Трудовые будни барышни-попаданки 4 - Ива Лебедева Страница 3

Например, я поняла, что быть в дружбе со всем царским двором одновременно, невозможно. И чем ты ближе к одному из членов царствующей фамилии, тем твое положение опасней. Почему? Из-за вот такого пазла. Или пасьянса, чтобы быть ближе к эпохе. Раскину-ка картишки, пусть и в уме.

Есть король — царь Александр. Не породивший наследника, закомплексованный с детства, предполагающий, что скоро умрет, и еще не понимающий, насколько прав. Любит путешествовать, особенно посещать европейские конгрессы и подавлять европейские мятежи, из-за чего внутренние дела несколько заброшены. Слышала про этого царя, что он управляет страной из коляски, а так как знаю, какое это тряское средство передвижения, то не удивляюсь качеству управленческой работы.

Есть дама треф — его жена, Елизавета Алексеевна, верная супруга. Впрочем… муж блондин, она блондинка, но дочка, прожившая чуть больше года, родилась брюнеткой. Брюнетом был польский князь Адам Чарторыйский. Царь Александр, несмотря на это, долго с ним дружил, супругу оберегал, а та, по слухам, сблизилась с офицером Алексеем Охотниковым, который потом умер то ли по хворости, то ли от кинжала в бок — эту неприятность, как говорили в гостиных, организовала следующая дама пасьянса. Что же касается самой Елизаветы Алексеевны, то она в этом раскладе самая добрая и безобидная, уже ничего не ждущая от жизни и слегка тоскующая о несостоявшемся женском счастье. Я опять вспомнила реальную, пока еще не случившуюся историю: врачи пропишут ей теплый приморский климат, заботливый царь сам отправится на юг империи, осмотреть курорты, из-за чего и умрет в Таганроге, а безутешная Елизавета Алексеевна отправится обратно и скончается, не доехав даже до Москвы.

Есть пиковая дама — вдовствующая императрица Мария Федоровна, вдова царя Павла, со своим двором и своими шпионами. Если любовник Охотников и вправду получил кинжал в бок, то по ее инициативе. Не любит невестку, постоянно в интригах против нее. Не может забыть обиду: в день убийства Павла свежая вдова едва не провозгласила себя императрицей, но у заговорщиков были другие планы, так что над претенденткой посмеялись. Между прочим, по-человечески бедняжку понимаю: каково это — день за днем видеть при дворе убийц своего мужа, требовать от родного сына хоть что-то с ними сделать? А он всего лишь отправит их с глаз долой, и то не всех и не сразу. Мария Федоровна, как будет известно потомкам, патронирует воспитательные дома, имеет репутацию благотворительницы, но по-прежнему решительна, горда и опасна.

Прежде в раскладе были бы дамы-фаворитки, но годы сделали Александра Павловича верным супругом. Так что перейдем к валетам.

Да, важный нюанс. До императора Павла на трон вступали по завещанию — кого действующий монарх назначил преемником. Новый царь это прекратил, установил строго определенное первородство, себе же на голову: убить его оказалось проще, чем свергнуть. Теперь править должен царский сын, а если его нет — младший царский брат. Расписано четко, вот только, как всегда, жизнь оказалась интересней инструкции.

Первый валет — младший брат царя Константин. Управляет Польшей, живет в Варшаве и является законным преемником Александра Павловича. Однако в ночь гибели отца поклялся никогда не садиться на трон и прилагает все усилия, чтобы эту клятву сдержать. Четыре года назад расторгнул брак с великой княгиней Анной и в качестве контрольного жеста женился на польской графине Жанне Грудзинской. Между тем его старший брат дополнил отцовский закон запретом великим князьям жениться на любых не царственных особах. Так что Константину путь на трон закрыт. Беда в том, что пусть все эти отказы и оформлены манифестом, но он не опубликован. Поэтому страна до сих пор уверена: следующий император — Константин Павлович.

Два следующих валета — Николай, которому по истории суждено царствовать, и Михаил. У Николая есть сын, поэтому самый старший брат предложил ему принять корону, в обход отказавшегося Константина. Эта семейная тайна — тайна за семью печатями, и даже не совсем иносказательно: манифест, который хранится в Сенате и в московском Кремле. Между прочим, я знаю это только как человек из XXI века. Современники к данной тайне не допущены.

Что же касается самих валетов, то они, младшие братья Павловичи, по характеру отличаются от двух старших. Оба не слишком образованны, обожают военную маршировку, да так, что боевые генералы приходят в отчаяние. Николай чуть угрюмей, зато любит прикладные точные науки и даже впервые в истории создал в гвардии саперный батальон, который сам и возглавил. Михаил веселей, но вспыльчив и к наукам пристрастен меньше. Оба царевича вхожи в мой дом, что категорически не нравится их матушке — Марии Федоровне. Как к этому относится супруга Николая — Александра Федоровна, не знаю. Ее политический вес столь скромен, что в дамы этой колоды она не годится.

А есть ли в раскладке тузы? Есть, и они не царствуют, а управляют. В первую очередь — Алексей Аракчеев, главный начальник императорской канцелярии, человек с такой репутацией, что его побаиваются даже великие князья Николай и Михаил. В просьбах к царю скромен, но никто не сомневается — просьба будет выполнена любая. Например, арестовать кого-нибудь и посадить в крепость. Как сказал про него мой супруг: прекрасный, но испорченный менеджер.

И Михаил Милорадович — генерал-губернатор Санкт-Петербурга. Тут важны не полномочия, а город. Он в столице может принять практически любое решение, не согласуя с царем, который то ли в Вене, то ли в Вероне.

Казалось бы, от такого расклада следовало бы держаться подальше. Но я позволить себе это не могла. Только будучи рядом, можно своевременно обнаруживать интриги и обезвреживать их. Потому-то мы и переселились от Москвы-реки на берег Невы.

И надо сказать, неплохо обустроили этот берег. Для поднятия самооценки я могла бы полюбоваться собственными владениями. Не то чтобы они уходили за горизонт, но шесть квадратных верст недвижимости. И не в Тамбовской или Костромской губернии, а за два часа курьерской езды до Зимнего дворца. И почти половина этой площади застроена производствами, верфями, складами. Сообщение с городом — мои собственные паровые суда, винтоходы.

Винтоходы — мой вынужденный товарный бренд. Сказать, что это обычный пароход, будет не совсем верно: обычный тогдашний пароход, как в России, так и в остальном мире, — с гребным колесом. Мои — винтовые. Это и позволило выиграть суд у монополиста Чарльза Берда. Талантливый и ушлый шотландец — одно без другого не бывает — добился монополии на строительство пароходов в Российской империи. Монополию отменят то ли в 1840, то ли в