Принц и нищая (СИ) - Вознесенская Дарья Страница 3

Я запретила себе об этом думать. Пока я была тем, кто отражался в изломанном куске зеркала — невзрачной служанкой с крашеными волосам и золотисто-карими глазами.

На город уже опустилась темнота.

Запах рыбы и шум пьяных гуляний усилился. А я поняла, что не могу ни минуты усидеть на месте. И заснуть сегодня тоже вряд ли получится — если верить данным, то купец, которого мне описали как взрослого темноволосого мужчину в камзоле капитана корабля, должен был выйти от Тушо под утро. А значит, у меня было несколько часов не только на подготовку, но и на то, чтобы успокоиться.

Я сложила самые ценные вещи в две котомки и тихонько выпихнула близнецов из окна, чтобы не увидели ни жители нашего «дома», ни соседи. Понятливые и юркие мальчишки бесшумно скрылись за углом.

С кланом ходишь как по острию ножа — сегодня они тебя спасают и кормят, а завтра уже подвергают всевозможным пыткам, сделай ты что не то. Я и правда хотела уйти по правилам, чтобы хотя бы самое первое время не опасаться погони, но мной овладело дурное предчувствие, которое в последние годы стало почти провидческим. И если возникнет необходимость бежать — от всех и сразу — я должна быть готовой. Как и дети.

Вышла через главный вход, кивнув знакомым головорезам, что отправлялись на промысел, и пошла через темные переулки прочь. Магические фонари в нашем квартале встречались редко, но я отлично видела в темноте. И вообще, любила ночь. Время моей странной, хрупкой, до сих пор не осознанной до конца магии, которую я одновременно боялась, ненавидела и любила, словно она была живым существом.

План уже давно созрел.

Но до его осуществления было еще десятки талов.

Поэтому пока я направилась в Храм.

Поговаривали, что в некоторых горизонтальных мирах в Храмах чтили вовсе не Стихии. Да еще и обращались за помощью к высшим силам через посредников — никто из людей не приходил просто так, не разговаривал напрямую.

На редкость странные традиции.

На Артаносе все было по-другому.

Даже не имея магии, я бегала к алтарям в нашей деревне, которые нам заменяли полноценные здания, выпросить что или просто пожаловаться. А то и поблагодарить, с радостью наблюдая, как, порой, вспыхивает огонь магической свечи или льется в бездонный кувшин вода. А уж с тех пор, как Смерть подарила мне свою силу, при любой возможности приходила сюда.

Просто отдохнуть.

Никогда я не чувствовала здесь ничего особенного, о чем писали в той книге, что мне удалось украсть из библиотеки — единственной, фактически, по которой я училась. Но чувствовала то особенное, что было необходимо конкретно мне.

Безопасность.

Как в детстве. Когда у меня были мама и папа, и маленький брат. Они все погибли, ушли за Пределы в один момент, когда на маленькую рыбацкую деревушку обрушилась огромная волна, вызванная магическим заклинанием.

Потом говорили, что это всё маги-отступники. Решили показать Императору Гелларду, кто на самом деле сильнее, и принялись уничтожать прибрежные поселения Таларии. Конечно, их поймали. Позже. Император и его верная Тень защитили своих жителей и все такое.

Позже.

Моей семье и многим другим это не помогло.

Меня спасло то, что я в это время была довольно далеко от берега, собирала ягоды в лесу. И прибежала уже тогда, когда даже грохот последующих волн и крики больше не были слышны.

На берегу почти ничего не осталось. Стихия Воды унесла даже сваи, на которых стояли наши дома.

Я смутно помню, что было дальше. Меня куда-то тащили, потом я заболела, лечили даже. Перекидывали из дома в дом в таких же деревнях, не пострадавших. Каким-то образом я оказалась в городке чуть дальше, у скал, в который и ездила-то всего раз в жизни, на ярмарку, вместе с родителями. И там меня поселили в богатый дом — то ли служкой, то ли куклой для наследника. Но хотя бы кормили досыта. И одевали тепло. И научили читать, писать и прочим манерам, заодно с сыном хозяев — на мне, как я помнила, даже танцы отрабатывали.

А потом вышвырнули.

