Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия Страница 30

— Её заставили.

— С её слов — да. А потом, в решающий момент появляется спаситель в белом плаще, одной левой раскидывает пятерых мужиков, и парочка вдвоём уезжает в закат. Тебе ничего не напоминает?

— Нет.

— А мне напоминает. Дешёвую мелодраму. Ну честно, Алис.

Я забрала книгу обратно. Артём прошёл, включил кофемашину.

— Тебе латте? Капучино?

— Спасибо, не хочу.

— Ты злишься, что ли? Лиса, послушай… Я не говорю, что Осень на сто процентов врёт, но… Ей пятнадцать, понимаешь? Ну, сочинила… ну, фантазия богатая. Она ж ребёнок ещё.

— Ей не пять.

— Немногим больше. Ты видела в ютубе ролик, где они целуются с Виталиком в ротонде? Да, он — мелкий засранец, я бы уши ему надрал. Там на спор или что-то такое. Не спорю, тупая и жестокая подростковая шутка. Но, знаешь, Осень могла и просто отомстить ему за пранк. Ты об этом не думала?

— Найти дом, пятерых мужиков…

Артём хмыкнул, взял чашку из затемнённого стекла, прислонился к столу и отхлебнул.

— А кто сказал, что эти мужики были? Ну, по чесноку, Алис. Посмотри на этого… Яшу. Он же мне до плеча ростом. Ты можешь представить, чтобы он одной левой и… Опять же, Осень говорит, что до позавчера его знать не знала, а тут вот сразу — прыг и укатила с ним.

— Он её спас.

— Я тоже в каком-то смысле вас спас. Вот только почему-то никто не прыгает мне в объятья. Странно, да?

Я поднялась, резко обернулась к нему:

— Ты хочешь сказать…

Артём обнял меня, и его ладонь скользнула по моей спине.

— Я хочу сказать, — прохрипел он, — что, Лиса, ты — это ты, а твоя сестра… Хотя, вообще забудь.

И внезапно меня поцеловал.

Может, и не внезапно. Может, я чего-то не понимаю, а должна была? Ох и мерзость эти ваши поцелуи! Я решительно отстранилась, вытерла губы и разгневанно уставилась в помутневшие голубые глаза.

— Артём, если вот это — цена за наше с Осенью пребывание здесь, то я не готова её платить.

Кажется, он рассердился. Стиснул зубы, и на щеках выступили желваки.

— А чем ты готова платить, Лиса? Или ты считаешь, что тебе все должны и…

— Артём…

Почему у меня голос срывается? Какой-то чужой, словно не мой голос. Он прав, здесь нам нельзя оставаться. Кто мы с Осенью ему? Но… а куда нам идти? Впрочем, может, всё и не так страшно? Яша предлагал снять квартиру… Наверное, мы с Осенью можем и сами…

Я отвернулась и пошла собираться. Артём сзади схватил меня за плечи, притянул к себе.

— Прости. Лиса… я…

Прижал, зарывшись в волосы и тяжело дыша.

— Отпусти.

— Ты сводишь меня с ума. Такая близкая, такая далёкая. Чужая, родная, горячая и холодная. Извини, я потерял голову. Видеть тебя так близко и…

— Артём. Я не помню тебя. Пытаюсь, честно, я очень пытаюсь, но я не помню!

Я разжала его руки, обернулась и вонзила в него взгляд.

— У меня бывает чувство, что я — не Алиса. А, например, Мария, её сестра-близнец. Или просто двойник. Потерявший память и…

Он хмыкнул, успокаиваясь. Улыбнулся, взъерошил волосы.

— А если это так и есть? — с замиранием сердца спросила его я.

Как же мне надоело лгать! И как же мне надоело быть Алисой! Всё станет проще, если я смогу стать сама собой…

— Не Алиса? — уточнил Артём, улыбаясь.

— Да.

Он взял мою правую руку и, прямо глядя в глаза, сказал:

— Ты в джемпере. Всё это время я не видел твоих рук, так? То есть, кожи выше запястий. Так вот, положим, у двойняшек даже родинки совпадают. Но не шрамы, верно? На сгибе правого локтя у тебя шрам от ожога. Ты жарила картошку во фритюре, отвлеклась и сильно обожглась. Шрамик примерно сантиметра полтора, чуть закруглён. Так вот, если ты — не Алиса, то у тебя его быть не может, верно? А если я, предположим, тебе лгу, то я не мог бы узнать о нём никаким образом.

Я быстро задрала рукав и уставилась на белый скромный серпик. Сглотнула.

