Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма - Тина Ворожея Страница 29

Женщина на портрете застыла, словно каменное изваяние, только одинокая и крупная слеза медленно ползла хрустальной каплей по ее белоснежной, гладкой щеке.

У меня тоже запершило в горле, а глаза защипало от сдерживаемых слез. Только сейчас вдруг поняла, что наверное совсем несладко быть запертой в картине, когда недавно, жизнь вокруг тебя играла всеми красками полноценного бытия.

— Вот, мы и подошли вплотную к основной теме нашего разговора, — глухо просипела я, пытаясь незаметно смахнуть слезы ладонью. — Как по твоему Степан, кто мог отравить мою тетушку, на тех поминках?

Мужчина привстал со своего места, немного побледнел, а синие глаза кажется стали еще больше от изумления.

— Отравить?! — в его голосе было столько неподдельного изумления, что я сразу поверила в его искренность.

— Конечно, Агафью Платоновну, отравили. Тебе Степан ее смерть не показалась странной? Ну, сам посуди, людей на поминках было много, а ядовитый гриб только моей тетушке достался? Почему не тебе или твоей жене? Возможно потому, что Екатерине Васильевне, своего муженька травить было жалко, а вот оставшейся сопернице отомстить хотелось. Юленька то, из игры уже выбыла. Не зря твоя женушка, дверь в баньку лопатой подпирала! Кстати, эта вездесущая лопата и в этот раз свою роль сыграла. Меня интересует, кто ее не так давно, из зарослей крапивы достал и опять, как подпоркой воспользовался. Может быть это был ты, Степан? — мой голос гневно звенел.

Мужчина еще больше побледнел, а глаза потемнели настолько, что теперь казались почти черно-синими. Ноздри скульптурно вылепленного носа раздувались, а губы сжались в одну белую полоску.

— Кто, Агафью Платоновну отравил, мне не ведомо. Возможно, что и жена моя на такое осмелилась... Тут я вам, хозяйка не подсказчик. А лопатой дверь у бани, я подпер. За это готов понести наказание. Напрасно господин, начальник полиции уехали, сразу меня арестовать надо было, — сказал мужчина глухим басом и твердо посмотрел на меня, решительно вздернув квадратный подбородок с ямочкой посредине.

Такого ответа я не ожидала. Вот так все просто?

Дверь вдруг распахнулась широко, грохнулась о стену, задрожала, словно сильно ушиблась и заскрипев вновь захлопнулась. В кабинет влетела горничная Юленька. Глаза отвагой пылают, личико все кривится от сдерживаемых рыданий.

— Не верте ему, Эмма Платоновна! Это я дверь подперла! Хотела, что бы ведьма сгорела! — голос девушки визжал истерическими нотками.

Уже через минуту, она завыла протяжно. Личико покраснело, остренький носик распух, а русая коса расплелась.К девушке кинулся Степан, он бережно ее обнял, большая ладонь гладила распущенные, встрепанные волосы, он что-то ласково бормотал ей на ухо, но Юленька упрямо мотала головой, не желая слушать своего утешителя.

Так продолжалось несколько минут, пока мне не надоело слушать истерические завывания.

— Прекратить! — мой голос звонкий и сильный, заглушил рыдания Юленьки. Она вздрогнула, посмотрела на меня мутно-голубыми глазами из опухших, красных век и с размаха шлепнулась на кожаный диван.

— Эмма Платоновна, это я дверь...

— Нет! — гневно зарокотал бас Степана. — Это я, Эмма Платоновна, дверь подпер! Меня и в тюрьму отправить надо!

Они наверное долго собирались перепираться, но меня посетила мудрая мысль.

— А, покажите мне свои руки! Ну, смелее, смелее! — подбадривала я, влюбленную парочку.

Но, руки показывать они не спешили. У Степана, желваки заиграли на скулах, а девушка вдруг примолкла.

— Руки! — пришлось повысить мне голос.

Вздохнув, Степан выставил вперед большие и красивые кисти рук. Они были немного испачканы в саже, но кожа на них была не повреждена.

Дрожащие ручки Юленьки были опухшими и покрытыми красными, яркими пятнами.

— Крапива, травушка злая. Не травушка, а собака кусачая. Да, Юленька?

Девушка гордо выпрямилась, усмехнулась устало.

— Ваша, правда Эмма Платоновна. Крапива жалит больно, следы оставляет долго. Я лопату из ее зарослей достала, дверь в бане подперла. Злость на Катерину Васильевну, у меня в сердце бушевала. А потом опомнилась, про вас вспомнила... Не заслуживали вы такой смерти. Лопату убрала, вы мне в руки и повалились. Огонь внутри уже бушевал, а я вас оттащить подальше смогла. Хорошо, что вы Эмма Платоновна, весите не больше, чем гусыня у моей матушки, — девушка вдруг улыбнулась, на круглых щеках на мгновение показались задорные ямочки.

— Гусыня? Ну, спасибо за такой комплимент, — пробормотала я, а сама между тем думала, как мне поступить в такой ситуации.

Посмотрела на Агафью Платоновну, кивнула ей головой, мол подскажи мне дорогая тетушка, как тут быть?

Женщина на портрете, медленно провела рукой по белокурым волосам, приглаживая непослушные локоны. Черные, бархатные глаза смотрели устало и задумчиво. Вымученная улыбка тронула тенью, кончики пухлых губ. Они дрогнули, сложились в трубочку и сильно дунули на парочку, которая обнявшись сидела на диване, словно хотели сдуть Степана и Юленьку прочь отсюда.

Я поняла посыл Агафьи Платоновны.

— Получается, ты меня спасла? — сурово обратилась к девушке. — За спасение награда полагается. Екатерину Васильевну, нужно похоронить. Этим, ты займешься Степан. Поминок устраивать не будем, знаем уже чем они закончиться могут. Жалованье я вам выплачу, еще сверху денег положу. Думаю, что на домик небольшой в деревне, вам вполне хватит. После похорон, вы грузите в старенький мобиль Екатерины Васильевны, все нажитое имущество, которое захотите забрать и покините"Сладкие Хрящики". Это все!

Я с силой хлопнула ладонью по столу, словно поставила печать на зеленом сукне.

Парочка несколько секунд сидела не шелохнувшись. Затем, словно опомнившись они переглянулись и начали меня благодарить. Но, я решительно оборвала их горячие речи.

— Некогда нам, время тратить. Ты лучше, Степан похоронами займись.

Мужчина посмотрел на меня мельком, пытаясь скрыть лазоревые слезы в синих глазах. Смущенно, хмыкнул.

— Все будет сделано, Эмма Платоновна, не беспокойтесь.

Он потянул за собой Юленьку и поспешно вышел из кабинета.

Когда дверь за ними закрылась, я задумчиво повертела в руках бронзовую статуэтку. Козлоногий фавн, улыбался пышногрудой нимфе, похотливо и немного зловеще.

— Вот все и разрешилось, моя дорогая тетушка... Все, да не все! Кто же все-таки тебя отравил?

Подошла к потртрету, погладила прохладный и гладкий холст. Провела пальцем по лопнувшей щели.

— Надо бы, мастера найти, отреставрировать твою картину, стул дописать. Хочешь, я тебе кресло удобное закажу?

Пытаясь рассмотреть реакцию Агафьи Платоновны на мои слова, я отошла подальше.

Тетушка усмехалась таинственно и вертела в руках одну карту. Присмотревшись, я увидела красную мантию бубнового короля.

— О-о, нет! Опять бубновый король?