Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ) - Кальк Салма Страница 28

— Неужели всё было так плохо? — лицемерно удивился господин ди Мариано.

У Элоизы уже некоторое время нестерпимо чесалось в носу, ей стоило больших трудов не чихнуть.

— Вот понимаете, я тоже долго колебалась — а вдруг на самом деле всё не так уж и плохо. Теперь же я буду больше доверять своей интуиции.

— Ваша интуиция была против господина Верчезы? — снова удивился он.

— Не поверите — с самого начала, — Элоиза картинно вздохнула. — Кто бы мог подумать!

— Добрый вечер, госпожа де Шатийон, господин ди Мариано, — Себастьен возник прямо над её ухом.

— И вам доброго вечера, монсеньор, — кивнула Элоиза. — Скажите, можно сейчас задать вам вопрос? — она кивнула Мариано и отвернулась от него к Себастьену.

— Безусловно, — монсеньор улыбался, а выглядел безупречно, впрочем, он всегда выглядит безупречно. — Знаете, вам необыкновенно идёт эта подвеска.

— А вам — эта зелёная булавка, — ответила она в тон. — Давайте отойдём. Как вы вовремя, монсеньор! Честно говоря, рядом с этим достойным господином совершенно нечем дышать. Я надеюсь, его посадят подальше от нас… или нас — от него.

— Что вы, я сегодня случайно прочитал некие посвящённые ему, не побоюсь этого слова, стихи… он способен поразить воображение, уверяю вас.

— Не процитируете?

— Знаете, нет. В таком обществе, в таком месте и в такой момент такие слова не произносят. Впрочем, если будете настаивать, могу потом показать. Возможно, вам это покажется забавным.

Элоиза рассмеялась.

— Забавляться будем потом, когда все гости отправятся восвояси. Когда уезжает господин Лоран?

— Завтра. Его сопровождает Лодовико. Я подумал было отправить с ним Гаэтано, но решил, что это, гм, чрезмерно. А Лодовико в меру серьёзен и в меру терпелив. О чём вы хотели спросить меня? Торопитесь, сейчас уже пригласят к столу.

— У вас уже есть планы на вечер после мероприятия?

— Я хотел спросить вас примерно о том же.

— Считайте, что спросили. И пойдёмте к столу, уже действительно зовут.

26. О том, как один обиженный нашёл одного глупого, и что из этого получилось

Шарль позвонил Элоизе на сотовый и попросил зайти к нему прямо сейчас. Это было немного странно — обычно все официальные вызовы происходили по официальным же каналам, то есть через брата Франциска. Кардинал не сказал, для чего она вдруг понадобилась, но Элоиза на всякий случай взяла флешку и папку с некоторыми текущими документами.

В приёмной не было никого, а в кабинете Шарля сидел, кроме хозяина, уже поднадоевший господин Мауро ди Мариано — снова в вычурном пиджаке, с множеством колец и приторно благоухающий. После того, как господин Лоран отбыл в Марсель с принадлежащей ему картиной, от этого господина не было никаких известий три дня. Сейчас он холодно поздоровался с Элоизой и стал её внимательно разглядывать.

— Располагайтесь, госпожа де Шатийон, — Шарль пододвинул ей стул. — Господин ди Мариано пожелал сделать какое-то заявление, по его словам оно касается вас. Я решил, что заявление о вас вы должны выслушать сами.

О ней? Заявление? С чего бы?

— Всё верно, — кивнул Мариано. — Знаете ли, госпожа де Шатийон, отец Анджерри рассказал мне о том, как вы покушались на его жизнь.

— А он не перепутал? — спросила она как можно спокойнее, хотя внутри у неё вдруг обрушилась какая-то тонкая перегородка между нормой и истерикой.

— Нет, я доверяю его слову. И я полагаю, что его высокопреосвященству не нужны сотрудники с подобным пятном на репутации. Я предлагаю вам уволиться тихо и без шума, в этом случае отец Анджерри не станет преследовать вас в судебном порядке, — и он ехидно улыбнулся.

— Господин Мариано, мои сотрудники — это моё внутреннее дело, — ответил Шарль. — Этот вопрос очень далёк от вашей компетенции, и я настоятельно рекомендую вам его не поднимать.

