Дракон выбирает судьбу (СИ) - Петровичева Лариса Страница 28

“Знаешь, почему фро Сомерсет решил меня продвигать? Только потому, что я способен сокрушить власть драконов. Тогда вы смогли бы пожениться, и никто при этом не корчил бы рож на ваш счет”, – вспомнила она слова Андреа, сказанные сегодня днем. Нет, власть драконов несокрушима – но Гилберт прав, времена меняются.

Кто она для него? Любимая женщина – или возможность приблизиться к людям, стать для них своим, получить выгоду?

Джеммой вдруг овладело горячее желание поступить так, как хочется ей, а не требует жизнь – похожее чувство она испытывала в студии Падди Кейвиварна. Мужчина и женщина могут любить друг друга. Могут пожениться. И неважно, что он дракон, а она бывшая драконья доля. Совершенно неважно.

Есть законы и правила. И есть любовь, которая выше любого закона и сильнее драконьего пламени.

Джемма сбросила платье, которое еще хранило отпечаток тепла Андреа Сальцхоффа, его прикосновение. Переоделась, махнула расческой по волосам; для свадьбы нужна шляпка с вуалью, когда она выходила замуж в первый раз, то у нее как раз была такая шляпка-таблетка – Игорь сбил ее одним ударом, когда они вошли в дом, вернувшись со свадебной церемонии. О том, что случилось потом, Джемма не хотела вспоминать.

Прикрыв глаза, она вздохнула – потом поправила одну из складок пышной юбки и вышла в гостиную так, как прыгают в ледяную воду. Гилберт поднялся навстречу, и Джемма удивленно поняла, что всегда этого хотела: чтобы они смотрели друг на друга вот так, чтобы поехали в церковь и больше не расставались.

– Ты красивая, – сказал Гилберт и рассмеялся. Махнул рукой. – Нет, не умею я говорить комплименты. Никогда не было нужды, но… ты самая красивая, Джемма.

Джемма подошла к нему. Взяла за руку. Когда-то в другой жизни, в которой муж-садист избивал ее за то, что она была драконьей долей, Джемма вспоминала Гилберта – парня в белой рубашке, студенческой клетчатой безрукавке и джинсах, парня, который смотрел на нее так, словно она имела значение. Это воспоминание было тем, что помогало выжить.

Когда они вышли из гостиницы, то столицей окончательно завладели сумерки – густые, сиренево-золотые. Дорога до церкви заняла полчаса – Гилберт был за рулем, Джемма сидела рядом, смотрела в окно на проплывающий мимо город, и никто не произнес ни слова.

“Я твоя невеста”, – подумала она, когда автомобиль остановился на парковке рядом со старым храмом – сейчас, почти в темноте, он был похож не на создание рук людских, а на скалу, причудливо обтесанную дождями и ветром. Но вот за открытыми дверями мелькнули огоньки свечей, над головой Гилберта проплыли искры, и храм ожил – Джемма даже услышала далекое, едва различимое пение.

– Идем? – спросил Гилберт, взяв ее за руку. Молодой служка, дремавший за дверями с газетой в руке, встрепенулся при их появлении, поднял голову; “Срочно: Максимилиан Шелл сдался властям!” – прочла Джемма заголовок.

Можно ли считать справедливость свадебным подарком?

– Мы хотим пожениться, – сообщил Гилберт, протягивая служке крупные купюры и их с Джеммой паспорта. – Прямо сейчас.

Паренек оценил сумму, уважительно кивнул и ответил:

– Вы проходите, я сейчас позову отца Эрнесто.

Храм был похож на темную пещеру, едва озаренную светом – или утробу, из которой предстояло родиться новой жизни. Стоя рядом с Гилбертом и глядя на лица святых на иконах, которые выплывали из сумрака, словно из глубин сна, Джемма знала, что выйдет отсюда совсем другой.

Это было смертью и рождением заново. Это было тайной.

– Дракон? – донесся издалека удивленный голос. – И человеческая женщина? Мне никто не поверит.

Гилберт негромко рассмеялся. Святой Хорхо, который поражал копьем змея на огромной иконе, выглядел так, словно не мог взять в толк, как это дракон смеет тут появляться. Джемма вспомнила, как Андреа разделся, чтобы показать спину без метки драконоборца, и ей сделалось тревожно.

Появился священник, торопливо поправляя красную ленту на груди, знак своей призванности к богу. Тоже молодой, чуть старше Гилберта, он выглядел по-настоящему изумленным.

– Действительно дракон, – сказал он, кивнув в сторону искр над головой Гилберта. – Тут нет защиты от огня, не спалите нас.

– Не спалю, – улыбнулся Гилберт. – Мы хотим пожениться, святой отец.

Священник вздохнул, собираясь с духом.

– Хорошо, – кивнул он, и Джемма растерянно поняла, что церемония уже началась, что служка сейчас заполняет брачные документы, что через несколько минут она станет женой того юноши, который однажды сказал, что ей нечего бояться. – Дети мои, ваше решение вступить в брак осознанное, принятое без давления и насилия, наполненное любовью, уважением и терпением?

– Да, – твердо ответил Гилберт, и Джемма откликнулась: – Да.

Святой Хорхо смотрел внимательно и твердо. Мир готов был сгореть в драконьем пламени.

– Тогда скажи мне, Гилберт Сомерсет. Берешь ли ты в жены эту женщину, Джемайму Эдисон, что перед тобой? Клянешься ли любить ее, оберегать и заботиться во всех горестях и разделять любое счастье, пока не разлучит вас Господь?

– Беру и клянусь, – к искрам над головой Гилберта присоединились новые. Драконий огонь озарял храм, и от этого света было не страшно, а тепло.

– Хорошо, – священник обернулся к Джемме и спросил: – Скажи мне теперь ты, Джемайма Эдисон. Берешь ли ты в мужья этого дракона, Гилберта Сомерсета, что перед тобой? Клянешься ли любить его, оберегать и заботиться во всех горестях и разделять любое счастье, пока не разлучит вас Господь?

– Беру и клянусь, – ответила Джемма. Когда в прошлый раз она говорила эти слова, то они затянули ее в ледяное смрадное болото. А теперь ей казалось, что она поднимается в небо на невидимых крыльях, и больше нет ничего, кроме бесчисленных звезд, надежды и нежности.

– Тогда властью, данной мне Господом нашим, я объявляю вас мужем и женой, – произнес священник, а потом добавил уже от себя: – Пусть Господь, который сосчитал звезды, волны и все дыхание мира, сделает дни ваши бесчисленными и наполненными любовью.

Джемма узнала эти слова: они были перефразированной молитвой святого Хорхо.

– Спасибо, – ответила она. – Пусть так и будет.

*** 

Когда Гилберт проснулся, Джемма еще спала. Золотой ободок кольца на ее безымянном пальце притягивал взгляд – Гилберт дотронулся до него и сказал себе: она моя жена. Джемма не проснулась – выбравшись из-под одеяла, Гилберт набросил на плечи халат и бесшумно вышел из спальни.

Клайв как обычно сидел в гостиной на первом этаже – его рабочий день начинался в шесть утра, но сегодня помощник пришел в половине шестого. Гилберт спустился к нему, отметил, что парень необычно бледен, и приказал:

– Рассказывайте.

– Все спокойно, – ответил Клайв. – Максимилиана Шелла вчера вечером привезли в тюрьму святого Антония. Сегодня первое слушание и психиатрическое освидетельствование.

Тюрьма святого Антония была легендарным местом, которое славилось суровостью содержания заключенных, но Гилберт не сомневался, что Стивен уже сегодня добьется перевода сына из тамошних каменных мешков туда, где поспокойнее. Больница с мягкими стенами в палатах покажется парню курортом.

– Народ разошелся с улиц, – продолжал Клайв. – Какие-то особо упорные всю ночь проторчали у святого Антония, но сейчас тоже расходятся. Из офиса Сальцхоффа пришла информация, что сегодня он будет выступать. По всей вероятности, расскажет о своем ранении и том, что собирается баллотироваться в президенты.

Гилберт кивнул и заметил:

– Вам бы отдохнуть, Клайв. Вы бледны.

Помощник едва заметно нахмурился, словно не до конца понял, о чем ему сказали.

– Да, – ответил он. – Да, спасибо. Фро Сомерсет, не сочтите мой вопрос вторжением в вашу личную жизнь, но это правда? То, что вчера вы вступили в брак с человеческой женщиной?

Гилберт улыбнулся. Быстро же расходятся новости в столице, впрочем, кто бы в этом сомневался. Сейчас все драконы, мягко говоря, возмущены. Младшая дочь фра Вивьен рвет и мечет вместе с матушкой – Гилберт не давал им повода, но они решили, что смогут с ним породниться.