Шарлин Харрис - Мёртвые и забытые Страница 29

— Хвала небесам, — сказала Амелия, рухнув на ступеньки.

Амелия не была религиозной женщиной, и уж однозначно она не была традиционной христианкой, так что для нее это было сильное высказывание.

Я села на краешек дивана.

— Надеюсь, они очень счастливы, — сказала я.

— Как ты думаешь, нам стоит что-нибудь про него разузнать?

— Такая сильная ведьма как Октавия и не сможет о себе позаботиться?

— Неплохая точка зрения. Но ты видела эти татуировки?

— Они — просто нечто! Думаю, он какой-то колдун.

Амелия кивнула.

— Да, уверена, он практикует какой-то вид африканской магии, — сказала она. — Не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что высокий уровень преступности в Нью-Орлеане затронет Луи и Октавию. Вряд ли кто-нибудь попытается напасть на них или ограбить.

— А что это за подарок мы подарили?

— Я позвонила своему отцу, и он прислал мне подарочный сертификат из его магазина хозтоваров.

— Да, это великолепная идея. Что я тебе должна?

— Ни цента. Он настаивает, что бы эти расходы были за его счет.

По крайней мере, этот приятный инцидент снизил остроту моей злости. Я чувствовала себя более расположенной к Амелии, поскольку теперь мне не нужно было испытывать смутное раздражение по поводу приведенной ею в мой дом Октавии. Мы сидели и болтали на кухне примерно около часа, пока я не пошла спать, хотя я слишком устала, чтоб пытаться рассказать всю предысторию того, что произошло со мной за последнее время. Так что мы разошлись по кроватям лучшими подругами, чем были неделями до того.

Пока я собиралась ко сну, я задумалась о нашем практичном подарке для Октавии, и это напомнило мне о карте, что вручил мне Бобби Бёрнэм. Я вынула конверт из сумки и разрезала его по длине своей пилкой для ногтей. Я вытащила карту наружу. К карте прилагалась фотография, которую я раньше никогда не видела. Она определенно была сделана во время фотосессии Эрика для календаря, продаваемого в сувенирном магазине Фэнгтазии. На календаре Эрик (Мистер Январь) расположился у громадной белой кровати; фон был серым, и повсюду падали сверкающие снежинки. На снимке Эрик стоял одной ногой на полу, а вторую согнул в колене и опирался на кровать. В стратегически важном месте он держал белую меховую накидку.

На изображении, которое Эрик прислал сегодня, он был в той же самой позе, но при этом протягивал руку к камере, словно он приглашал зрителя присоединиться к нему на кровати. И белый мех не прикрывал ничего.

— Я жду, что этой ночью ты присоединишься ко мне, — написал он корявым подчерком на обратной стороне.

Выпендривается? Да. Хочет, чтобы у меня дыхание перехватило? Да к гадалке не ходи! Я фактически почувствовала, как закипает моя кровь. Я сожалела, что открыла конверт перед тем, как залезть в кровать. На то, чтобы погрузиться в сон, ушло гораздо больше времени.

Когда я проснулась на следующее утро, я почувствовала себя странно оттого, что не слышала гудения Октавии в доме. Она исчезла из моей жизни так же внезапно, как и вошла в нее. Я надеялась, что за то время, что Октавия и Амелия провели вместе, они обсудили статус Амелии в том, что осталось от Нью-Орлеанского ковена. Тяжело поверить в то, что Амелия могла превратить молодого человека в кота (во время в некотором смысле очень смелого секса), подумала я, когда заметила, что моя соседка по дому выбежала через заднюю дверь, чтобы добраться в офис страховой компании. Амелия была одета в темно-синие брюки и коричневый с синим свитер, чем напоминала скаута, готовящегося торговать печеньем. Когда дверь за ней захлопнулась, я глубоко вздохнула. Я была в доме совсем одна впервые за целый век

Но одиночество долго не продлилось. Я уже приступила ко второй кружке кофе и ела подрумяненную печеньку, когда Энди Бельфлер и спецагент Латтеста подошли к передней двери. Я торопливо надела какие-то джинсы и футболку, чтоб открыть дверь.

— Энди, специальный агент Латтеста, — сказала я. — Заходите.

Я проследовала назад на кухню, так как не собиралась позволять им удержать меня вдали от кофейника.

— Хотите чашечку? — спросила я у них, но они оба отрицательно покачали головой.

— Сьюки, — сказал Энди, и его лицо было серьезным. — Мы здесь из-за Кристалл.

— Несомненно, — я откусила печеньку, прожевала ее и проглотила. Я подумала, может Латтеста на диете или что-то вроде того. Он следил за каждым моим движением. Я погрузилась в его мозг. Он был огорчен тем, что я не ношу лифчик, поскольку моя грудь отвлекала его. Он думал, что я слишком соблазнительна на его вкус. Он думал, что будет лучше не размышлять обо мне в таком ключе. Он тосковал по своей жене.

— Я полагаю, что расследование важнее, чем все остальное, — сказала я и заставила свое внимание вернуться к Энди.

Я не знала, как много было известно Энди (насколько Латтеста поделился с ним) о том, что произошло в Роудсе, но Энди кивнул.

— Мы думаем, — сказал он, переведя взгляд от меня к Латтесте, — что Кристалл умерла три ночи назад. Где-то между часом и тремя-четырьмя часами утра.

— Несомненно, — опять сказала я.

— Вы знали это? — Латтеста напрягся, как охотничья собака, взявшая след.

— Это логично. До часа или двух около бара всегда кто-то есть, и затем обычно Терри приходит мыть полы, иногда к шести, иногда к восьми утра. Но в тот день Терри не пришел так рано, поскольку вечером он работал в баре и должен был поспать подольше. Но большинство людей не подумали об этом. Верно?

— Правильно, — сказал Энди после ощутимой паузы.

— Собственно, вот, — сказала я, обосновав свой вывод, и подлила еще кофе.

— Насколько хорошо ты знаешь Трея Доусона? — спросил Энди.

Это был сложный вопрос. Точный ответ на него был "Не так хорошо, как ты думаешь". Однажды меня застали в переулке с Треем Доусоном, и он был голым. Но это было не то, о чем подумали люди. (Я знала, о чем они думали, разброс был небольшой.)

— Он встречается с Амелией, — сказала я, что было самым безопасным ответом. — Она моя соседка, — напомнила я Латтесте, который выглядел несколько недоуменно. — Вы встречали ее пару дней назад. Она сейчас на работе. И, конечно, Трей — вервольф.

Латтеста был поражен. Наверное, у него это займет какое-то время — привыкнуть к тому, что люди говорят об этом так прямо в лицо. Выражение лица Энди не изменилось.

— Хорошо, — сказал Энди. — Амелия была с Треем в ночь смерти Кристалл?

— Я не помню. Спросите ее.

— Спросим. Трей когда-нибудь говорил тебе что-либо о твоей невестке?

— Я ничего не припоминаю. Конечно, они знали друг друга, по крайней мере, немного, поскольку они оба — верживотные.