Елена Сарафанова - Поверить в чудо [трилогия] Страница 31

       - Представляешь, у этих баб просто язык отнялся от изумления, хотя злобой исходили, словно только что из преисподней. Одно меня радует, вокруг них вились две здоровенные осы, и я очень надеюсь, что они их покусают.

       - Бабы ос покусают?

       - Да нет, наоборот, осы... - Ольга, не договорив, стукнула Виктора в плечо, - не смеши меня.

       - Почему?

       - Потому что сейчас не время.

       - Глупости, - отмахнулся Засуха. - Я на личном опыте убедился, что люди, хоть и незаметно, но всегда улыбаются на похоронах, потому что подсознательно ...или вполне сознательно, радуются, что это не они легли в могилу. И ничего плохого в такой реакции нет, это как раз вполне нормально для живого человека, иначе мы бы вымерли от жалости к себе еще тысячи лет назад.

       - Ох, Виктор, - вздохнула Ольга, - что бы я без тебя делала? Ты так вовремя подъехал, когда я вышла из кафе.

       - Так мы ж заранее условились, что поедем домой вместе, вот я и встал первым из-за стола, когда увидел, что ты прощаешься.

       - А я и забыла совсем, прости.

       - Ничего удивительного, тебе столько пришлось пережить за это время, а тут еще черные. Это же они были, я не ошибаюсь? А такая встреча, кого хочешь, может выбить из седла. Не знаю, Оля, что они тебе сказали, но если бы взглядом можно было убивать... - он покрутил головой, не скрывая удивления. - И откуда у них столько злобы?

       - Это профессиональное, дорогой.

       - Как это, "профессиональное"?

       - Понимаешь, обычные люди радуются и смеются, получая удовольствие от положительных эмоций, а у черных удовлетворение вызывает чужое горе, неприятности и беды.

       - Господи помилуй, - выдохнул мужчина. - Ну, ничего, - продолжил он вскоре бодрым голосом, - вечер только начинается. Не попариться бы нам в баньке?

       - В такую жару? - переспросила Ольга, а потом тряхнула головой. - А что? Я согласна.

14.

       Баня с душистым паром мяты и любистка, расслабила девушку до кончиков пальцев, а когда Виктор еще и сделал ей массаж, втирая в сведенные напряжением мышцы душистый крем, Ольга уснула прямо на столе и даже не шелохнулась, когда Засуха отнес ее на кровать и бережно прикрыл махровой простыней. Виктор некоторое время посидел рядом, с удовольствием рассматривая девушку, а потом спустился на первый этаж и вышел на веранду.

       Солнце садилось, быстро закатываясь за горизонт, где-то в лесу мелкой дробью стучал дятел, косые тени от дома падали на траву, затемняя ее до черноты, и только привычное пение кузнечика, встречающего трелью летнюю ночь, заставило мужчину улыбнуться. Он закурил, удобно устроившись в большом мягком кресле, которое Ольга вытащила на веранду, и стал терпеливо ждать Володю, обещавшего приехать с вечерним докладом. А когда тот через двадцать минут появился, то сразу оседлал удобный табурет, привычно прислонившись спиной к поручням веранды.

       - Оля спит? - поинтересовался Володя, тоже закуривая сигарету. - Ну, и хорошо, а то она вымоталась за эти дни, даже с лица спала.

       - Ей пришлось потратить много сил и энергии...

       - Не надо объяснять, я и сам догадался.

       - А что скажешь о моем поручении? Уже не будешь недоверчиво таращиться, решив, будто я спятил?

       - Тоже скажешь, - улыбнулся товарищ. - Услышать такое и не вытаращиться? Представляю свое лицо...

       - Видел бы ты меня, когда я это впервые услышал, - улыбнулся понимающе Засуха. - Ладно, давай к делу.

       - Значит так, во время дежурства у гроба Профессора ребята заметили двух женщин, которые пытались подобраться к покойнику, но сделать им это деликатно помешали. Думаю, бабы так ничего и не поняли, а мы, в свою очередь, взяли их на заметку и теперь знаем, кто они и чем занимаются

       - Черные?

       - Ага, кстати, именно они подходили к Ольге после поминок и что-то ей говорили.

       - Я был там, знаю.

       - А что Ольга?

       - Сказала, это действительно были черные, и они открыто грубили, провоцируя скандал, поэтому ей пришлось их немного "порадовать".

       - То есть?

       - А она перечислила каждой бабе ее болячки и посоветовала не стоять долго на солнце, так как это вредно для здоровья.

       Володя фыркнул, а потом тихо захохотал.

       - Вот, пацанка...

       - Может, и пацанка, но сейчас, после смерти Ефимовича, ей будет очень тяжело... хотя и до этого тоже было несладко. Володя, еще кто-то был?

       - Да какой-то дед непонятный. Мне даже показалось, он хотел добраться именно до Ольги, но ребята не подкачали. Дед сразу сообразил, что его обнаружили и убрался прочь так быстро, что мы не успели упасть ему на хвост.

       - Как это? - Виктор нахмурился. - Дед обманул опытных спецов?

       - Прости. Сам не знаю, как это получилось, - заместителю было неловко. - Но обещаю - мы его найдем, видеокамера, которая "пасла" входные двери, зафиксировала объект во всей красе. Вот, посмотри, - и Володя выложил на стол фотографии незнакомого старика в старомодном черном костюме.

       - Ладно, - Виктор отодвинул снимки на сторону стола. - На сегодня это все?

       - Да.

       - Тогда пошли на кухню, ты ж, наверное, голодный?

       - Да съел бы что-нибудь.

       - Жениться тебе нужно, дружище, - сказал дорогой Виктор, - а то скоро 45, а все холостякуеш.

       - Кто бы говорил, - фыркнул ему в спину Володя.

       - Мое положение выгодно отличается от твоего, ведь наши с Ольгой отношения можно вполне назвать семейными. А вот у тебя даже любовницы нет, и уже давно.

       За ужином Володя объяснил:

       - Понимаешь, когда я вернулся из Афгана, то был таким диким, что с трудом сам с собой справлялся, где уж тут говорить о серьезных отношениях, не говоря о семье. А пока я приходил в себя, все порядочные женщины потихоньку вышли замуж, а непорядочные мне были не нужны, потому что и так давали.

       - Но у тебя же был кто-то, я помню.

       - Да, Светлана. Но она постоянно со мной воевала, пытаясь превратить в ручную собачку. А я этого не люблю, и когда прихожу домой, то хочу покоя, а не войны.

       - "Я на тебе, как на войне", - тихо пропел Виктор.

       - Собственно, кровать была единственным местом, где ее война меня хоть немного устраивала. Но однажды я понял, что так дальше продолжаться не может, сказал ей "So long" и убрался восвояси.

       После ужина мужчины вышли курить на веранду, и Виктор, минуту помолчав, спросил: