Variant (СИ) - "Тори Теллер" Страница 30

В какой-то момент он удивился своим новым ощущениям: его обнаженное тело приятно овевалось прохладным воздухом от окна со всех сторон, в том числе и снизу. То есть и там, где, вроде бы, должна была находиться постель. Северянин огляделся и, обнаружил себя обнимающим свою фею где-то в полутораметрах над растерзанным ложем. После чего констатировал счастливым подсевшим голосом:

— Fuck! Flygningar i drömmar… och verklighet…

— Я еще не совсем контролирую… Считай, что просто воспарили от счастья! — И, открыв глаза и все еще слегка задыхаясь, она не удержалась сама — Обалдеть!..

-------------------------

Flygningar i drömmar… och verklighet — что-то типа «Полеты в мечтах и наяву»

Пятая Руна. Глава 11.

Узнав однажды правду,

ты уже не сможешь вернуться назад, к незнанию…

Последняя их близость была так упоительна и неординарна, что Северянин не сразу заметил, как долго не успокаивается дыхание девушки и ее кровь. На секунду в нем шевельнулось неприятное подозрение, что Олив может быть им не удовлетворена.

Девушка почувствовала взгляд Арна и открыла глаза, в которых сквозь истому пробивался вопрос. Вампир провел пальцами по ее пульсирующей сонной артерии — сверху вниз — и прижал ладонь к груди чуть выше солнечного сплетения.

— Твоя кровь не успокаивается, детка… Тебе было мало?

Он хитро и соблазнительно улыбался, щуря на нее свои драконьи глаза. Однако, Олив уловила в его интонациях некоторое беспокойство. Догадываясь, потянулась к нему и обняла, прижавшись всем телом.

Страсти викинг не почувствовал — она искала у него защищенности и …понимания. Приятность ее сладкого дыхания и легких касаний теплых губ отвлекли Арна от смысла слов, которые она произнесла. И по тому, как напряглось ее тело, он понял, что пропустил вопрос зря.

— Прости, я совсем оглох от любви, свет мой, — вампир приподнял к себе ее лицо. — Повтори, пожалуйста.

— Я меняюсь, Арн. Мое тело… Что-то происходит со мной каждый раз, когда мы занимаемся любовью… — глухо проговорила Олив.

— Ну… хмм… я стараюсь, детка, — хохотнул Северянин, прикусывая ее пальцы, которые до этого целовал.

— Арн, пожалуйста… сосредоточься! — Олив высвободилась из объятий его больших рук и села в постели, отталкивая от себя его жадные ладони. — После нашего секса я начинаю по-другому чувствовать, видеть, слышать… я перестаю просто ходить — я левитирую, телепортирую … И даже не думаю об этом — все получается само собой! Первый раз я взлетела, просто желая увидеть, куда отправился мой брат! Ты не говоришь со мной об этом, но я знаю, что тебя это беспокоит. И ты… ты отстраняешься от меня! Скажи, я тебя пугаю?

— Пугаешь?!! — он сгреб ее в охапку. — Да я счастлив, детка, что ты перестала быть слабеньким человечком, чья жизнь могла прекратиться по любой случайности или неосторожности! Но я хочу знать… думаю, как и ты сама… я хочу знать больше о том, что тебе дано, и как все повернется дальше. Меня беспокоит, что это я могу стать тебе опасен.

— Ты о том, что сказала Аддлер о твоей крови во мне?

— И об этом.

— А еще? Одри?

— Догадливая моя… — грустно усмехнулся вампир. — Ты убрала ее вампирскую жажду, но не человеческое честолюбие. Цинна прав… Ничего не обнуляется. Ее жажда власти только выросла. А без этой религиозной мути, которую ты тоже сняла, Одри вообще стала как ищейка, взявшая след. Особенно после знакомства с архивами… Ее мог бы удержать Создатель. Но его нет…

— Удержать от чего?

— Не догадываешься?

— Сдать нас новой вампирской Власти?

Арн кивнул.

— Разве она может до этого докатиться? Имею в виду — сдать тебя?.. Она же тебя любит!

Арн коротко и остро взглянул на девушку.

— Вот именно. Сдав всех остальных, она надеется выторговать для меня и для себя индульгенцию.

— И как она это сделает? Она же изолирована… как, в общем, и мы все.

— Здесь — никак. Но она готовится — я чувствую. Как только мы отсюда уедем.

