Тереза Тур - Мой ректор военной академии 3 Страница 30

— Мы можем поговорить наедине? — спросил Ричард императора.

Зря он это сделал, зря…Во мне поднялось…не описать словами! Этот …ректор военной Академии решил поделиться секретной информацией так, чтобы я этого не слышала? Нет, ну может быть мне только так показалось, может быть вовсе дело и не в этом…Да нет, не показалось! Меня, знаете ли не проведешь. И это после всего, что было между нами в аудитории?! Весь этот внутренний монолог я выдала возлюбленному одним лишь взглядом. Ну, во всяком случае, старалась. Видимо, получилось неплохо, потому что Ричард вздохнул, бросил на меня счувственно-виноватый взгляд и тихо заговорил:

— Для убийств наняли двух наркоманов из мира Вероники. Опустившиеся, отчаявшиеся люди. Последняя стадия, когда за дозу этого зелья человек готов на все. На все, лишь бы получить желаемое.

— Что им мешает его получить? — уточнил император.

— Деньги. Эта жидкость, которую вводят через иглу прямо в вену стоит очень дорого. На этих одержимых было наложено заклятие — странное, с отсроченным действием. Сделано не просто профессионально, сделано искусно, с поразительной временной точностью. Как только мы приближались — получали труп. За вторым мы ходили следом десять часов — я, Швангау и Милфорд. Пытались сделать так, чтобы убийца достался нам живым.

Я замерла, стараясь даже дышать через раз. Впитывала информацию, стараясь все запомнить, до зуда в пальцах жалея, что у меня нет блокнота и карандаша, как у Джулианы.

— И что в результате? — снова заговорил император.

— Мужчина обезумел, напал еще на одну женщину. Пришлось вмешаться — он погиб.

— Замечательно! Три самых сильных мага десять часов бродили за каким-то отбросом. И ничего!

Командующий Тигверд склонил голову.

— Миледи Вероника, — даже не думайте, что сможете опубликовать хоть что-то из того, что услышали, — вспомнил обо мне император.

— Странно, — посмотрела я на него повнимательнее, — я вас в таком настроении еще не видела. Я могу вам помочь?

Он рассмеялся. Невесело, но рассмеялся.

— Что? — обиженно посмотрела я на него.

— Этот вопрос обычно задаю я. Но никак не мне…

— Вас это оскорбляет?

— Нет. Нисколько. Просто… Не обычно. Но приятно. Тем не менее, это не отменяет моего решения — информация секретная.

— Вот и зря! — не промолчала я.

— Почему?

— Потому что ваш народ пытаются убедить в том, что власти бездействую. Что справедливость никому не нужна. Что за простых людей никто не вступиться!

— И что же мне — тирану и сатрапу — делать? — язвительно откликнулся император.

— Поговорите с людьми.

— По площадям пройтись?

— Можно, конечно. Но проще — собрать журналистов. И дать им аккуратную, отредактированную версию того, что происходит.

Император замолчал, раздумывая.

— И кто будет давать эту… «версию»?

— Ну, хотя бы Ричард.

Любимый скривился.

— И Денис, — сдала я бывшего студента.

— И тогда основные вопросы будут вертеться вокруг того, почему на пост начальника Уголовного розыска был назначен пришлый. Из другого мира. Не аристократ — проговорил особенно ни к кому не обращаясь Фредерик.

— Да еще и мой знакомый, — опечалилась я.

— Пусть скажет, что убийства произошли потому, что кто-то хочет дискредитировать службу, которую он пытается сделать образцово-показательной, — предложил Ричард.

Теперь поморщилась я.

— Что вас смущает в подобном варианте? — быстро спросил император.

— Денис — не оратор. И я не знаю, как он поведет себя, если начнут задавать провокационные вопросы.

Император рассмеялся:

— Вы не представляете еще, насколько в таких ситуациях Ричард — не оратор!

— Я просто скажу правду, — отрезал его старший сын. — И о том, что военные порвут этих тварей на кусочки, когда найдут. И о том, что я распорядился провести совместную операцию с Уголовным розыском и военными. Скажу, что если газеты продолжат печатать чушь, то разделят судьбу редакции, пострадавшей от возмущенной общественности.

Император расхохотался.

— Назвать военных, которые отправились громить редакцию и типографию — возмущенной общественностью… Мда, сын мой, у вас отменное чувство юмора.

— Какое есть!

— Жаль, миледи Вероника, что нельзя выставить отвечать на вопросы журналистов вас — я бы даже не волновался. Разве что за них слегка.

— Вот спасибо…

— Не в том плане. Просто Ричард наверняка бы вел список неудачных вопросов и особенно отмечал бы не понравившихся ему деятелей. Кто-нибудь бы пострадал наверняка.

— А давайте отрепетируем? Послезавтра. Натравим на Ричарда и Дениса наших — Джулиану, Наташу, госпожу Журавлеву…

— На женщин они так не отреагируют. Воспитание… Надо мужчину. Причем такого, кто будет их провоцировать.

— Тогда журналистов «Имперской правды» подтянем.

— А почему послезавтра? — спросил Ричард.

— Потому что завтра Джулиана пойдет в приют — а я составлю ей компанию.

— У миледи Вероники, — язвительно сказал Фредерик, — газета печатается в четверг ночью. И рано утром в пятницу продается. Вот она и будет…

— Впереди планеты всей! — гордо сказала я.

На самом деле я забыла про этот нюанс. Но если его величество убежден в моем изысканном коварстве — кто я такая, чтобы с ним спорить?

В приют, в конечном итоге, мы отправились расширенным составом. К нам присоединилась еще и моя мама.

— Засиделась я что-то в редакции, — сказала она. — Надо прогуляться — тем более, я сегодня своим указом объявила в издательстве выходной.

Вот так мы шли по улицам столицы Империи, любуясь утопающими в пене цветущих садов роскошными особняками, расположенными по соседству.

Правда, перейдя через мост, мы обнаружили, что на той стороне реки дома стали больше многоэтажными — а сады уже примыкали не к каждому дому. Но все равно — зелени было много, а в архитектуре господствовал ампир.

Свернув в переулок Волшебных кошек, где нынче жила Джулиана, мы обнаружили, что художница уже сама идет нам навстречу.

Получасовая прогулка — и мы достигли нашей цели — храма Четырех стихий, при котором размещался городской приют.

Надо отметить, что народ в Империи — в большинстве своем — был весьма не религиозный. Как я поняла, о вере вспоминали или по большим праздникам, или по большой нужде. И конечно — чтобы зарегистрировать гражданское состояние. Рождение, смерть, брак…

Еще при храмах были приюты и богадельни.

— Только не думайте, — говорила нам жена настоятеля храма, матушка Гриммс, которая и выполняла функции начальницы приюта. — У нас очень редко отказываются от детей. Если гибнут родители — практически всегда ребенка забирают родственники. Или сослуживцы — когда речь идет о военных. У нас оказываются… незаконнорожденные.