Юлия Куркан - Государственные интересы Страница 28

— А, между прочим, уважаемые господа, серый волк издревле помогал всяким княжичам и царевичам, — наставительно сказала я. Волки озадаченно прислушались. Я решила закрепить успех. — Я, как это ни смешно звучит, тоже княжеского рода. Наследница даже. Вам вообще как, вера не запрещает есть титулованных особ?

То ли мне показалось, то ли и вправду, вожак — матерая черная зверюга локтей четырех в холке, — серьезно покачал лобастой головой.

— Нет? А жаль… — опечалилась я. — Значит, съедите?

Стая изобразила полную готовность хоть сейчас приступить к этому вкусному и полезному делу.

— Господа, хочу заметить, что в этом деле нужно рассматривать интересы обеих сторон. Так вот, я не хочу!

Отсутствующий вид волчьих морд ясно дал понять, что мои проблемы их не касаются. А мои дипломатические способности и вовсе оставляют желать лучшего. И, видимо, в другой жизни.

— Может, договоримся? — решила сделать еще одну попытку я. В чем будет состоять предмет собственно договора, я представляла весьма смутно. Разве что самой решить, кому достанется рука, кому нога, а кому и малопитательная голова? Впрочем, с какой стати я вообще решила о чем-то договариваться с хищниками, мне было решительно непонятно. Утешало только одно: звери представлялись вполне разумными, да и выхода у меня не было. Разве что сверзиться головой вниз и сломать шею, чтобы долго не мучаться.

Волки отреагировали на мое предложение по-своему. Видно, решили провести голосование. Они сбились в кучку, и, почти по-человечески, начали тихонько перерыкиваться, время от времени на меня поглядывая. Хотя куда я могла деться с вяза? Взлететь разве что. Но живьем в Древесную Крону меня никто не возьмет.

Я, как самая заинтересованная сторона, вежливо попросила сообщить мне результаты совещания. Чтобы не слишком мучаться от ожидания, вытащила второй и последний огурец, и принялась за него. Погода стояла отменная, я нежилась в лучах солнца, что попадали на ветку; огурец был вкусный; внизу сидела что-то сосредоточенно обдумывающая стая волков. Наконец, оттуда вышел вожак, подошел поближе, и сел, выжидательно задрав морду. Я изобразила умеренное любопытство, лениво дожевывая овощ.

— Мы согласны поговорить, — вполне себе человеческим голосом молвил вожак.

Собственно, на этом моя история могла и закончиться. Во-первых, если бы заранее не обезопасила себя, как есть, сверзилась бы с ветки. Благо, веревка помешала. А во-вторых, коварный последний кусочек огурца напрочь застрял в горле. Дождавшись, пока я откашляюсь, и выплюну злокозненный кусочек, волк невозмутимо продолжил: — Расскажи нам, как ты здесь оказалась.

Все еще кашляя, и обливаясь слезами, я с мукой посмотрела на них. Стая посмотрела на меня. Поняв, что во второй раз могут и не предложить, я, хрипя и задыхаясь на самых душещипательных местах, принялась живописать свои приключения. Надо отдать им должное: стая слушала меня, не перебив ни разу.

— Вот так все и было, — завершила рассказ я. — Теперь я сижу на ветке перед вами, господа, и ближайшее будущее меня отнюдь не радует.

— Ты не врешь, княжна, — переглянувшись с товарищами, заключил вожак. — Что ж, тогда мы тоже расскажем тебе нашу историю.

Честно говоря, сейчас мне меньше всего в жизни хотелось слушать чьи бы то ни было истории. Но выбора у меня не было.

— Когда-то мы были обычными людьми и волками, — начал волк. — Мы не знали друг друга, вели свою жизнь, и были весьма далеки от волшебства. Сразу хочу заметить, что, тем не менее, мы были довольно влиятельными людьми. Пока однажды все ввосьмером не оказались связанные и совершенно беспомощные в сторожке лесника, с которым ты уже имела несчастье познакомиться, — на этом месте стая прервала вожака, для того, чтобы выразить свое крайнее неодобрение воинственным рыком. — Естественно, мы принялись требовать, чтобы нас развязали и отпустили. Однако, на нас не обращали ровно никакого внимания. Мы были словно… вещи. Люди ходили в широких плащах, лица их скрывали капюшоны, и опознать мы их не могли. То, что готовится какой-то страшный обряд, мы поняли почти сразу: на полу кровью чертились знаки, зажигались свечи. Потом начали по одному заводить в комнату волков. Когда первому перерезали горло, мы испытали постыдное облегчение, ибо были уверены, что в жертву принесут нас. Однако, мы ошибались в своих врагах. Потому что тут же горло перерезали мне. Знаешь, каково это: захлебываться своей кровью? Видеть, уже почти достичь Древесной Кроны, однако быть жестоко выдернутым обратно и противоестественно вселенным в тело волка? А потом, когда это было проделано со всеми, новые хозяева объяснили нам нашу задачу. Отныне мы лишь покорное оружие в их руках. Мы должны настигать тех врагов, кому удалось укрыться от рук хозяев. Мы, хотя и оставались наделенными даром речи, не могли первыми заговаривать с людьми, пока те сами не обращались к нам. Мы хуже призраков, княжна. У тех хотя бы остается свое сознание. А мы ощущаем, как постепенно волк вытесняет в нас человека. Мы словно застыли между мирами. Души наши тянутся в Древесную Крону, однако жестокое заклинание привязывает их к волчьим телам. Нам больно, нам постоянно мучительно больно. И мы убиваем, мы постоянно убиваем, потому что не можем иначе. В самом начале один из нас попытался отказаться от убийства. Видела бы ты, что с ним происходило! Такое мучение души и тела даже мы не могли представить. В итоге его просто разорвало на куски, а дух хозяева вселили в нового волка. Вот так мы и живем…

Сказать откровенно, я была потрясена этим рассказом.

— Но кто они — эти хозяева? — задала я самый насущный свой вопрос.

— Этого никто из нас не знает, — ответил вожак. — Они не открывают лиц, и не называют друг друга по именам.

— Почему Король-Колдун ничего не знает о творящемся здесь?

— Эта зона закрыта от магического поиска. Само присутствие магии здесь таково, что просто не имеет пределов. Потому и получаются здесь такие сложные ритуалы.

— Можно ли как-то вам помочь? — спросила я, и едва не рассмеялась от своего же вопроса. Я сижу на ветке, веду задушевную беседу с магически измененными волками, дожидаюсь, пока меня не найдут преследователи, сама едва избежала гибели, принимаю близко к сердцу судьбу полулюдей-полузверей, и интересуюсь, как можно им помочь! Древо, ничего более нелепого в жизни не видела и не слышала.

— Можно, — волку, однако, мой вопрос смешным не показался. — Как ты знаешь, каждое заклятие можно снять. Это непреложный закон. Если есть действие, есть и противодействие. В момент перехода мы узнали и то, как сможем освободиться. Кто-то добровольно, от чистого сердца, должен принести в жертву то, что ему очень дорого, искренне желая нам свободы.