Суженый, или Брак по расчёту - Ольга Обская Страница 30

Ксения поймала его насмешливый взгляд. Ей хотелось пробраться сквозь эту иронию, сквозь маску каменного спокойствия, глубже – ощутить его волнение, почувствовать, как напряжены нервы, но он не пустил. Учуял её живой интерес и сделался ещё более непробиваемым. Не спеша отодвинул бумаги, протёр очки, поднялся.

– Пойдёмте, провожу вас в VIP-ложу служебными коридорами, чтобы не попадаться на глаза прессе.

– Мы будем смотреть спектакль из VIP-ложи? – удивилась Ксения.

А как же собственный уединённый балкончик, о котором рассказывала Тамара?

– Вы будете смотреть спектакль из VIP-ложи, – сделав ударение на слове «Вы», пояснил Дэниэль. – Я всегда смотрю премьеры один. Мне необходима полная концентрация внимания на сцене. Не люблю, чтобы кто-то отвлекал.

Ну, вот. Прогноз Тамары не оправдался. Режиссёр не пригласил новую помощницу в свою ложу. Ксении показалось, она испытывает лёгкое разочарование, хотя его причину понять не могла. Ей, что, так уж сильно хотелось смотреть спектакль рядом Дэниэлем?

Они вышли из кабинета и направились вдоль одного из коридорчиков. Потом нырнули в небольшое фойе. Чувствовалось, что приближается начало представления. Даже здесь, в служебном помещении, было достаточно многолюдно. Туда-сюда сновали работники сцены, а также вальяжно расхаживали VIP-гости, которым был разрешён вход со стороны внутреннего дворика. Дэниэль шёл довольно быстро, но в какой-то момент вдруг замедлил шаг. При этом его рука легла на талию Ксении. Каким-то шестым чувством она догадалась, в чём причина, и смогла сдержать возмущение. Пробежала глазами по идущим навстречу и увидела её – Лайзу.

Узкое чёрное платье, нитка белого жемчуга, белые перчатки до середины предплечья, белые шпильки – безупречно изящна. Минимум косметики. Да она ей и не нужна. Совершенные черты лица. В этот раз Лайза показалась Ксении ещё красивее. Возможно потому, что шла в сопровождении джентльмена – высокого, статного, со слегка посеребрёнными висками. Пару можно было бы назвать гармоничной, если бы не бросалась в глаза резкая разница в возрасте.

– Добрый вечер, отец, – голос Дэниэля звучал ровно. – Давненько ты не бывал на моих премьерах.

Значит, отец. Ксения так и подумала.

С Лайзой режиссёр здороваться не стал. Лишь послал лёгкий демонстративный поклон.

– Добрый вечер, Дэн. Как я мог пропустить сегодняшнюю? – мужчина многозначительно посмотрел на Ксению. – Познакомишь?

– Ну, разумеется. Ксения, – представил Дэниэль. Потом кивнул в сторону отца: – Реймонд.

Тот легонько пожал ей пальцы и улыбнулся:

– Очень рад.

Ксения тоже растянула губы в улыбке.

Лайза с напускным равнодушием посмотрела на Дэниэля. Потом перевела взгляд на его спутницу. Отсканировала с головы до ног. И зачем, спрашивается? Во внешнем виде Ксении ничего с момента прошлой встречи не поменялось. Она, в отличие от Лайзы, наряд сменить не успела. Была ровно в том же скромном прикиде учительницы начальных классов, в какой они с Женькой облачились с утра. Взгляд Лайзы задержался на руке Дэниэля, которая лежала на талии по-свойски, открытой пятернёй. Ксения чувствовала, что красотку это задевает, но у той на лице не дёрнулся ни один мускул.

– Извини отец, мы спешим, – произнёс Дэниэль, как только посчитал процедуру знакомства завершённой.

Он увлёк Ксению за собой в один из боковых коридорчиков. Она уже достаточно хорошо знала планировку здания, чтобы понять – они направляются не в VIP-ложу. Несколько поворотов, неприметная лестница, упирающаяся в площадку с единственной дверью – и Ксюша оказалась в театральной ложе. Маленькой настолько, что в ней едва поместился диванчик, рассчитанный на двоих.

– Будете смотреть спектакль отсюда, – ответил режиссёр на немой вопрос Ксении.

Надо же – всё-таки Тамара оказалась права. Ксюша удостоилась приглашения в святая святых Дэниэля. Это ж насколько он хочет позлить Лайзу, что согласился терпеть кого-то рядом с собой на премьере. Чувствовалось, что с этой женщиной у режиссёра какая-то сложная и болезненная история отношений. Тут было даже что-то большее, чем ревность и досада, что бывшая девушка закрутила с отцом.

– Это лучшее место. Сцена отсюда видна как на ладони, а особенности конструкции зала создают неповторимую акустику, – Дэниэль присел на диванчик и кивнул, чтобы Ксения присоединялась. – Наслаждайтесь. Только я от вас не должен услышать ни звука до самого окончания спектакля, – режиссёр пригвоздил взглядом, – не шуршать, не шелестеть, не шевелиться, не дышать.

Не шуршать – это полбеды. Сложнее всего оказалась не рассмеяться. Первый акт спектакля был до невозможности комичен. У Ксении заболел пресс и все мышцы на лице оттого, что приходилось сдерживать приступы смеха. Аж, в боку закололо. Зал грохотал беспрестанно.

Камиль, каким бы он там не был в жизни ловеласом, на сцене блистал так, что казалось, ему всё можно простить. Живой, ироничный, неотразимый. А вокал! Тёплый, бархатистый, временами игривый, временами лиричный – пробирал до дрожи. Ксюша даже стала побаиваться, что если Женька из-за кулис наблюдает всю эту прелесть, может окончательно потерять голову и запороть сцену. Но зря переживала. Нервы сестры, закалённые годами работы в школе, не дрогнули. Она пропела коронную фразу про бланманже без запинки. У Ксении даже защемило где-то внутри от трепетного чувства. Вот она, её сестра, её рыжая Женька, стоит на сцене, а огромный зал, каждый-прекаждый зритель, затаив дыхание, смотрит на неё.

Поднос грохнулся как надо. Неожиданно и звонко. Посуда раскатилась даже лучше, чем на репетиции. Одна тарелка эффектно на ребре доехала прямо до Камиля. И зал снова хохотал, глядя, как тот носком туфли отправил её в обратный путь.

Ксения настроилась на то, что второй акт окажется таким же весёлым, но не тут-то было. События в спектакле начали разворачиваться в неожиданном ключе. Появилась нотка мистики, которая с каждой сценой усиливалась. В какой-то момент Ксения ощутила, что ей стало жутко и она близка к тому, чтобы вместе с залом охать от ужаса. Но охать ей было нельзя, поэтому переключила внимание на Дэниэля.

Тот был сосредоточен. Не замечал любопытного взгляда Ксении. Оказалось, наблюдать за ним не менее интересно, чем за тем, что происходит на сцене. В целом он выглядел спокойно. Руки неподвижны, лишь длинные пальцы слегка поигрывали в такт музыке. На губах привычная полуулыбка. Но взгляд! Вот где жили сейчас все эмоции. Их можно было прочесть, если поглубже нырнуть в эти серо-голубо-карие глаза. И Ксения нырнула. Может, это был самообман, но ей показалось, на секунду она ощутила те же чувства, что владели сейчас им, режиссёром, наблюдающим, как оживает его творение.

Ксения не заметила, как её мысли