Все против попаданки - Даниэль Брэйн Страница 3

— Сестра?..

Моя рука потянулась к груди. Креста нет, значит, «сестра» — все же родственница? У меня нет и не было никаких братьев и сестер и неоткуда возникнуть подобным мыслям. Мое подсознание не могло сотворить такой бред — с таким же успехом я могла бы услышать обращение «госпожа доктор». Никто никогда так не говорит ни на одном из тех трех языков, которые мне известны, включая русский, родной…

— Иду.

Тело поднялось против воли — легкое, казалось, что я стала существенно ниже ростом, и было так странно потерять эти пятнадцать сантиметров или чуть больше, над моей головой нависал деревянный закопченный потолок, взгляд поймал дрожащий свет свечей в стоящем рядом подсвечнике, слух уловил крики боли и страха.

Кто бы я ни была, за помощью сейчас явились ко мне?..

Глава вторая

Меня пугало и одновременно восхищало ощущение того, что тело — не мое. Оно плохо мне подчинялось, так посреди ночи пытаешься пошевелить затекшей рукой или во сне стремишься сбежать от опасности. Меня пугало и восхищало, что все, что я вижу, не то чтобы мне незнакомо — оно со странного ракурса. Я смотрю на людей — на эту вот женщину — снизу вверх, как смотрела на взрослых подростком, и в то же время то, что меня окружает, давит на плечи. Я стала другая или мир стал другой?

Но ноги шли, руки двигались, легкие вдыхали тяжелый пар, по виску бежала капля соленого пота. Я даже мюли не потеряла, пусть пол был неровный и споткнуться было раз плюнуть. Я спешила на чей-то крик, мне незнакомый, и на пятки мне наступала, торопилась женщина, злобно бормоча в спину:

— Сообщить матери-настоятельнице, сестра. Не место в нашем приюте развратницам. Какой пример! Лоринетта, помяните мое слово, сестра, в тяжести уже приехала сюда. Но кто знает, сколько раз она успе…

— Помолчи, несносная! — выпалила я, и воздух в легких кончился. Голос был не мой, слова не мои, я скорее бы рявкнула на нее куда резче, как на ведьму сегодня… Лицо мое заливал пот, я утерла лоб рукавом платья, обратила внимание на белые, будто школьные, манжеты, сделала шаг, наблюдая, как из-под подола высунулась тряпочная туфля и тут же угодила в грязную лужу.

— Сестра Шанталь! Да поможет нам Лучезарная своей бесконечной милостью, Лоринетта отходит в Пристанище ее!

Еще одна девушка, выбежавшая мне навстречу, была совсем еще юная, изможденная, лицо ее было пугающе красным, а руки — распухшими и сморщенными, как от воды, и в глазах девушки не было страха или сочувствия — только принятие.

— Отмучилась, — пролепетала она, а я вздрогнула от резкого, невероятно громкого крика, оттолкнула девушку и бросилась в широкий проем за ее спиной.

Это была огромная комната, утопающая в смраде, белой взвеси пара и жаре, со всех сторон шипел и плевался в котлах кипяток и пылали топки, ноги мои оказались в воде, но, ни о чем не думая, вообще отказываясь воспринимать эту странную, слишком осязаемую реальность, я подбежала к женщинам, толпящимся возле кого-то, корчившегося на полу.

— Вон пошли все! — вот теперь я на них уже заорала, кого-то отпихнула, упала на колени прямо в лужу рядом с кричащей от боли женщиной. — Вон все, распахните окна, дайте воздуха, скорее, и позовите врача! Быстро!

Почему я не крикнула «звоните в скорую»? Правильно, логично, разумно? Женщина то хныкала, то издавала резкий, полный боли и страдания вопль, она свернулась на грязном полу, схватившись за живот, а я судорожно вспоминала, как отличить выкидыш от перитонита. К сожалению, что мои учебники, что книги родителей говорили больше о людях уже не живых, а Андрей был газодымозащитником, а не парамедиком, и его пособия могли помочь только пострадавшим от пожара. Так что? Что с этой несчастной?

Женщины вокруг меня продолжали шептаться, реветь, делали какие-то странные жесты, и никто из них не двинулся с места.

— Вон! — я едва не сорвала голос. — Откройте все окна и позовите врача, иначе сгною вас на заднем дворе! Лишу крова!

Что испугало их больше, я не поняла. С визгом они кинулись врассыпную, кто-то открыл наконец окно, в душное помещение ворвался прохладный воздух, разогнав палящий жар, я осторожно ощупывала кричащую женщину. Может, боли действительно были невыносимы, или она была перепугана, или я что-то делала не так, но она визжала сильнее, когда я к ней прикасалась, и стремилась закрыться от меня.

— Лежи смирно! — я несильно ударила ее по щеке. — Хуже я тебе не сделаю. Отвечай, где боль сильнее всего? Ну?

Женщина прижала руку чуть ниже груди. Желудок или что-то рядом, сообразила я и недовольно стрельнула глазами на дамочку в белом чепце, которая первая пришла ко мне за помощью. Вряд ли беременность, но вот прободение язвы могло случиться вполне. И абсолютно не удивляло, что кукушка в чепчике ляпнула первое, что пришло в ее безмозглую голову.

И самое ужасное, я не знала, что с этим делать. Я не была уверена, что хоть сколько-то верно поставила диагноз — я даже скорой не стала бы озвучивать свои догадки и предположения, а сейчас я могла только молиться, чтобы как можно скорей пришел…

Молиться? Я не молилась никогда и никому, но мысль мелькнула, приведя меня в замешательство, и тут же исчезла. 

— Открой рот, — попросила я, вспомнив еще один симптом, и женщина послушно разлепила губы. Я прищурилась, со знанием дела попытавшись понять, сухой у нее язык или нет. Разогнуться она не могла, и все это мне говорило, что ничем хорошим это не кончится…

Никогда я жизни я не ощущала себя настолько беспомощно. На моих глазах умирал человек, и что-то в подсознании мне твердило, что на врача рассчитывать не приходится. Что все, что я вижу вокруг себя, слишком далеко от того, к чему я привыкла, на что я могла положиться всегда или почти всегда, что лучшее, что я могу, прочесть над несчастной молитву…

Опять молитва?.. 

— Сестра?

Я не повернула головы, продолжая судорожно ощупывать лежащую женщину, но той, кто заговорила со мной, мое внимание исключительно к ней оказалось не нужно.

— Сестра Шанталь, она совсем как Онория. Не верьте ей, сестра. 

Я убрала руку с живота больной