Колин Маккалоу - Евангелие любви Страница 28

– Так скоро вернулся? Что случилось? – Его глаза были прикованы к стоящей за спиной брата Джудит, слишком элегантной в красном платье, чтобы быть местной жительницей. Все в ее внешности говорило о большом, преуспевающем городе.

– Джудит, это мой младший брат Эндрю. Дрю, познакомься с доктором Джудит Кэрриол. Мы вместе оказались на процессе Маркуса, но доктор Кэрриол считает, что мне важнее поехать в Вашингтон, чем тратить время в Хартфорде. Она мне приготовила работу на неделю.

– Рад познакомиться, доктор Кэрриол. – Потрясающе красивый, нисколько не похожий на старшего брата молодой человек протянул руку. – Я, конечно, знаю, кто вы такая. Читал ваши работы. Джеймс! Джеймс! – позвал он.

И тут начались приветствия, собрались все члены семьи, о которых Джудит читала в составленном Чейсеном досье, где они значились под буквами X, Y и Z. Во многом они были именно такими, какими она их представляла. Но она сильно недооценила связь Джошуа с родными. Они его боготворили. Один взмах его руки – и все вставали по стойке «смирно». Как случилось, что в этом человеке нет ни намека на эгоцентризм? А ведь нет, ни капли. Поразмыслив, Джудит решила, что он просто ничего не замечает – для него поведение родных кажется совершенно естественным. Таков его мир и таким был всегда. Существующий порядок он не объясняет своей властью. Он просто играет роль, которую отвела ему мать после смерти его отца. Джудит не терпелось познакомиться с этой женщиной, о которой в досье Джошуа содержалось достаточно информации.

И она познакомилась с ней, но только через несколько часов – после встреч с больными, обсуждений и экскурсии по клинике от приемной внизу до лечебных палат на верхнем этаже. Какой сюрприз встретить Мириам Каррутерс! Вот, оказывается, куда она делась, когда внезапно бросила преподавательскую работу в Колумбийском университете.

Клиника, как решила Джудит, была самым четко организованным и самодостаточным предприятием подобного типа из всех, что ей приходилось видеть. Невозможно подорвать семейный бизнес, если родственникам нравится работать друг с другом и они безоговорочно признали лидером одного из своей среды. Понаблюдав, как Джошуа работает с очередным пациентом, Джудит согласилась, что в досье прекрасно отражены признаки культа этого человека. В нем начисто отсутствовала профессиональная манерность, поскольку, если других его собратьев по специальности приходилось обучать ремеслу, он все понимал чутьем. Неудивительно, что его прежние пациенты не теряли с ним связи и ощущали свою принадлежность к его святая святых. Превосходного клинического психиатра отличает от коллег сочетание сильного характера и чутья, позволяющего проникнуть в то, как работает его собственное сознание и сознание других. Доктор Кристиан понимал, что движет людьми, ощущал глубину их страданий и любил людей гораздо больше, чем они любили его. Любил сильнее, чем родных. Несчастная его семья. Он отдавал всего себя, но чужим.

Учитывая, каков теперь мир, размышляла Джудит, идя по переходу между зданиями, он его скрутит. Только бы не догадался, что этот мир ему дан. Пусть думает, что нашел его.

Мать заметно нервничала – говорила без умолку, притворно шутила. Час назад Мэри просветила ее насчет приезда доктора Кэрриол, не без удовольствия приукрасив действительность. И она вообразила, что сын привел в дом достойную себя избранницу – коллегу, умную, блестящую женщину. Джудит догадалась, почему хозяйка дома пришла в такое волнение. Во время затишья, наступившего после того, как она убедила сына и гостью остаться пообедать, Джудит перехватила ее взгляд – она смотрела на Мэри. Единственная сестра Джошуа стояла поодаль от всех и смотрела, как суетится мать. В ее суровых глазах Джудит прочитала то ли презрение, то ли стыд. Эта Мэри была светла лицом, но темна душой – не от злобы или порочности, а просто потому, что в ней никто никогда не разжигал света. В любой семье есть человек менее важный, чем остальные, и менее заметный. В семье Кристиана таким человеком была Мэри.

В досье Джошуа ничего не говорилось о поразительно красивых лицах его родных. Она отметила, что, вернувшись в министерство, выговорит аналитикам Четвертой секции: досье заводят на живых людей, поэтому любые физические характеристики на них не просто допустимы, но обязательны. Однако в следующую минуту увидела на лакированном консольном столике в гостиной портрет отца Джошуа в зеленой с золотыми блестками рамке из венецианского стекла, и ее невысказанные сомнения рассеялись. Джошуа был точной копией отца. В этой семье все отпрыски были слепки одного из родителей – сам по себе интересный факт.

А как красивы были его дома! Особенно сорок седьмой, где нижний этаж напоминал джунгли на картине Руссо. Такая же нереальная симметрия и совершенство листьев – ни бурой крапинки, ни загнутого края, ни мертвой сухой веточки. А если бы здесь вдруг появились тигры и львы, что было бы совсем не удивительно в таком месте, их наверняка отличала бы лунная округлость глаз. И какими бы острыми ни были их клыки, в этом Эдеме никто бы не усомнился в их кротости. В таком замечательном месте не может быть больных душой. Перед глазами Джудит разворачивались откровения будущего, и все они носили одно имя – Джошуа Кристиан. Образ жизни, идеал жизни, место жизни.

А его мать? Потрясающе! Джудит никогда бы не подумала, что мать Кристиана глупа. Но она оказалась действительно глупой женщиной. Сильной, как бык. Могучей. Не то чтобы полностью невежественной. Отнюдь не мягкотелой. Однако создавалось ощущение, что в какой-то степени осталась недозрелой, что объяснялось обстоятельствами ее раннего замужества, но не вязалось с ранним вдовством. Джудит начинала понимать, как воспитывался Джошуа и почему, несмотря на свою относительную молодость, он казался до мозга костей старшим в роду. Все, что делала его мать, ей подсказывала интуиция. Доктор Кэрриол ни на секунду не допускала, что она сознательно вылепила сына таким, каким он стал. Добилась всего, к чему стремилась, путем огромного желания и целеустремленности. Редкое достижение. Ставшее возможным лишь потому, что человеческая глина, порожденная ее утробой, случайно и по своей генетике наилучшим образом подходила выполнению такой задачи. У четырехлетнего мальчика оказались достаточно сильные плечи, чтобы принять на себя груз главы клана. Неудивительно, что младшие относятся к нему с почтением, а мать откровенно обожает. И так же неудивительно, что он похоронил свои сексуальные потребности и не испытывает полового влечения; не исключено, так он и проживет от колыбели до могилы. Впервые в жизни доктор Кэрриол испытала укол простой, но очень болезненной жалости. Бедный четырехлетний малыш!