Дженнифер Арминтраут - Превращение Страница 3

Выйдя из раздевалки, я стала пробираться сквозь переполненное отделение скорой помощи, не видя и не слыша своих коллег и пациентов, которые заполняли койки, отгороженные друг от друга ширмами. Я покинула отделение скорой помощи и травматологии, открыв двери, ведущие в центральную часть больницы.

Кабинеты, мимо которых я проходила, были закрыты, а окна — темными. В главном вестибюле никого не было, за исключением одного уборщика, который опирался на опустевший регистрационный стол, лениво читая старую газету, в то время как его уборочная тележка стояла в центре комнаты. Он едва поднял голову, когда я в своем безумном полете задела локтем тележку, и из нее выпала стопка бумажных полотенец и упала на пол.

Я подошла к лифтам, нетерпеливо нажала на кнопку, в нетерпении постукивая ногой. Спустя, как мне показалось, бесконечно долгое время, потертые металлические двери открылись, я вошла внутрь и нажала на кнопку подвального этажа.

Безрассудная решимость повела меня вниз по длинному коридору прямо к моргу. Я проходила по нему только однажды, в день экскурсии по больнице. Это был простой маршрут. Я нашла, причем без особых затруднений, дверь, на которой не было никаких обозначений, провела своей идентификационной карточкой через прорезь устройства считывания пропусков и услышала резкий щелчок разблокировки.

Уже схватившись за ручку, я остановилась, впервые задумываясь, что же собиралась доказать себе. Я боялась, что была плохим доктором. И пришла, чтобы встретиться лицом к лицу со своими страхами и посмотреть на Джона Доу во всем его изувеченном великолепии. А что, если я не смогу выдержать это?

Меня охватил ужас при мысли о том, что его тело могло и не иметь столь обширных повреждений, как я помнила. В памяти всплыл образ испуганного лица Эми Андерсон, когда она держала в своей ладони извивающихся червей: ее страх превращал этих безвредных существ в монстров. Может, мой запаниковавший мозг преувеличил раны Джона Доу?

«Нет. Ты не истеричка. Ты точно знаешь, что видела».

Не дав себе передумать, я вошла в прохладное помещение, пропахшее антисептиками[11].

Больничные морги во многом отличаются от своих кинематографических сородичей. Это не глухие помещения с сильным освещением. На самом деле, морг в больнице Святой Марии был маленьким и загроможденным вещами. Дежурный санитар оставил на столе смятый пакет из-под фаст-фуда — хоть какой-то обнадеживающий признак присутствия жизни в комнате, посвященной унижениям смерти.

Прежде чем приступить непосредственно к выполнению своей задачи, я обошла помещение по кругу: осмотрела шкафчики, пластиковые ванночки всех размеров, в которых находились органы, плавающие в мутной жидкости и оставленные для дальнейшего изучения, и секционные столы[12]. Я пропустила лишь один из них — тот, который оставался занятым.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — позвала я и вздрогнула, испугавшись громкости собственного голоса. В комнате было так тихо, что можно было слышать жужжание флуоресцентных ламп[13]. Неприятная фраза «разбудить мертвого» сразу же возникла в уме. Я надеялась, что из подсобного помещения выйдет дежурный, но никто не появился. Беззаботный сукин сын, наверное, вышел покурить. Придется самой делать все грязную работу, разыскивая Джона Доу.

В холодильной камере морга стояло шесть каталок. Учитывая сегодняшнее количество пострадавших, морг мог бы быть и переполнен, с трупами, размещенными даже в два этажа. Неприятная мысль.

Я шагнула в холодильник и тут же пожелала себе теплую куртку. Термостат[14] снаружи показывал тридцать пять градусов[15]. Тепло, если сравнивать с температурой на улице, но мне никогда не приходило в голову, насколько может быть холодно при этих тридцати пяти градусах.

Дрожа, я осмотрела все шесть стоящих передо мной каталок с телами, покрытыми белыми простынями. Трупы лежали одинаково: ногами к задней стенке. Я посмотрела вниз, на свои туфли, и увидела темное пятно на липком немытом полу. У меня побежали мурашки по коже, когда я подумала, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то дезинфицировал эту комнату. Хотя вряд ли эти конкретные пациенты могли заболеть или подхватить какую-нибудь инфекцию.

Я начала с тела, находящегося в самом конце справа от меня, не утруждая себя раскрывать их лица или искать по биркам на ногах. Вместо этого я решила прочитать более подробную информацию на ярлыках, прикрепленных к саванам[16].

Первое тело принадлежало женщине шестидесяти восьми лет. Второе — было мужским, парня двадцати трех лет. Все так и продолжалось: на каждом ярлыке была написана единственная вещь, которая меня не интересовала — имя. Я не увидела ничего похожего на большую красную метку со штампом «Неопознан». Казалось, вся моя экскурсия окажется бесполезной.

Я провела рукой по лицу, растирая уставшие мышцы и обдумывая свой следующий шаг. Куда он мог подеваться? Маловероятно, что судмедэксперт[17] пришел бы ночью на вскрытие, ведь это могло подождать до утра. И даже если они установили личность трупа, то не могли передать тело родным, пока с ним не закончит полиция.

Он должен быть где-то здесь. Но так как я уже дважды проверила, то вынуждена была признать тот факт, что он исчез.

Я могла бы подняться наверх и к великой радости моих коллег показать им, что я слабачка. Я упустила бы возможность противостоять своему страху, но жизнь продолжается. Как всегда. С той же решимостью, которая привела меня сюда, я, не оглядываясь, покинула холодильник. Кто-то отпустил бы в мой адрес едкое замечание или даже пожалел, независимо от того, что я сделала. Но у меня не было достаточного опыта противостояния критике, чтобы одержать верх в споре с очернителями моего имени просто так. Я должна была вооружиться тем фактом, что пережила просмотр того, что осталось от Джона Доу.

Моя рука сжимала дверную ручку, когда я снова остановилась. Краем глаза я увидела накрытую простыней фигуру, лежащую на секционном столе.

Под всей своей напускной храбростью я почувствовала некоторое облегчение, обнаружив пропавшее тело Джона Доу. Посмотреть или нет? Проще всего — не видеть тело. Неприятное чувство охватило меня, когда моим первоначальным рефлексом стало желание убежать. Я не сомневалась в том, что Джон Доу лежал под простыней на этом секционном столе.

«Если ты уйдешь сейчас, то всегда будешь мучаться», — тоненький голосок зазвучал в глубине моего сознания. На долю секунды показалось, что снедающий меня страх победит. Я бы просто вышла из морга и забыла весь произошедший инцидент.

Но слова моего отца и столь оскорбительная оценка доктора Фуллера о моих способностях всплыли у меня в мозгу. Я не хотела быть неудачницей, которой была в глазах моего отца. Неудачницей, которой стала для доктора Фуллера. Это послужило толчком, и я направилась к столу.