Держитесь, маги, вас нашли! (СИ) - Елисеева Валентина Страница 28

– Ни в каких, – донесся из амулета глубокий баритон Рейса. – Впервые слышу такой титул.

– А хранимыми и хранительницами где членов семьи называют?

– Нигде. И в исторических хрониках такого не встречал. Хранители есть только в архивах и библиотеках, а с членами семьи это понятие никогда не было связано.

– Может, у степных троллей? Где-нибудь далеко? – разочаровано уточнил Данир.

– Ни далеко, ни близко, – уверено ответил кронпринц. – Где ты такие слова странные услыхал? Или вычитал?

– Да так, послышалось, наверно, – промямлил Данир, судорожно думая, как же ему разыскать свою ясноглазку, если та уже сбежала из деревни.

– Хм. Ты помнишь, что моя официальная коронация назначена на первое января и ты обязан присутствовать на этом событии?

– Да-да, помню, приеду обязательно, – заверил Данир. – Пока, до скорой встречи на коронации!

Надо срочно лететь к своей ясноглазке! Данир еще разок пожалел, что он не стихийник, но тут недалеко – на коне доскачет быстро.

-----------------------------

«Есть ли смысл ждать еще неделю? И чего ждать?! Если он опять вспомнит, то даже лучше находиться в этот момент далеко, чтобы не нашел. Ничего сверхважного я ему не сообщила, в горах он меня отыскать не сможет. – Уже третий день подряд Исла просыпалась с одними и теми же мыслями, но все никак не могла настроиться на радость при выводе, что «отыскать не сможет». – Решено: завтра уходим».

Предупредив хранимых, что завтра они засветло выходят в обратный путь, Исла пробежалась в лес: на котят своих издали глянуть – хорошо ли им живется с приемной матерью – и тропинки осмотреть, по которым они летом сюда пришли – не замело ли их снегом безнадежно. Наметив маршрут, по которому они завтра выйдут к крайней горной деревне троллей, за которой имелся пологий спуск к берегу и гроту на берегу, где был надежно спрятан их парусник, Исла повернула к дому.

На подходе к деревне девушка услышала мужскую брань и детские крики. Ребенок заходился плачем, и Исла побежала на выручку. Во дворе одной избы, стоящей в центре поселка, громадный мужик колотил рыдающую тощую девчонку, которая и не пыталась убежать от него, а только съеживалась и голосила при каждом новом ударе. Проходящие мимо селяне ускоряли шаг и отворачивались от неприглядной сцены. Один седой бородатый старичок попробовал что-то сказать озверевшему мужику, но тот с такой яростью кинулся в его сторону, что старичок без оглядки побежал прочь, а девочке досталась новая серия ударов.

– Я научу тебя кувшины крепко держать, с...! Все руки твои дырявые переломаю! Последний запас самогона по полу расплескала, с...! – Мужик на миг оторвался от истязаемой девчонки и проорал, развернувшись к распахнутой двери избы: – Дуй в лавку мне за опохмелом, Малинья, а то прибью сейчас эту дуру, дочь твою!

– Она и твоя дочь тоже! – с воем вышла на порог заплаканная женщина с багровым синяком на пол-лица.

– А мне ... чья она дочь! Хоть тролля лысого! Прибью, с...!

Женщина побежала за калитку на быстро обезлюдевшую улицу, а мужик опять размахнулся было кулаком на девочку, однако его остановила тонкая, но сильная девичья рука.

– Отойди от ребенка, мраз-з-зь, – прошипела Исла. В долине ни одна хранительница не допустила бы, чтоб мужик ее ребенка обижал! Тем более – собственный хранимый! Да за такое ему самому руки-ноги переломали бы!

Представив себе, что на месте этой девочки могла бы быть ее Кира, Исла ощутила холодную, убийственную ярость. Сейчас как никогда ясно Исла признала: правление Старших Хранительниц в долине – необходимое и правое дело! Ни при каком раскладе мужчинам власть доверять нельзя – они не способны мудро использовать эту власть, у них в крови стремление угнетать слабых!

Во весь опор влетел Данир в человеческую деревеньку, стоящую на опушке леса. Центральная улица была на удивление пустынна для разгара дня, но во всех окнах виднелись лица селян, которые, приникнув к оконному стеклу, широко распахнутыми глазами смотрели куда-то в одну точку. Данир проследил направление их взглядов.

