Охотница на магов желает познакомиться (СИ) - Елисеева Валентина Страница 30

Они писали и обсуждали неясные моменты, потом пробовали прочувствовать невидимое: держали друг друга за руки и пытались с закрытыми глазами, не видя мимику напарника, определить, какие сильные чувства вызвала в нём госпожа преподавательница. Для Ульяны не составляло труда заставить грустить или бурно радоваться несколько человек сразу!

– Не сомневайтесь в своих силах, магия не приемлет неуверенности, – приговаривала Ульяна, пока Яр сдерживал наворачивающиеся слёзы, вызванные навеянной на него печалью.

– Он грустит! – восторженно воскликнула Юриса, открыла глаза и убедилась в верности своих предположений при виде вытянутого лица напарника и блестящих от непролитых слёз глаз.

– Молодец! Поменяйтесь.

Сосредоточившись на внутренних ощущениях и представляя себе, как его невидимая магия обволакивает сидящую напротив девушку, Яр старательно расслаблялся в ожидании ощущения тепла – согласно теории, оно означало установление контакта.

Тепла всё не было. Яр вспомнил, как заполнял ментальной магией амулеты, и решил поступить так же: окутал пискнувшую Юрису радужной магией и убрал из неё все цвета по очереди. Мысленно потянулся к девушке – и тепло пришло, затопило его до кончиков пальцев!

– Хорошо. Представь, что ты окунаешься в это тепло, что ты падаешь в собственные чувства, – напомнила теорию Ульяна.

Яр так и поступил. На него вдруг нахлынуло безмерное удивление, как на ребёнка, впервые увидевшего огонь. Он глубже нырнул в теплые волны и уловил проблески любопытства, радости от своего успеха...

– Юриса удивлена и радуется похвале преподавательницы, – констатировал Яр, вызвав румянец смущения на лице напарницы.

– Молодец, заметил не только максимально интенсивное чувство, созданное мной, – оценила Ульяна.

Ответить Яру помешала сработавшая в кабинете система удалённой связи: над столом зависло объемное изображение головы ректора университета. Лицо Каллинга было суровым и сильно обеспокоенным, он взволнованно произнёс:

– Ульяна, отпускай студентов, ты срочно нужна нам в пятом общежитии, в жилом блоке 416. – Ректор повернулся и обратился к Яру: – Вы тоже подойдите, господин Тегран.

На входе в левое крыло второго этажа стояли защитные чары, беспрепятственно пропустившие их с синеглазкой, но задержавшие любопытствующих лиц. У четыреста шестнадцатого номера толпились целители со старших курсов, уже знакомые Яру. С ними поздоровались, Ульяне почтительно кивнули и пропустили синеглазку в комнату. Глянув ей вослед, Яр увидел распростёртое на кровати безжизненное тело своего соседа, над которым, под пристальным взглядом ректора, склонился декан целителей – профессор Церис. Выцепив в толпе Натана Ворга, Яр спросил:

– Что с парнем?

– Мёртв. Предварительный вердикт: внезапная остановка сердца.

– Ты сам осматривал тело?

– Да, мы все поучаствовали в осмотре, профессор подводит итоги, пытается найти то, что пропустили мы. Чёрт, парень был абсолютно здоров! Никаких предпосылок для такого летального исхода. Ни ишемии, ни миокардита, ничего вообще!

– Время смерти установили?

– Примерно: где-то в начале ночи. Лабораторные исследования уточнят этот момент и...

Яр автоматически кивал на рассуждения товарища, думая о том, что следы магии, если они были, за такой срок точно рассеялись, и обнаружить их не удастся. В тканях останется общий отпечаток имевшихся прижизненных магических воздействий, но кем они были сделаны и с какой целью, уже не определить. Очень интересно посмотреть, каким образом будет вестись следствие по этому делу... если следствие вообще будет.

– И часто в университете происходят такие несчастные случаи? – тихо поинтересовался Яр у Натана. – Когда ты говорил, что до выпуска доживают все, ты имел в виду: все, кто случайно не умер от различных хворей?

Натан очень выразительно поднял брови и покачал головой:

– Поверь, за пять лет моего обучения это первый случай смерти студента. На полигонах частенько происходят разные катавасии, ты сам видел, что наш госпиталь редко пустует, но никто не погибает во время учёбы. Если кто-то из студентов при поступлении имеет хронические заболевания, то его сперва лечат: с этой целью все новенькие проходят первоначальный медосмотр, а потом – ежегодный. Ты же сам медосмотр проходил!

