Ольга Куно - Тайна Тёмного Оплота Страница 28

— Ох, и достанется тебе теперь! — со злорадством заметил второй.

Догадаться, что он имел в виду, было совсем не сложно. В голове отчётливо прозвучал голос Марома. «То, что делают дворцовые стражники с попадающими к ним тёмными, невозможно описать словами. А уж женщину они не пожалеют тем более. Так что о капсуле я напоминаю только в твоих интересах». А также слова озабоченно хмурящегося Брайана: «Попадаться тебе нельзя».

Я всё отлично понимала. Попадаться нельзя. И у меня ещё оставался один шанс уйти. Совсем не радостный, конечно, но то, что ждёт меня впереди в противном случае, ещё хуже.

Руки уже сковали мне за спиной, но это было нестрашно. Как раз на такую ситуацию всё и рассчитано. И, едва стражники, отлично понимая, что я уже никуда не денусь, чуть ослабили бдительность, я повернула голову и зубами оторвала прикреплённую к воротнику капсулу. Но не успела вовремя заметить, как Уилфорт, переменившись в лице, молнией рванул в мою сторону.

Ох, до чего же это больно, когда тебя бьют по лицу! Зубы разжались, и капсула выпала прежде, чем я успела её проглотить.

— Куда вы смотрите, вашу мать?! — совсем не аристократично рявкнул на стражников Уилфорт. — У вас арестованная чуть яд не проглотила под самым носом! Повыгоняю всех к чёртовой матери!

— Просим прощения, лорд Уилфорт, — повинился один из стражей, постарше, в то время как остальные лишь хлопали глазами, осознавая, что чуть было на этих самых глазах не произошло. — Не ожидали. Заверяю вас, больше такого не повторится.

— Надеюсь, — проворчал Уилфорт, без особого удовольствия опуская взгляд на руку, которой только что ударил меня по челюсти.

Интересно, хоть зубы-то все целы? А впрочем, какая разница? Может, измывательства над беззубой пленницей хоть доставят стражникам меньше удовольствия?

Всю дорогу вниз, в тюремные помещения, я, стараясь унять внутреннюю дрожь, думала лишь о том, как вести себя в камере. Есть ли у меня хоть какие-то шансы предотвратить то, на что они так настроились? Кричать так, чтобы у них завяли уши? Наоборот, лежать неподвижно, как бревно, закатив глаза? Или, к примеру, вызвать приступ рвоты, чтобы пробудить в них отвращение?

Те средства для задержки противника, которыми меня снабдили на случай внепланового побега, отобрали при обыске. Так что никакого оружия, кроме ногтей и зубов (последнее под вопросом) в моём распоряжении не оставалось.

До камеры мы добрались быстрее, чем я рассчитывала. Оно и неудивительно, учитывая малые размеры дворца.

Решётчатая дверь со скрипом открылась. С меня сняли наручники, втолкнули в камеру… И всё. Все стражники остались снаружи. Заперли дверь и молча разошлись. Я замерла в недоумении. А затем обессиленно опустилась на пол.

Глава 4

Долго просидеть в тишине и одиночестве мне не удалось. Думаю, ещё не успел наступить рассвет, а звук шагов, эхом раскатившийся под низкими сводами, возвестил о приходе Уилфорта. Понятное дело, я как следует напряглась, но вставать не стала. Лишь спрятала руки под мышками, а то ещё увидит, что они дрожат. Тем более, дрожат-то они, скорее всего, от холода. Здесь точно не теплее, чем на улице, а плащ остался наверху.

Уилфорт пришёл один, без сопровождающего стражника. Странно, я думала, меня первым делом поведут на допрос. Остановившись у зарешёченной двери, он устремил на меня испытывающий взгляд.

— Не спится? — мрачно буркнула я, смотря устало и одновременно с вызовом.

— Тебе, я вижу, тоже, — не остался в долгу он.

Я безразлично пожала плечами. Полагаю, недосып — это сейчас последняя из моих проблем.

— Зачем ты это сделала? — спросил Уилфорт, подойдя к решётке вплотную. — Нет, ситуация мне в целом ясна, — добавил он, видя, как я скривила губы. — Тебя завербовали в Тёмном Оплоте и отправили в Иллойю, чтобы меня убить. Приказ, скорее всего, отдал либо Роберт Кеннингтон, либо Брайан Коллинз. Впрочем, существует небольшой шанс, что это был некто третий. Тебя снабдили оружием, капсулой, ядом, который уже нашли при обыске в твоей комнате. Всё это понятно. Как видишь, мне даже нет смысла тебя допрашивать. Мне интересно другое.

Немного подумав, он сел прямо на пол, так же, как сидела я, только с другой стороны от решётки. Весьма существенное различие.

— Почему ты согласилась это сделать? — Вопрос был задан без упрёка, без ненависти, без презрения победителя к побеждённому. Спокойно. Будто ему просто интересно узнать ответ. — Ведь ты не убийца.

— С чего ты взял? — с глухим смешком отозвалась я. — Может быть, на моём счету уже пятьдесят трупов.

— И на пятьдесят первом у тебя вдруг дрогнула рука, — фыркнув, подхватил он. — Нет. Будем считать, что я разбираюсь в людях. Убийство тебе в диковинку. Так почему?

Смысла увиливать и отмалчиваться я не видела.

— Потому что настоящий убийца — ты.

Я смотрела на этого человека — и не могла, не была готова видеть в нём Сэнда. Требовалось приложить усилие, напоминая себе о шраме, который скрывался теперь под одеждой. Что ж, стало быть, Сэнд был всего лишь иллюзией, обманкой, как, собственно, и полагается на маскараде. Вера в то, что светлый аристократ может быть достойным человеком, таяла на глазах.

— Что за чушь? — нахмурился Уилфорт.

— Это не чушь, — отрезала я. — Для того, чтобы быть убийцей, необязательно собственноручно держать кинжал. Достаточно отдать соответствующий приказ.

— Логично, — бесстрастно кивнул Уилфорт. — Стало быть, пославший тебя сюда человек — убийца. При чём тут я?

Его лицемерие, его цинизм, то, с какой лёгкостью он перекладывал весь груз ответственности на Брайана, бесило меня всё сильнее. Брайан, возможно, не идеал, но Уилфорт в тысячу раз хуже.

— Ты хочешь уничтожить не одного человека, а целую масть. Так что не перекладывай с больной головы на здоровую.

Удивление, написанное на лице Уилфорта, казалось настолько искренним, что мне захотелось в срочном порядке записать его на ведущую роль в лучшем городском театре.

— С чего ты взяла?

Этот вопрос окончательно вывел меня из себя.

— С чего я взяла? — Я в бешенстве вскочила на ноги. — Только не надо морочить мне голову! Да, ты победил, я здесь, в камере, и больше уже отсюда не выйду. Но то, что я знаю, я знаю, и уж этого тебе не отнять! Все годы своего правления ты притеснял настрийских тёмных, поддерживал творящийся против них произвол, подписывал несправедливые приговоры!

— Ты снова несёшь ерунду, — процедил он.

Ерунду, как же! Да одного взгляда на его перекошенное от злости лицо достаточно, чтобы понять: именно так дело и обстоит.