На его нежную, тоненькую невесту кидался с кулаками огромный, озверевший в слепой ярости мужик!

«Я реально способен причинить вред человеку, – холодно, отстраненно понял Данир. – К чертям все лекарские клятвы».

Лекарь-маг слетел с коня. Нет-нет, никакой магии, он устроит этому негодяю самый примитивный, древний как мир, но весьма доходчивый мордобо... э-э-э... рукопашную схватку.

Сквозь затянувшую разум Данира алую пелену гнева пробилась искорка восхищения тем, как легко и изящно верткая девушка уходит от ударов тяжелых кулаков, будто бабочка порхает вокруг разъяренного носорога.

О, какой удар! Данир даже замер на месте. Он как лекарь мог по достоинству оценить этот удар, метко проведенный Ислой: прицельное воздействие на эту точку весьма болезненно для организма человека.

Ой, а тут и вовсе почки! И тут тоже почки... Разъяренный громила с воем согнулся в три погибели. Да-а, когда сильно больно – это почти всегда почки и... да-да, и это место тоже. У мужчин.

После последнего удара не по почкам, мужик рухнул на землю уже даже не с воем, а с придушенным высоким визгом. Ну, что сказать... удар с размаху, с полного разворота в воздухе... не факт, что у этого мужика в будущем будут дети, тем более что ни один лекарь-маг лечить его не будет – об этом Данир позаботится.

Тем временем его милая невеста вздернула голову мужика вверх и уставилась прямо в его налитые кровью глаза. А вот сейчас начинается самое интересное...

Данир шагнул к застывшей композиции «укрощение дебошира и пьяницы» и услышал:

– Ты чувствуешь глубокое отвращение к спиртному, даже к самому легкому спиртному! Тебя тошнит и рвет от одного только запаха алкоголя. Ты любишь готовить, варить супы, каши, обожаешь печь пироги в свободное от работы время. И ты хочешь много, очень много работать в своей кузнице! Каждый рабочий день от зари до зари!

Заслоны в сознании этого мужчины разлетались мелкими щепками, но Исла не ощущала своей вины перед ним. Ах, не мужское дело, значит, пироги печь?! Для тебя это станет любимым хобби! Не твое дело горбатиться в кузнице самому, наемные рабочие есть?! Ну, ты начнешь им сильно помогать! Исла, сжав кулаки, стояла на заваленной кучей обломков тропе воспоминаний. Ей казалось, что даже от этих обломком идет гнусный смрад. Боги, какие убогие краски тускло мерцают вдоль тропы воспоминаний: блеклые оттенки презрения ко всем, ленивого прозябания в безделии, мелкого страха (перед магами охраны, не иначе), и мерзкий зеленовато-желтоватый гнойный цвет эйфории от выпивки и выплеснутой на родных агрессии! Что ж, будем надеяться, что теперь жизнь этого индивидуума запестрит новыми красками, а сейчас надо убирать воспоминания о драке и своем воздействии и уходить – больно противно здесь находиться.

Исла выпала из сознания мужчины и отошла от него на подрагивающих ногах. На нее навалилось осознание: она второй раз в жизни смогла сломать заслон, много заслонов! Ее дар начал стремительно развиваться! Надо задержаться в этой деревне и проверить, удержатся ли ее установки, внушенные этому мужчине? А еще интересно: что послужило толчком к развитию дара?

– Думаешь, он выполнит твои приказы? Не сможет им воспротивиться, как я? – как гром с неба прозвучал за спиной девушки голос Данира.

Исла молниеносно обернулась:

– Ой, рыжик! – пискнула она.

Дивное чувство счастья переполнило сердечко девушки. Вспомнил! Пришел! Смотрит нежно.

«Для тебя ключом к дару тоже окажутся сильные чувства», – набатом прозвучали в голове Ислы давние слова Сарины Дохран. Это и есть ответ на вопрос, что послужило толчком к развитию дара? Да ну, не может того быть! Это же просто ее рыжик, просто знакомый говорливый лекарь-маг, находка для нее, шпионки.

Тряхнув головой, Исла обогнула заснеженные кусты смородины: там тихонько скулила на снегу побитая девочка. Покачиваясь, она держала на весу левой рукой правую руку, вывернутую под неестественным углом.