– Не помню, кто проводил медосмотр умершего, – нахмурился Яр, напрягая память о просторном кабинете, по которому цепочкой перемещались все вновь поступившие учащиеся. К сожалению, тогда всё его внимание заняли незнакомые медицинские приборы и особенности работы иномирных коллег, а не товарищи по цепочке.

– Его осматривал Лирн с шестого курса и профессор его уже расспрашивал. – Натан кивнул на высокого сутулого парня, не раз виденного Яром в лабораториях. Лирн услышал своё имя и вопросительно обернулся к ним. Натан помахал ему рукой и вместе с Яром протиснулся ближе к центру комнаты. – Ну что, записи в личном деле умершего проверить успели?

– Да. Всё как я помнил: никаких патологических изменений и никаких оснований для формирования патогенных процессов. Конечно, любое утверждение об абсолютном здоровье – лишь итог неполноты исследования, но явных проблем я у него не нашёл, – подтвердил Лирн. Он с профессиональным интересом обратился к Яру: – Парень по-соседски жаловался тебе на недомогание?

– Нет. Мы с ним не успели близко познакомиться и пообщаться, только здоровались при встречах, – опроверг предположение Яр, чувствуя, как на нём сосредоточились взгляды окружающих. – Но я слышал, как он ночью разговаривал с кем-то другим.

Ректор Каллинг встрепенулся:

– Разговаривал настолько громко, что разбудил вас?

– Я ещё не спал.

– В какое время вы слышали соседа?

– После полуночи, точнее – почти в час ночи.

– Ого как! Ты уверен, что смерть наступила как раз в это время? – развернулся ректор к профессору Церису.

– Плюс-минус час, точнее скажу после вскрытия и лабораторных исследований, – конкретизировал Церис. – Хоть после слов Яроя «минус» можно уже не рассматривать.

– Вы позволите мне присутствовать при вскрытии? – мигом поинтересовался Яр.

– Есть опыт в патологоанатомии? – задал встречный вопрос профессор и после уверенного кивка своего личного ученика сказал: – Прекрасно, будем рады твоей помощи.

– А сейчас подробнее расскажите что слышали: о чём говорил Керн и с кем он говорил? – настойчиво попросил ректор.

Невольно покосившись на сумрачно молчащую синеглазку, Яр сказал:

– Он произнёс: «Я тебе ещё нужен?» и дальше повисла тишина. Возможно, он разговаривал по амулету связи, поскольку ответной реплики я не уловил.

– Хм-ммм... малознакомому человеку такой вопрос не задают, – пробормотал Каллинг, – и нужен в чём? Ульяна, куратор Керна из твоей группы, верно?

– Да, я уже отправила ему вызов. А вот и он!

Сквозь строй задумчиво обсуждающих странную смерть целителей прошёл маг-менталист и побледнел до синевы при виде бесчувственного тела. Судорожно сглотнул, закрыл рот рукой и порозовел лишь после пасса синеглазки.

– Спасибо, Ульян, непривычный я к такому делу, – поспешно отвернувшись от тела, успокоено выдохнул куратор Керна.

– Не в курсе, с кем умерший дружил при жизни? С кем общался и кому мог бы звонить этой ночью? – спросила Ульяна, и Яр заметил, как и на него снизошло спокойствие от мелодичных, ласковых ноток в девичьем голосе. Ментальное воздействие на чувства во всей красе, и если непривычному к виду смерти менталисту оно требуется, то всем другим определённо нет. Но кто бы спрашивал его мнения, да?!

– Он ни с кем особо не дружил, даже с одномирниками вне аудиторий не общался. А ночью он звонил мне, где-то после полуночи, задал свой стандартный диковинный вопрос, нужен ли он мне. Он каждый день так спрашивал, – пожав плечами, ответил одногруппник синеглазки.

– И ты не пытался прояснить, чем вызваны такие расспросы? – нахмурилась Ульяна.

– Ясно чем: повышенной тревожностью. Парня терзала тревога неясной природы, я пробовал разобраться, но ничего конкретного и тем более угрожающего его психике не уловил. Так только: мнительность, заниженная самооценка, нужда во внешнем одобрении. С такими проблемами обращаются к психологу, а не к менталисту, поскольку человек должен преодолеть свои страхи сам, собственными силами. Я несколько раз добавлял спокойствия и уверенности в спектр его эмоций, но осторожно, чтобы не развить пристрастие к внешнему влиянию.