— Зря вы так думаете, ваше высокопреосвященство. Вы компетентны в вопросах искусства, но вряд ли вы способны разглядеть истинную сущность окружающих вас людей. Вы определённо слишком хорошо о них думаете.

— Вот что я вам скажу, господин Мариано. Сейчас вы отправитесь отсюда, и до понедельника я о вас не услышу ни слова. В понедельник вы придёте сюда, также сюда придёт отец Анджерри, и мы обсудим этот случай. По итогам разговора будет принято решение относительно его судьбы, — сурово сказал кардинал.

— Вы хотели сказать — относительно работы здесь госпожи де Шатийон? — нахмурился Мариано.

— Я сказал именно то, что хотел. И более вас не задерживаю, ступайте, — Шарль величественно кивнул на дверь.

А Элоиза добавила мысленный толчок в спину.

Мауро ди Мариано запнулся об край ковра, но смог удержать равновесие и остаться на ногах.

Когда за ним закрылись все двери, Шарль внимательно посмотрел на Элоизу.

— Элоиза, держитесь. Я с вами. Историю с моим племянником пора заканчивать. Или он остаётся во власти церкви и отправляется в монастырь на хлеб и воду до конца жизни, или снимает сан и отправляется в полицию и далее.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить она.

— Идите. Да, ещё один вопрос. Та история о нём, которую вы мне как-то рассказали. Вы говорили, что есть документы. Они у вас?

— Да, но они не в Риме.

— Вы сможете получить их до понедельника?

— Смогу.

Можно попросить Марго привезти. Никто же не знает, что это за старые бумажки, в конце концов!

— Вот и хорошо. Ступайте, Элоиза. Если нужно — уходите с работы, решайте этот вопрос, он достаточно важен. Мы должны разговаривать с такими людьми во всеоружии.

— Спасибо, ваше высокопреосвященство, — выдохнула она и побежала к себе в кабинет.

У себя она не обратила внимания на вопросительный взгляд брата Франциска и заперлась в кабинете изнутри. Села за стол, открыла ноутбук. Но взгляд на экран никак не помог сосредоточиться — строчки расплывались и разъезжались. Создавалось ощущение, что физическая оболочка действует самостоятельно, а вся внутренняя сущность Элоизы сжалась до какого-то очень небольшого места, которое она, Элоиза, не могла пока локализовать, и там панически вопит.

Все защитные преграды, которые учила её строить Доменика Прима, разлетелись в прах. Она вновь была одна, одна против непонятного, одна против того, что и имени-то не имело. И это был вовсе не господин Мауро ди Мариано.

Усилием воли Элоиза заставила себя сосредоточиться.

Да, кардинал прав, пришло время вытащить на свет ту старую историю. Историю, само воспоминание о которой повергало Элоизу в совершенно непонятное и очень неприятное ей состояние — ей хотелось и на физическом плане забиться в тёмный угол и пересидеть грозу там. Реакция из дошкольного детства — когда ещё существовала иллюзия, что можно хорошо спрятаться, и взрослые не найдут и не отругают. Взрослая Элоиза не могла бы сказать, за что её в данной ситуации ругать и кому, но ничего не могла поделать с реакцией организма и мозга.

Другое дело, что за последние пять лет она научилась из того мифического угла управлять внешней оболочкой так, что невнимательные люди вообще ничего не замечали. Что делать с внимательными, она не знала, и не собиралась сейчас об этом думать.

Нужно действовать.

Элоиза открыла на ноутбуке личную переписку «под крылом». Ура, контакт онлайн.

«Себастьен, очень нужно поговорить»

«Вечером? Или раньше?»

«Немедленно»

«Приходите. Вы прямо сейчас придёте?»

«Да»

«Жду, сердце моё J»

Она закрыла ноутбук, выключила компьютер и побежала в службу безопасности.

Он ждал, стоял в дверях кабинета. К счастью, в приёмной никого не было, ей сейчас было бы очень сложно сделать вид, что ничего особенного не происходит, и обмануть проницательного господина Дзани, а чем меньше людей в курсе, тем лучше.

— На вас лица нет, сердце моё! Что случилось?

Она смогла только поднять на него глаза. Ничего сказать не смогла.

— Так, понял. Вода, кофе или коньяк? Начнём с воды. Идёмте.