Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ) - Иванна Осипова Страница 29

Зоуи искренне пугалась, когда упоминала подземелье.

— Прямо разлом?! — в ответ удивилась я. — Поэтому глаза и кожа Урсы такого странного оттенка?

— Неочищенный хаос оседает в телах магов, искажает сознание. Урсе повезло — она оказалась сильной и выдержала. Дафна и Дея изменились за неделю практики. Их дар недостаточно созрел для работы возле разлома.

— Ректор не бережёт работников?

— Америус требует всё больше и больше кристаллов. Неважно, какой ценой. Совет выгодно продаёт концентраторы хаотита по всему миру.

— Жадная крыса! — Я возмутилась: никогда не привыкну, что стихийники нас используют точно рабов. — И Эссар помогает врагам наживаться на жизнях сородичей.

— Не он, так кто-то другой, — покачала головой Зоуи. — Господин Эссар добился, чтобы Урсу отпустили наверх, — прошептала Зоуи мне на ухо. — Они давно знают друг друга. Все наставники знакомые декана из прошлого. Кроме доктора Михеля.

— Лекарь — хороший человек. Я была в кабинете Эссара, когда привезли Михеля. Он держался очень достойно. А Урса, значит, благодарна хлыщу?

— Кому? — Зоуи ничего не поняла.

— Господину Эссару, — скрыв издёвку, пояснила я. — Не верю, что он помог наставнице из добрых чувств. Холодный и высокомерный.

— Люди его круга привыкли держать лицо, притворятся.

— Да они и сами себе врут!

— Вот-вот! Никто не знает, каков он. Я видела, как господин Эссар грустит. Особенно когда приносит цветы на старое кладбище.

Добрая и открытая Зоуи для всего находила оправдание, а я, как вживую, увидела декана, склонившего голову перед надгробием: красивого и мрачного, с болезненным взглядом. Недоверие продолжало зудеть во мне точно глубокая царапина. Оно же заставляло противоречить очевидному:

— И ты туда же! Какой прок хлыщу носить букеты на могилу?

Как бы я ни сопротивлялась, но против двух свидетелей не попрёшь. Придётся признать, что Эссар не просто бесчувственный негодяй, а негодяй с тёмным прошлым и такими же чувствами.

— Никто не ведает. Ещё декан часто смотрит в окно на статую богини, и лицо такое — вот-вот помрёт. У него есть страшная тайна, — зловеще и многозначительно прошептала Зоуи.

Я уже поняла, что подружка любит преувеличивать.

— Хочет загладить вину, поэтому навещает захоронение. — Я, не сомневаясь, подвела итог истории Зоуи.

— Господин Эссар настолько тебе не нравится? — Она чуть отстранилась, прищурилась, а на губах заиграла хитренькая улыбочка. — А может, наоборот — сильно задел сердечко?

В чём это Зоуи меня подозревает?! В крепости собственного сердца я была уверена, как никогда, и не господину Эссару проверять его на прочность.

Заметив мой вспыхнувший недовольством взгляд, она поспешила оправдаться:

— А что?! Ничего постыдного в этом нет. Многие девочки заглядывались. Жюли с первого дня в Академии мечтает о господине Гастоне. В жизни должны быть маленькие радости. Разве нет?!

— Разве да! Не люблю предателей и зазнаек! — пробурчала я привычную фразу. — У Эссара уже есть белобрысая зазноба.

— Элизи? Да он её совсем не любит. — Зоуи вещала со знанием дела. — Стоит ей отвернуться, как декан смотрит, точно готов нож в спину воткнуть. У него есть кинжал. Я видела. Вот его и воткнул бы!

Я разрывалась между недоверием к словам подруги и удивлением.

— Ты такая наблюдательная.

— Когда долго живёшь среди одних и тех же людей, начинаешь различать нюансы.

Мы переглянулись с понимающими улыбками.

19

Среди первых, довольно скучных практикумов, случился один стоящий.

Обычно мы учились вытягивать с изнанки реальности нити хаоса и применять их для разных магических целей. Дело несложное, интуитивно получается и у начинающих магов.

Я давно умела работать с нитями, но наставники придумывали изощрённые сложности в задании, нарочно отвлекали студентов и требовали повторять упражнение. Я же боролась с зевотой и желанием сбежать с уроков.

В этот раз вышло иначе. Как назло, практикум вёл сам Гастон Эссар!

В итоге декан заставил меня то трястись от гнева, то восхищаться, а затем снова учиться сдерживать в себе порывы ярости. К финалу я была вымотана, будто сутки таскала на себе каменную плиту, такую же тяжёлую, как взгляд серых глаз предателя.

Началось всё обыденно: студентов собрали на площадке для тренировок позади корпуса. Я впервые попала на занятие с безголовыми чучелами, набитыми соломой, и нервно подпрыгивала на месте от нетерпения, перебрасываясь короткими фразами с Зоуи.

— Что вы обычно делаете с манекенами? Это сложное задание?

Зоуи улыбалась в ответ на моё горячее любопытство.

— Плетём щиты. Разные охранные заклинания. Они понадобятся нам при сборе хаотита. Удобно творить формулы на куклах — все ошибки видны со стороны.

— Щиты против паразитов из разлома, — вспомнила я, с сарказмом добавив: — И против других паразитов-стихийников во время турнира.

Мы тихо рассмеялись.

Спустя время тяжёлые испытания ректора Америуса перестали казаться чем-то ужасающим, потускнели. Каждый из нас был уверен, что сумеет противостоять боевым магам на следующем отборе. Ведь некоторые проходили его два — три года подряд, пока их дар оставался незрел.

Я задумалась…

Как ни странно, но Урса и даже Эссар всячески поддерживали в студентах эту веру: слова одобрения, брошенные будто случайно, короткая похвала или подсказка не позволяли пасть духом.

Почему я этого не заметила сразу? Почему не видела, как наставники не дают доломать в отверженных то, что пытался разрушить ректор?

Я себя одёрнула:

«Не Эссар, а Урса! Декану всё безразлично, как и ворчуну Свану. Только Урса заботится о нас».

Не хватало поверить хлыщу Гастону! Вот тут ты точно пропадёшь, Дикий Шип!

Я сосредоточилась на мыслях о занятии и окинула взглядом студентов на краю площадки.

Илма захватила в плен Лиля. Она сторонилась других студентов, видимо, считала их недостойными своего великолепного общества. После турнира подружка фейри вела себя беспокойно, истерила, ругая отверженных из Северного города, а то и самого ректора. Илма никак не могла определиться, кто же является причиной её страданий.

Я считала, что в Илме больше притворства, но Лиль со всей серьёзностью отнёсся к нестабильному состоянию «случайной» невесты. Он вёл себя безупречно, поддерживая и исполняя все прихоти дочки банкира. Подозреваю, что вся свежая выпечка из добычи фейри доставалась именно ей.

Лиль почувствовал мой взгляд, ответил на него, улыбнулся. Никогда прежде я не встречала такой светлой и неуловимой улыбки, будто фейри знал нечто тайное, что принесёт всем радость.

И как его угораздило «влипнуть» в эту Илму?!

Лиля будто не заботило его странное положение. Не знаю, сколько в его действиях было магии принуждения из-за обещания,