Три сестры. Диана - Дина Сдобберг Страница 3

— Учись, Диночка. Завидной невестой будешь, с материной-то наукой, — часто советовали мне.

— Война у нас, а вы про невест, — бурчала я.

— Война. Но рано или поздно и эту беду перемолотим. А вам жить ещё. — Непрестанно неслось в ответ с необъяснимой житейской наивной верой в лучшее и мудрой тягой к жизни, не смотря ни на что.

Глава 3

— Приказ Верховного Главнокомандующего войскам Красной Армии и флоту… — эти слова, прозвучавшие однажды, были сродни тому самому салюту тридцатью залпами из тысячи орудий.

Даже спустя столько лет, я помнила каждое слово. Каждый вспыхивающий взгляд.

— Победа? Вы слышали, победа⁈ — то ли спрашивали, то ли сообщали все вокруг друг другу.

Невозможно было удержать внутри ту бурю, что была рождена этими словами. Она рвалась наружу смехом, радостными криками, слезами, которые никто не скрывал.

— Мам! Слышала? Победа же! — влетела я в дом. — А ты что это делаешь?

— Как что? Ты же сама сказала, что Победа. — Перелила горячую воду в ведро для полов мама, и снова ставя другое, с холодной, на печь. — Значит Война закончилась. Такая беда ушла, а за такой гостьей, как за смертью, полы нужно как следует вымыть, чтобы обратно не пришла.

Как бы странно это не звучало… Но убирались в тот день везде. То ли радость требовала немедленных действий, а уборка была самым простым выбором. То ли и правда верили в эту присказку, что за бедой нужно полы вымыть. Даже дорожки от дома и вдоль забора прометались берёзовыми вениками. И как-то так вышло, что и общую дорогу мы вымели, подняв облако пыли.

А вечером, в двадцать два часа, когда должен был начаться обещанный салют, Генка вышел за забор и сделал три выстрела из старого охотничьего ружья, оставшегося ещё от его отца, Михаила, сгинувшего на фронтах первой мировой.

— Дина, Дина, стой! — окрикнула меня через пару недель наша почтальонша. — От Тоси письмо! Вон, смотри, из Германии.

Письмо я принесла домой и положила на стол. И мы с бабушкой, как две кошки, всё вокруг стола ходили, да на письмо поглядывали. Но ждали маму.

— Чего это вы такие загадочные? — улыбнулась мама, снимая за порогом короткие ботинки, и беря с тумбочки толстые вязанные носки, в которых ходила по дому.

И замерла, зацепившись взглядом за конверт на столе.

— Аня, Тося? — выдохнула мама, подлетая к столу. — Что же вы молчите? И не прочитали ещё? Давно же наверное принесли!

Тося прислала несколько открыток, правда подписала, что сейчас Берлин выглядит не так. Ещё и фотографию. Она стояла в форме, в накинутой на плечи шинели, на фоне каких-то колонн и ступенек, а вокруг была огромная толпа солдат. Но главное, в том письме были несколько строк об Ане.

О старшей сестре мы ничего не знали, только то, что она ушла на фронт. Да наш сосед, военком, как-то обмолвился маме, чтоб она забыла о старшей дочери, и не вспоминала, пока война не закончится. Для её же блага.

— Разведка значит, — поджала тогда губы бабушка.

— Чего бы она там забыла? — удивилась тогда ещё мама.

— Внешность, язык, ты её кое-чему научила… — перебирала бабушка, словно думала вслух. — И правда, лучше и не вспоминать. А то здесь аукнемся, а где и как откликнется неизвестно.

С тех пор мы о сестре молчали. А если кто и расспрашивал, то пожимали плечами и не отвечали. Поэтому и буквально две строчки, что видела сестру, что жива и здорова, были так дороги. Пусть и без имени.

Но той весной для нашей небольшой семьи война не закончилась. От Ани и вовсе не было вестей, а Тося только осенью написала, что её часть выведена из боевых действий.

— Боевые девицы у меня внучки, — хмыкала бабушка. — Матрён, а не заневестится у нас там Тося-то? Девка видная, да при погонах.

— Давно бы уже написала, если б кого встретила, — улыбалась мама после смерти отца еле заметно. — Тося не Аня, в себе не удержит.

— А если он из этих, японцев? — размышляла вслух бабушка. — Интересно, если внучка жениха с тех краёв привезёт, его как считать? Как сувенир из далёкой страны или военный трофей?

— О! Тоська ещё и заикнуться не успела, а ты уже насмешничаешь! — фыркнула я, отвлекаясь от листочков с диктантами младших школьников.

Учителей не хватало, и те старшеклассники, что учились на отлично помогали. Кто-то с чтением, кто-то со счётом. Меня просили работы проверять.

— Хочешь сказать, что она бабушкиных шуток испугается? — смеялась бабушка. — А ты не отвлекайся. Вон, заранее привыкай, раз такую работу выбрала.

Эти речи были не просто так. Я планировала после школы пытаться получить высшее образование. И рассчитывала поступить в педагогический.

— Раньше как было, читать и писать умеешь, и достаточно, уже грамотный. А сейчас вон и школы уже не хватает. Институты подавай. — Ворчала бабушка.

А потом было первое письмо от Ани. Большое, с расспросами и обещанием скоро приехать.

— Ну, всё, — вздохнула тогда бабушка. — Дождалась считай девок.

Вечером она позвала маму в свою комнату, долго ей что-то говорила и отдала ключ от своего сундука, что всегда носила на поясе. А через месяц бабушки не стало.

Сильная женщина, что из девчонки-бесприданницы смогла превратиться в ту, что удержала в своих руках непростое дело покойного мужа. Вырастила сына, дождалась его с войны, страшнее которой и вспомнить тогда было нельзя. Пережила смутное время революций и гражданской войны, достойно прошла по жизни, поддерживая невестку и воспитывая внучек. И ушла, когда решила, что дождалась возвращения птенцов в родной дом. Пусть и такого.

Для нас с мамой дом вдруг стал казаться слишком большим. Ведь отец ставил его в расчёте на большую семью. А остались только мы с мамой.

— Скоро и ты уйдёшь, — вздыхала мама, заплетая мои тëмные как у папы волосы. — И то верно, не сидеть же тебе всю жизнь у вдовьей