Князь навсегда (СИ) - Ирма Хан Страница 3

- С Маришей мы пойдём ближе к вечеру, а сейчас я хочу пойти с тобой и помочь заказать праздничный ужин в честь твоего и маминого возвращения. Ты не возражаешь?

— А Фиоза там будет?

— Конечно. Пока они с Рубериком не прошли Огонь любви и верности, она продолжает работать.

Таня сняла крышку с одного из соусников. Понюхала.

— Мммм… какой аромат!

— Поверь мне, вкус не хуже! — Буршан взял кусочек мяса, обмакнул его в соус и поднёс ко рту своей возлюбленной…

Они шли по улице, держась за руки. Встречные селяне здоровались с ними, как обычно. Таня с удивлением ощутила, что в Голубой Дали чувствует себя больше дома, чем в своём мире. Всё казалась таким родным и привычным, что слёзы навернулись у неё на глазах. Буршан наклонился и прошептал ей на ухо:

— Какое счастье, что ты снова дома. Словно и не было этих страшных дней без тебя.

Таня в очередной раз удивилась тому, как он тонко чувствует её настроение и сжала руку ему в ответ.

Он остановился. Заглянул ей в глаза.

— Почему слёзы? — насторожился.

— От счастья… — она улыбнулась. — Ты же знаешь, что я у тебя очень сентиментальная…

— Сентиментальная? Что это значит?

— Впечатлительная, мечтательная… — подобрала Таня, как ей показалось, более подходящую замену этому слову.

Буршан провёл тыльной стороной ладони по её щеке:

— Знаю… впечатлительная, нежная, страстная, ласковая… Самая прекрасная женщина во всём Горушанде!

Он привлёк её к себе и коснулся губами виска. Потом отстранился и снова посмотрел в глаза:

— Голубка моя… какое счастье, что ты меня простила и вернулась… какое счастье, что мы снова вместе…

— Доброго здоровья, княже и тебе, сиятельная Таня, — раздался низкий голос совсем рядом.

Они повернулись…

— Ирмар! Как же я рада видеть тебя!

— И я, сиятельная Таня! Ты позволишь, Буршан? — Рорк коснулся руки женщины.

— Да, — с улыбкой сказал князь.

Ирмар поцеловал руку Тане.

— А почему вы не в Серой Дали? — удивлённо спросила она. Ведь через два дня после перемирия между их Далями Ирмар с Миритой и другими воинами отправились в племя рорков.

— Мирита решила вернуться домой на некоторое время, что бы рассказать девушкам про наше племя. После её рассказа ещё несколько семей из нашего племени породнятся с семьями из вашего селенья. И это всё благодаря тебе, добрая госпожа. — Он приложил руку к груди и слегка поклонился Тане. — Как хорошо, что ты быстро вернулась. Я волновался, что ты не успеешь к этому полнолунию.

— Почему?

— Мирита не хочет отправляться в Серую Даль. Говорит, что сначала надо проводить к Алтарю тебя и Фиозу.

— А вы? Разве вы не собираетесь к Алтарю?

Они медленно шли в сторону харуша. Буршан держал Таню за руку. Ирмар шёл на некотором расстоянии от неё:

— Я уговорил Мириту пройти Обряд любви и верности в моём племени. Всё-таки мы будем жить в Серой Дали. Её родители дали своё согласие на это. Ждали только твоего возращения. Вы с Буршаном и Карушатом обязательно должны присутствовать на нашем торжестве.

— А как же Фиоза и Руберик?

— Они тоже в числе почётных гостей. Можешь не сомневаться.

Стоило Тане появиться в харуше, как Фиоза и Мирита поспешили ей на встречу. Девушки обнялись и стали засыпать друг друга новостями. Буршан вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Прошу прощения, милые дамы, но мы тут с Таней по очень важному делу. — Сказал он таким серьёзным тоном, что Фиоза с Миритой замерли. — Мы хотим обсудить праздничный ужин. В нашей семье великая радость. Сегодня вернулась в Голубую Даль княгиня первой линии и хозяйка дома моего отца Карушата из рода Мирротов, моя мать — Ольга.

— О, Солнцеликая Гизера! — радостно воскликнула Фиоза. — Значит, она не погибла!? Но где же она пропадала столько лет? Что случилось?

— Если она сочтёт нужным, то сама расскажет об этом. А сейчас мы с княгиней хотели бы обсудить блюда…

Часть 1 глава 3

Когда Карушат и Ольга подъехали к своему дому, слуга Гренис замер в изумлении:

— Госпожа!? Ты!?

Карушат, спешившись, помог Ольге. Она улыбнулась Гренису:

— Ты узнал меня?

— Конечно, госпожа! Ты ничуть не изменилась… ну, разве стала ещё краше… Я рад твоему возращению, сиятельная Ольга! — слуга приложил руку к сердцу и поклонился Романенко.

— Гренис, отведи коней в конюшню, да вели Руслану баню истопить, а Вета пусть обед приготовит. Мы отлучимся на некоторое время. Надобно княгине наряд достойный приобрести. Как думаешь, голубка? — коснулся Карушат губами руки своей возлюбленной.

— Ой, надобно, милый! Очень надобно. Негоже княгине по селению в штанах щеголять, — лукаво посмотрела Ольга на князя. Она прекрасно помнила, что Карушату ужасно не понравилась её одежда, когда они увиделись впервые. Ведь женщины Голубой Дали не носили брюк ни тогда, когда Оля оказалась тут впервые, ни сейчас.

Они поднялись по резному крыльцу. Ольга замерла перед дверью:

— Ты так и не снял нашу Артуну?

— Не смог. Всё это время ждал тебя… Мне ведь тётушка предсказала, что ты вернёшься. Вот я и оставил Артуну, что б женщины моего клана лишних надежд не питали…

С этими словами он открыл перед Олей дверь, попуская её вперёд, и они вошли в дом. Она остановилась посередине комнаты. Закрыла глаза. Вдохнула в себя забытый, но такой родной запах.

— Ты, что, милая?

— Я дома, Рушик… — прошептала она со слезами на глазах. — Наконец-то я дома…

Карушат обнял Ольгу. Прижал к себе крепко. Она обхватила его за талию, и они какое-то время стояли так, словно боялись, что, если разомкнут руки, то снова расстанутся.

— Пойдём в нашу спальню, — шепнул князь вновь обретённой возлюбленной, касаясь губами мочки её уха, и прихватил её за ягодицы.

— Пойдём… — тоже шёпотом ответила Ольга и не удержалась, провела языком по шее мужчины.

Спальня в доме Карушата, так же, как и в доме его сына, находилась на втором этаже. Они целовались, поднимаясь по лестнице и, как только вошли в спальню, Карушат подхватил Ольгу на руки и отнёс на кровать. Продолжая целоваться, они торопливо снимали одежду друг с друга. Только свои сапоги и кроссовки с Ольги Карушат снял сам.

— Как мне нравится вот эта мода вашего мира, — целуя покрытые бордовым лаком пальчики на ногах своей женщины, сказал Карушат. — Надо придумать нечто подобное и у нас в Голубой Дали.

Говоря это, он уже целовал её бёдра.

— Твой запах… — провёл он языком по внутренней стороне её бедра. — Такой восхитительный… такой сладкий… такой родной… — и припал губами к средоточию её женственности…