровью из мешочка на поясе и вылила несколько капель в огонь, бормоча заклинание. Ярко-багровый всполох охватил весь костер неестественным красным пламенем. Магия запульсировала. Вот. Дело сделано.

Древние слова слетели с моего языка.

— Нимрод. Отец. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, ответь. — Ну, посмотрите на это. Я даже не запнулась.

Ничего.

Дерек отстранился. Волосы на его руках встали дыбом.

— Отец, поговори со мной.

Ничего.

Я перешла на английский.

— Отец, мы столкнулись со страшной угрозой. Йеддимуры здесь. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. Пожалуйста.

Пламя молчало.

Я села на траву.

— Может быть, он не чувствует зова, — сказал Дерек.

— Моя семья использовала этот метод общения на протяжении тысячелетий. Он чувствует огонь. Это как звонящий телефон, его трудно игнорировать. Он просто решил не брать трубку.

Дерек растянулся на траве рядом со мной, глядя на пламя. Большую часть времени, когда я смотрела на него, я видела человека, но прямо сейчас, с огнем, танцующим в его глазах, он был волком.

— Ты скучаешь по нему? — спросил он.

— Да. Каким бы чудовищем он ни был, он все равно мой отец. Я скучаю по разговорам с ним. Когда он жил рядом, я злилась на него, но были моменты, когда мы просто разговаривали.

В те моменты он забывал быть завоевателем и тираном. Он был просто отцом, которого я никогда не знала в детстве. И он гордился мной, особенно когда мне удалось навязать это ему. Я была ребенком монстра из семьи монстров. Моя тетя прожгла себе путь через древнюю Месопотамию. Она совершала зверства, и я тоже научилась любить ее. В Эрре был свет. Там также была тьма, и когда я заглядывала вглубь обоих, я узнавала себя.

— Роланд любит меня так сильно, как только может любить ребенка. Он просто себя любит больше.

— Я скучаю по своему отцу, — сказал Дерек. — До того, как он стал лупой.

После того, как отец Дерека стал лупой, он изнасиловал, убил и съел свою жену и дочерей, пока подросток Дерек, наконец, не сорвался и не убил его. Он был единственным выжившим в той резне, и как только с ним было покончено, он поджег дом. Именно так Стая нашла его, безмолвного и безразличного к тлеющим развалинам семейного дома. Кэррану потребовались месяцы, чтобы уговорить его вернуться к жизни.

— Каким он был? — спросила я.

— Строгим. Люди говорили, что он был хорошим человеком. Он был напуган.

— Чем?

— Да всем. — Дерек смотрел в пламя. — В моем детстве были христиане, а вокруг них был мир. Мир был злым и безнравственным, и только христиане были хорошими и в безопасности. Они говорили об этом почти так, словно их стремилась заполучить иностранная держава. Однажды мы поехали на горную ярмарку, и приезжий проповедник произнес проповедь. Он сказал, что легко быть христианином, когда ты держишься отдельно от мира, ведь если ты так делаешь, то нет ни искушения, ни борьбы, и не на кого смотреть. Что наш долг — идти в мир, неся свет нашей веры, как факел, и помогать другим.

— Не очень ладилось с твоим отцом, не так ли? — догадалась я.

— Нет. Он вытащил нас из толпы и сказал, что этот человек — лжепророк. Все в мире плохо: книги, игрушки, школа. Все, что противоречит чистой жизни.

Я не знала, что сказать.

— Христиане — не единственные люди, которые так поступают. В Крепости есть оборотни, которые никогда не выходят в город. Они не хотят общаться ни с кем, кто не является оборотнем. Некоторые люди цепляются за свое племя, Дерек. Он хорошо заботился о тебе. Должно быть, он любил тебя.

Дерек пожал