Только потому что я, прийдя наконец в себя после двух лет прострации, посмела дать сдачи малолетнему гаденышу, не выдержав ставших уже совсем злыми издевательств.

Так я оказалась в приемном Доме.

Лучше бы сбежала. Но откуда я могла знать?

Тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и зашла в черную пещеру с едва переливчатым мерцанием на стенах.

Все храмы в городах располагались по определенному принципу: в пяти разных концах, так, что если соединить их линиями, можно было бы получить пятиугольник. Уж не знаю, зачем. В Дунакеше храм Смерти оказался расположен ровно под скалой, что отделяла «приличную» часть города от порта, и, как это часто бывает с храмами, в скалу и был вмурован. Причем на довольно большую глубину — чтобы попасть в круглую комнату с зеркалами, где все дышало покоем и ночью, нужно было преодолеть узкий витиеватый коридор.

Слава Стихиям, пустой в это время.

Интересно, родись я в благородной семье, сразу магичкой Смерти, как бы изменилась моя жизнь?

Наверное, училась бы у магов, поступила в Академию. Магов Смерти было меньше, чем остальных, к тому же, это была магия Правящего рода — потому и уважали её по-особому. Ценили. Стихийники Смерти могли считывать мысли, видели вещие сны, проникали в подсознание и воспоминания, могли уничтожить разум человека — но также погасить психологическую боль и вылечить душу. Ничего этого я почти не умела. Так, по мелочам: наведенные эмоцииё, внушенные страхи или чувство справедливости. А еще сподобилась воздействовать сырой силой или же добывать из окружающего пространства крохи чужой Стихии. Кидаться огнем или тушить пожар — вот и все навыки.

И к смерти равнодушной, как прочие темные стихийники, не стала. Да, я знала, что все мы уходим за Пределы и растворяемся в них, но так и не смирилась, что моя семья покинула меня так рано. Хотя и не смогла начать винить в этом тех, кто дает нам Жизнь.

Я присела и оперлась на стену, чуть мерцающую магическими каплями, имитирующими звездами. И задремала. Не боялась проспать — ночь была ко мне благосклонна. И не стеснялась спать в Храме — перед Стихиями мы все равны в своих действиях. Потому быстро погрузилась в глубокий сон, а когда спустя двенадцать талов открыла глаза, почувствовала себя отдохнувшей и полной сил.

Дальнейшее продвижение было рассчитано точно до ляка.

Обогнуть холм, минуя стражу, которые вот уже с год как ходили по определенному расписанию. Раньше то они хаотично перемещались, игнорируя, зачастую, целые кварталы. А потом нашелся кто-то умный, раздал им схему и время перемещений. Вот только стоило бы поменять схему — уже через месяц все знали, кто, где и когда будет проходить — и творить всякие непотребства стало безопасно.

Прошлась по кварталу ремесленников, высматривая, что мне надо. Так и есть — вот брошенная распотрошенная корзина, прутья которой я кое-как привязала найденными тряпочками. Какой-то мусор — разбитое зеркальце, старая сломанная шкатулка. И замызганный, дырявый фартук нашелся. Все несло отпечатки своих владельцев — случись кому меня преследовать, собьются.

За несколькими поворотами стало светлее. Нет, не рассвет — просто места приличные, доходные дома всякие, таверны, гостиницы, вот и расщедрилась Империя на яркие фонари.

Но и углов, где в тени укрыться можно, было полно.

Я подошла к дому, готовая в любой момент сорваться с места.

Ждать пришлось долго. Очень долго. И вот, наконец, открылась нужная мне дверь, и из нее вышел высокий темноволосый мужчина в распахнутом кителе. Я мельком взглянула на его лицо и удивилась, что он выглядит гораздо моложе, чем я себе представляла и…

Гораздо опасней.

Но вариантов не было. Я пошла ему навстречу, будто только что вынырнула из-за угла, потряхивая корзинкой старьевщика. А потом неловко оступилась, одновременно направляя легкое облако отвлечения.

Сделано.

Необычного вида часы, что висели с внутренней стороны кителя, оказались у меня, и я прошаркала дальше, до звона в голове вслушиваясь в удаляющиеся шаги — оборачиваться было нельзя, опасно.