Тайна Верховной жрицы - Виктория Виноградова Страница 29

сам родился в замке. Нет-нет, не сыном короля. Отца я никогда не знал, а мать работала простой гувернанткой при дочке господина. Мама у меня хорошая, но ей приходилось трудиться с утра до ночи. Да и сам я с детства старался ей помогать. Однако довольно скоро понял, что, работая слугой в замке все, что можно получить — это скромный обед и крышу над головой. За все остальные удовольствия нужно платить, а для этого требуется зарабатывать. К десяти годам я не умел ни читать, ни писать, зато мог продать что угодно кому угодно. Например, у жены герцога имелась личная модистка — рассеянная старушка, шившая для хозяйки платья и шляпки. Она вечно забывала, куда убирала булавки, пуговицы и прочую мелочь. Надо ли говорить, что как только я прознал об этом недуге, склероз модистки стал прогрессировать? К швейным мелочам прибавились ленты, брошки и заколки, которые вдруг обнаруживались в нарядах деревенских барышень.

Элика хихикнула, с интересом слушая историю савенийца.

— И тебя ни разу не поймали?

Рурык самодовольно фыркнул:

— Куда там! Ты бы видела, какой номер мы однажды провернули с конюхом! — Парень и сам не заметил, как рассказ о детских проказах оживил настроение. Он даже скинул с себя часть пледа — с таким жаром болтал. — Герцог как-то прикупил отличного скакуна. Красавец зверь! До того хорош был! И вот, значит, приехали как-то к хозяину гости. Господин, ясное дело, повел их на конюшню — скакуном хвастаться. Одному гостю до того жеребец понравился. Уж так он его нахваливал! И продать просил. Хозяин мой ни в какую. Я как раз неподалеку крутился, все слышал. Улучил момент и к гостю этому тихонечко подхожу. Шепчу: «Желаете приобрести лошадку? Могу помочь».

— И что дальше?

— Представляешь: спустя неделю во время прогулки жеребец подвернул ногу, да так к вечеру и помер. Так жаль, такое горе, — Рурык картинно зацокал языком. — Кто бы мог подумать, что через день благородный скакун воскреснет в чужом поместье?

— Во даешь! А потом? — от любопытства Элика не могла усидеть на месте.

— В тринадцать лет меня отправили работать на конюшню — чистить стойла. Надо сказать, что господин мой испытывал непреодолимую тягу к скачкам, и не раз участвовал в заездах. Но не везло герцогу. И жокеи ему попадались ленивые, и лошадок частенько брал дрянных. Совершенно не разбирался, скупая всех подряд. Скакуны редко доползали до финиша хотя бы в первой пятерке. Так продолжалось до тех пор, пока однажды я дерзнул предложить герцогу пари: он доверяет мне покупку и тренировку лошади, а я обещаю победу на скачках.

Элика улыбнулась:

— И что, он согласился?

— Почему нет? — пожал плечами Рурык. — Его позабавила моя идея. Поначалу хозяин только посмеивался, глядя, как я выбираю скакуна и отчитываю жокея за лень. Но когда спустя две недели купленный по моему совету жеребец пришел к финишу четвертым, герцог начал воспринимать меня всерьез. Даже официально нанял тренером.

— А мама?

— Что «мама»? Она продолжала работать, нянчась с дочкой герцога. К сожалению, на родного сына у нее не оставалось ни времени, ни сил. Впрочем, в ту пору я и сам стремился отдалиться от нее. Куда интереснее мне была жизнь аристократии. Иной раз я украдкой наблюдал за хозяевами и думал: почему одним от рождения дано все, а другим — ничего? Чем я хуже маленькой мисс? Девчонка росла глупой, капризной, избалованной. Но почему-то плаксивая дура завтракала пирожными, а я — хлебной коркой и пресной кашей. Ей покупали лучшие наряды, в то время как я был вынужден штопать прохудившуюся рубаху.

— Это нормально, — слушательница безразлично пожала плечами. — Кто-то рождается богатым, кто-то бедным.

— А я не собирался мириться с такой участью, — упрямо заявил Рурык. — Разве я виноват, что появился на свет из чрева гувернантки, а не герцогини? В общем, мне тогда подумалось, что если смогу доказать герцогу, что не дурак, что чего-то стою, то меня примут в свой круг. Знаю, мысль наивная. Но напомню: мне в ту пору было чуть больше тринадцати лет.

Рурык сел, нахохлившись, точно сова.

— За то время, пока я работал у хозяина, его лошади всегда приходили в призовой тройке. Знала бы ты, сколько раз соседние богачи пытались меня переманить к себе, обещая лучшие условия! А я, как последний болван, верил, что честным трудом и преданностью смогу заслужить расположение хозяина. Что мне удастся стать членом его семьи. Ты не представляешь, как я к этому стремился! В какой-то момент даже начал верить, что герцог стал относиться ко мне, как к родному сыну. Он, когда узнал, что я не владею грамотой, освободил мою маму от части обязанностей с тем, чтобы у нее была возможность обучить меня чтению и письму. Она мне в ту пору многое рассказывала о своей родине и предках… впрочем, я отвлекся. Как только я выучился чтению, герцог стал советовать разные книги о коневодстве. Научившись читать, я с жадностью впитывал любую информацию, чем приводил господина в восторг. Дошло до того, что он разрешил мне пользоваться его библиотекой, а когда пребывал в хорошем расположении духа, то мы с ним даже беседовали о прочитанных произведениях. Я-то, идиот, радовался. Думал: вот оно, герцог видит во мне равного. — Рурык горько усмехнулся и помолчал.

Он видел, с каким нетерпением Элика ждала окончания истории, но уже сам был не рад, что поддался на уговоры девчонки и так разоткровенничался.

— История закончилась тем, что меня превратили в экзотическую обезьянку… — произнес он. — Не раз мне приходилось во время званных ужинов выходить на потеху публике, и под хохот гостей пересказывать содержания книг…

Рурык поднялся на ноги, отбрасывая плед.

— Ты не представляешь, как это было унизительно! — говорил он, ходя взад-вперед. — Я-то полагал, что стал частью этой семьи, а на самом деле всегда оставался слугой, годившимся лишь для развлечения зажравшейся аристократии. — Савениец закусил губу, пытаясь проглотить давнюю обиду. — В общем, я сбежал.

— Поэтому ты захотел стать герцогом? — подытожила Элика.

— Не совсем, — тихо отозвался Рурык, глядя, как на соседнем берегу один за другим гаснут окна домов. — После того, как ушел… В общем, у меня на тот момент скопился кое-какой капитал, и я вложил все деньги в разведение скаковых лошадей. Нюх у меня был отменный — хороших жеребцов за версту чуял. Дело быстро разрасталось… Пока я не встретился с одним влиятельным бароном, предложившим выкупить у меня бизнес. Я отказался, однако, пара «теплых» встреч с охраной барона вынудили изменить решение, — рассказчик неосознанно обхватил