— И никак нельзя убедить ее передумать?

— Нет. Она очень упряма, изобретательна и хитра. Я ее знаю. Остановить ее может только окончательная, настоящая смерть, — лицо вампира окаменело.

— Нет, — твердо сказала Олив. — Надо найти другой вариант.

Помолчала, соображая.

— Арн. Почему твоя сестра уверена, что после того, как Спенсер получит меня и остальных, ты — останешься с ней?

Он ждал этого вопроса. Он боялся его.

Врать было нельзя, а рассказать невозможно.

Потому что в такое не верят.

— Потому что еще до обращения я был… проклят. И проклятье работает до сих пор. Твоя магия крови и архивы Цинны только подтвердили это.

— Как? Как действует твое проклятье? — встрепенулась его фея, даже не удивившись.

— Откуда я знаю?! — взорвался вампир. — Я даже не помню, как это произошло…

— Так вот почему Аддлер разозлилась, когда я сказала, что работаю с рунами… — задумчиво протянула Олив, глядя в одну точку.

Арн насторожился:

— Что ты задумала, детка?

Она развернулась к нему, и взяла его лицо в свои маленькие горячие ладони. Отвела со лба светлые пряди, заглянула в его встревоженные темнеющие глаза.

— Доверься мне, милый. Сейчас я сильна как никогда, и могу войти в твою память. Тогда ты найдешь решение. Как всегда.

Вампир отметил, как тонко она избавила его от трудного выбора, предложив использовать себя. И как странно и приятно было услышать это ее — «милый»…

Но расслабляться было рано.

Северянин взял ее руки в свои, прямо взглянул в глаза и проговорил:

— Возможно, тебе не понравится то, что ты обо мне узнаешь.

Пятая Руна. Глава 12.

Для каждого мужчины движущая сила — это женщина.

Без женщины даже Наполеон был бы простым идиотом.

Чуть больше двух лет назад, Олив внезапно бесследно и надолго исчезла из Десото. Шериф округа даже начал расследование, подозревая ее клыкастых друзей. Однако, оказалось, что те настолько не в курсе, что уже наняли собственных детективов для ее поиска — к сожалению, также безрезультатного.

Время шло, ни одной зацепки не появилось, и дело в итоге закрыли. Право на управление имуществом — домом бабули Кук — передали непутевому братцу Олив. Недолго думая, тот его продал анонимному покупателю через нотариуса-посредника. Потом раздал долги, приобрел себе новый грузовичок и подался в соседний Техас на заработки.

Домик постоял-постоял бесхозным, пока некая строительная компания не начала в нем ремонт, через пару месяцев превратив его просто в игрушку. Обновили не только постройки, но и порядок лужайку с дорожкой, сделав новую отсыпку, автополив и высадив розовые кусты… Но въезжать никто не торопился. Так дом и красовался — новенький и ничей, радуя глаз одних, а у других вызывая зависть и рождая сплетни.

*

Олив казалось, что она отсутствовала всего день — там было легко и весело, солнце не заходило, усталости не было и спать не хотелось. Ее недородственники скрыли, что в их мире время течет иначе, и час развлечений с ними равен месяцу человеческой жизни в Десото! Немало похищенных фейри так и оставалось там, предпочтя молодость и беззаботность тяжелой реальности. Да и попросту забыв о ней… Но с Олив такое бы не прошло — обычным человеком она уже не была, а препятствование ее возвращению только его ускорили.

Очутившись у порога своего дома, девушка поначалу растерялась — в темноте включились разбрызгиватели (которых никогда у нее не было) и она напоролась на какие-то колючие кусты. А потом обнаружила, что без ее ведома кто-то обшил дом сайдингом и поставил новую входную дверь! Которую, кстати, открыть ей не удалось: ключа на положенном месте (между цветочными горшками) не было. Ее мобильный был разряжен, а сама она так устала и была зла, что просто сняла туфлю и врезала по остеклению двери над замком…

В тот момент Олив страстно хотела одного — попасть под горячий душ и лечь в свою постель. Поэтому старалась не зацикливаться на переменах в интерьере, спасаясь принципом любимой героини*: «Об этом я подумаю завтра!» И, когда, выйдя из ванной, в своей спальне она увидела самодовольного Северянина, демонстративно поигрывающего ключами от дома, первым ее желанием было загнать в его мертвую грудь осиновый кол, а Моррису — оторвать его тупую башку.