Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 1. Страница 3

Виттман берег свою элиту и не пускал под пули. Автоматно-пулеметный огонь для "Мардера А3" был не опасен. Камандос сидели в готовности в БМП в ожидании решительных действий.

Проскочив простреливаемый участок, подавляя огнем пушек атаку талибов, он вырвался вперед. Еще двести метров и группа на подъеме к поселку. Зайти справа и подавить минометы — вот задача. Там же пустить в ход и своих профи. Неожиданно из крайнего дома выскочило два смертника с гранатометами на плечах.

— Огонь,— успел крикнуть Виттман... Вздрогнул, мощный башенный пулемет, срезая обезумевших бандитов. Но и талибы успели выпустить гранаты.

В этот момент тактические истребители бомбардировщики ВВС США F-15E заходили на перехват целей. Безжизненный поселок находился в запретной зоне "Kill box". Здесь пилотам позволялось уничтожать любые цели без согласования, по собственному решению...

Первая машина от разрыва гранат, пущенных талибами, задымилась. Осколки пробили броневой кожух двигателя, расположенного впереди. Две других, во главе с Виттманом, были целы и повели пулеметный огонь, по засевшим в домах талибам. Многие из них выбегали, что-то крича. Отдельные стали охотиться за спецназовцами, спешившимися из подбитого БМП.

— Господин гауптман! Господин гауптман! — вдруг взволнованно, срывая голос, вызвал Виттмана офицер связи. — У нас проблемы! Нас перехватили истребители! Срочно покидаем машину!

— Что за чертовщина, Фриц? Как перехватили?

— Не работает аппаратура опознавания "свой — чужой", видимо, повреждены антенны.

— Цель перехвачена, атакую! — пронеслась по эфиру команда пилота. С чувством выполненного долга, высокомерно улыбаясь, американец нажал на гашетку пуска. Ракеты "воздух-земля", сорвавшись с замков, огненным вихрем понеслись вниз.

Виттман, выскакивая из командирского люка, только и успел проскрежетать зубами: — ШВАЙНЕ! — и тут же брошенный волной взрыва, потеряв сознание, провалился в небытие...

Глава 1

Апрель 1944 г. Штаб 41 танкового корпуса, 9-ой армии Вермахта. Группа

Армий "Центр". Восточный фронт.

В штабе 41 танкового корпуса Вермахта царила нервозная обстановка. Воздух был накален до предела.

Никто из офицеров управления не понимал причин столь раздраженного, даже можно сказать бешеного, состояния командира генерал-лейтенанта артиллерии Вейдлинга.

Тревожных донесений из частей, намертво вгрызшихся своими войсками в днепровскую землю и готовых отразить любые наступательные потуги русских, не было. Все отделы штаба работали четко, слажено, с соблюдением железной дисциплины и пунктуальности.

Пришедшая шифр телеграмма, об отправке 35 мотодивизии на доукомплектование и переброске в район Ковель — Тернополь для усиления ударного кулака, по их мнению, не могла так подействовать на шефа. Иначе — это полная блажь. Приказ был из ОКВ. Верховное командование понимает что делает. Тем более брешь в обороне должна занять пехотная дивизия, прибывающая из Рейха.

Майор Ганс Рэмек — адъютант командира корпуса и исполняющий обязанности начальника штаба 1-ый офицер генерального штаба Гартенбах также были в недоумении и не могли понять истинных причин сегодняшнего взрыва Вейдлинга. Из покладистого, взвешенного в поступках и высказываниях командира, тот превратился в разъяренного быка. Что ни слово, то колкость доходящее до неуважительной брани.

Было одиннадцать часов утра. Генерал находился в кабинете. Для успокоения нервов он выпил немного коньяка и вновь взялся просматривать документы.

— Бездари! — слышался его рык. — Они еще надеются выиграть компанию. Готовят удар против удара. Безмозгло попались на уловку русских и подставили всю Группу армий Центр. Бездари, выскочки, — генерал, в который раз прочитал шифр телеграмму и в гневе закрыл папку. Резко поднялся из-за стола, прошелся по просторному кабинету.

Невооруженным глазом было заметно, что Вейдлинг прихрамывает на левую ногу. Легкое икроножное ранение весной еще давало знать. Рана заживала плохо. Когда генерал ступал, то отдельные половицы кабинета скрипели. Это особенно раздражало его сегодня. Ему казалось, что скрипела его нога.

— Нигде нет порядка, — громко проворчал он, и хотел было вызвать интенданта, но приподняв глаза, уперся взглядом в портрет фюрера, висевший на стене. Фюрер смотрел строго и неодобрительно, как бы соглашаясь с его выводами. — Да, нигде нет порядка, — вторично пробурчал генерал и, забыв о половицах после взгляда фюрера, уселся просматривать папку с рапортами и приказами.

Что-то, вспомнив, он быстро нашел среди прочих бумаг измятый лист командира разведывательного батальона и через строчку вновь пробежался по нему глазами.

" Я, Франц Ольбрихт, гауптман Панцерваффе Вермахта ...

Проведение силовой разведки ...Танковый рейд на глубину....В этих целях разумно .... В ходе разработки операции...

Отвлекающий маневр провести в районе...

Ответственность возложить на.....

Со всей нашей верой в бога мы выполним долг".

— Сопляк,— выругался генерал, нажал кнопку вызова адъютанта.

— Майор Рэмек! — бесцеремонно обратился он к вошедшему подчиненному.

— Слушаю вас, господин генерал.

— Вы готовы с гранатой идти на русские Т-34?

— Я вас не понимаю, господин генерал. Поставьте вопрос конкретнее.

— Не понимаете?— генерал язвительно усмехнулся. В эту минуту он был похож на тощего злорадного удава, которого давно не кормили и вот на завтрак ему преподнесли трусливого зайчишку.

— Подойдите ко мне, Рэмек. Ближе. Еще ближе. Стоять!

На адъютанта повеяло ледяным холодом. Он весь сжался.

— За то я хорошо это понимаю, Рэмек!— процедил сквозь зубы генерал. — Скоро ваш холеный вид превратится в гамбургскую сосиску. Вы любите сосиски, Ганс? Или в Нижней Силезии их не делают?

Адъютант остолбенел.

— Обильно политые соусом, Рэмек,— убийственно добавил Вейдлинг.

Упитанные, румяные, чисто выбритые щеки майора мгновенно побледнели. Правый глаз стал нервно дергаться.

Адъютант не знал что ответить. Такого выпада от генерала он еще не слышал. Его сердце лихорадочно забилось. В голове заскакали мысли: — Что он такого натворил? Почему стал неугоден командиру? Его отправят на передовую? Первая пуля моя. —

У Рэмека появилось легкое опьянение и чувство страха падения. Кружилась голова. В последний момент, силой воли, он сумел справиться с невероятным волнением. Набрав в легкие больше воздуха, сильнее вытянувшись перед грозным командиром, выпалил:

— Готов служить Великой Германии и его Фюреру всюду, куда меня пошлют, господин генерал,— за тем подумав, добавил, — если произошло что-то особенное, то хоть сейчас готов отправиться в траншеи к товарищам.