Не может быть!

Нет. Этого же не может быть!

А хуже всего, я не помню, совсем, откуда он там взялся.

Артём тихо рассмеялся, притянул меня к себе, чмокнул в макушку. Шумно вдохнул запах волос.

— Не-Алиса… Сильно ж тебя, должно быть, шарахнуло. И, главное, так долго длится. Не хочешь сходить к психиатру? В частную клинику, конечно. Никакой истории болезни не будет, обещаю. Я оплачу. Просто волнуюсь за тебя.

— Мы и так тебе слишком должны, — пробормотала я мрачно.

— Пустяки, — отмахнулся Артём. — Для любимой девочки мне ничего не жалко.

И тут у него зазвонил телефон.

Вера не спала ночь. Сидела на кухне, курила безостановочно, хотя никотиновая зависимость не была ей свойственна, пила крепкий кофе, то переписывалась с адвокатом, то терзала расспросами Виталика, то просто смотрела в стену невидяще-ненавидящим взглядом. Где-то ближе к трём ночи Герман предложил выпить успокоительное, и Вера взорвалась истерикой.

— Тебе всё равно! — кричала она. — Ненавижу! Ты понимаешь, что эта дрянь может Витьке всю жизнь переломать? Тебе, как всегда, на всех…

И принялась громить его кухню. Герман схватил девушку в крепкие объятья, и она забилась, а потом укусила его за щёку, расцарапала лицо и ударила в пах. И, когда мужчина, скрючившись, рухнул на пол, всхлипнув, села рядом, провела по его волосам дрожащей рукой.

— Прости, — всхлип. — Я не могу… Мне так плохо!

— Я понял, — прошипел он, испытывая нестерпимое желание ударить в ответ.

Поднялся.

— Пройдусь, — прохрипел, борясь с эмоциями.

— Купи чего-нибудь выпить, — крикнула Вера, но мужчина уже оставил квартиру.

За руль садиться не стал. Добрёл до скамейки в сквере, рухнул. Чёрт! Вытащил сигарету. Не слишком ли часто в последнее время он стал курить?

Вернулся в квартиру только под утро и застал Веру всё в том же положении на кухне. С приличной горкой пепла в пепельнице. С крепким запахом кофе, пропитавшим обои и шторы не хуже сигаретного смога. Молча прошёл и открыл окно. Вера подняла на него покрасневшие глаза.

— Злишься? — уточнила сухо.

— Нет, — процедил он. — Но тебе стоит что-то с этим сделать. Психолог там. Сауна. Зал.

— Смеёшься? У меня брат…

— С ним ничего пока не произошло. К твоим услугам — лучшие адвокаты города. Вер, заканчивай с паникой. Если Виталик не виновен…

— В каком смысле: «если»⁈ — закричала девушка, вскакивая.

Герман отвернулся, прошёл в комнату и, не снимая куртки, рухнул на постель. Кому как, а у него впереди — рабочий день, и спать осталось часа три, не больше.

Спустя час или около того, Вера опустилась рядом, ткнулась в подмышку. Но идиллия длилась недолго, уже через четверть часа девушка прервала его сон:

— Ты должен со мной кое-куда съездить.

— М? Ничего, что у меня свои дела есть?

— Послушай, это важно…

— Ну да. Когда тебя такие мелочи волновали. И куда же?

— Хочу кое с кем поговорить.

— А я причём тут?

Вера резко села, одёрнула футболку:

— Ты невыносим! Тебе на всех наплевать! На меня, на мою семью, на…

Герман промычал, тоже поднялся.

— Увидимся вечером, — и направился к двери.

Вера перехватила его за руку.

— Вчера Тёмка позвонил. Он в теме, знает этих тварей. Предложил договориться. Пообщаться. Мирно. Без полиции.

— Не самая лучшая идея, тебе не кажется?

— Папа хочет раскатать эту малолетку, уничтожить, развеять по ветру. И я его понимаю. Но у меня нервы уже не выдерживают. Ей нужны деньги? Я заплачу, ладно. Пусть подавится, шлюха. Жаль, что в наше время брата не отправить учиться в нормальную страну…

— Ты меня не поняла. Договориться до суда — идея сама по себе нормальная. Я вообще за адекватный диалог в любых сферах. Но ты сейчас сама не в адекватном состоянии, Вер. Как ты планируешь разговаривать с девочкой или её матерью вот в таком настрое?

Вера решительно поднялась и принялась одеваться. Руки её тряслись.

— Вот поэтому ты мне и нужен. Чтобы я не убила этих шлюх на месте.