Пророчество души - Крис Брэдфорд Страница 3

— Доверься мне! — кричал он. — Твоя жизнь с моей, как всегда.

Но, когда я прыгнула к его вытянутым рукам, надрезанная веревка лопнула, перекладина упала. Я завизжала в ужасе. Я увидела, как Дмитрий повис на ступнях вместо колен на своей перекладине. Он тянулся. Его ладони были почти у моих…

Наши пальцы соприкоснулись…

Но я выскользнула из его хватки и полетела к земле.

2

— Я падаю… падаю… без конца… подо мной нет земли… только жуткая черная пустота…

Щелчок пальцев, и мои глаза открылись. Сердце колотилось, я быстро и неглубоко дышала.

— Успокойся, Дженна, — говорил нежный голос. — Ты в безопасности.

Я нервно огляделась. Я лежала на кожаном диване в светло-зеленой комнате, солнце проникало через бамбуковые жалюзи. Высокая розовая орхидея цвела в углу, а на дальней стене висела в рамке картина снежной горы со словами: «Ты не знаешь, насколько ты силен, пока не остается только быть сильным».

— Это было интересно, Дженна. Скажи, как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина с русыми волосами. Он сидел в кресле напротив моего дивана, глядя на меня поверх очков в проволочной оправе. На его коленях лежал блокнот, его тонкие пальцы сжимали серебряную авторучку.

— Эм… немного растеряна, — ответила я, сев. Мой разум очищался, и я вспомнила, что была на сеансе посттравматической терапии с доктором Ларссоном в его клинике в западной части Лондона.

— Это понятно, — тепло сказал он. — Для тех, кто поддается гипнотерапии, опыт может быть очень сильным, но это и эффективное лечение, конечно. Теперь ты видишь, что эти прошлые жизни — ты зовешь их Проблесками — то, что создает твое подсознание?

Я нахмурилась, потрясенная первым опытом с гипнозом.

— Я все это выдумала?

Мой терапевт кивнул.

— Но я никогда не была цирковой акробаткой, как и не была в России! — возразила я.

— Твое подсознание работает образами, — объяснил доктор Ларссон. — Помнишь, перед тем, как я ввел тебя в транс, мы говорили о твоих тренировках гимнастики? Вполне возможно, учитывая твой успех на школьных состязаниях, что в твоем разуме ты сравнила себя с акробаткой. Ты была раньше в цирке?

— Да, но давно, когда была еще маленькой, — сказала я.

— Вот, — он улыбнулся. — И ты говорила, что читаешь много исторических романов. В твоей коллекции есть какой-то о России?

Я представила стеллаж в своей спальне.

— «Анна Каренина» Толстого. Там действие в… Санкт-Петербурге… — я утихла. Я доказывала этим его слова.

Доктор Ларссон склонился в кресле.

— Дженна, прошлые жизни, которые якобы у тебя были, вызваны твоим разумом, чтобы справляться со стрессом. Тут нечего стыдиться. Любой, прошедший то, что пережила ты, нашел бы способ справляться. И ты отлично справлялась.

Мое горло сжалось, горячие слезы покалывали глаза, я вспомнил нападение Дамиен и его банды в парке в Лондоне, как он пытался похитить меня для своего «господина» Танаса, и как тот злой жрец чуть не убил меня в ужасной церемонии жертвоприношения. Даже сейчас, полгода спустя, я ощущала горечь зелья, которое Танас лил мне в рот, и жуткое разделение тела и души в ритуале, вспоминала свой ужас, когда он попытался вырезать мое сердце древним нефритовым ножом. Дрожь пробежала по мне от кошмарных воспоминаний.

Доктор Ларссон передал мне платок, и я протерла глаза.

— Можешь продолжать? — спросил он.

Я кивнула.

— Просто сложно, когда я думаю о гробнице.

Его карие глаза смягчились с сочувствием.

— И так будет какое-то время, — сказал он. — Но ты прошла долгий путь, Дженна. Ты крепче и выносливее, чем испуганная и растерянная девочка из нашей первой встречи. Видение с цирком доказывает твой опыт.

— Как? — спросила я.

Доктор Ларссон отклонился в кресле.

— Яркость сна — результат напряженных эмоций, связанных с травмой. Как я уже указал, на место повлияло то, что ты читаешь, детские воспоминания о цирке и твой талант к гимнастике. По нашей прошлой сессии и сегодня видно, что, будучи гимнасткой, ты считаешь себя самой сильной и способной. Твоя роль акробатки в видении — положительный ментальный сдвиг от видения себя жертвой до выжившей, а скоро ты станешь процветающей.

Я села прямее на диване, ощущая силы, чего не было уже давно.

Доктор Ларссон взглянул на свои записи.

— Мальчик, Дамиен, уже не приходит в твои мысли, если он не был представлен хмурой женщиной из первого ряда. Но, даже если это так, он — просто наблюдатель, уже не активный участник. Важнее то, что ты стала превращать свой величайший страх — Танаса — в нечто смешное, в клоуна.

— Он все еще ужасал, — возразила я.

— Да, — признал терапевт. — Но зрители смеялись над ним, и ты активно отбивалась. Это еще положительный признак прогресса. И парень, который, по твоим словам, спас тебя…

— Феникс, — перебила я, улыбка тут же расцвела на моих губах. Я представила длинные волны его каштановых волос, высокие скулы и мудрую улыбку. Лучше всего я помнила его необычные искрящиеся глаза, синие, как сапфиры, на его оливковой коже. Феникс Риверс, латиноамериканец из Аризоны, который звал себя Защитником Души. Он рисковал жизнью, чтобы спасти меня.

Доктор Ларссон грустно улыбнулся.

— Да, Феникс. Похоже, он воплотился в Дмитрии. Он хотел тебя поймать, но не