Дэви Дэви - Дети надежды Страница 31

У него было длинное и труднопроизносимое имя — Янгхор и ещё как-то… Язык сломаешь! Парни называли его Янни, так удобнее.

Яромир выделил маленькую комнатку в жилом корпусе, где раньше был вещевой склад, она запиралась на ключ, и окно было забрано решеткой. Там поставили кровать и… и всё, а больше там ничего и не нужно. Парни окрестили помещение «комнатой отдыха».

Яромир распорядился, чтоб бельё хоть иногда меняли, график посещений чтоб был — а то заездят мальчишку, и, разумеется, не обижали чтоб, не рукоприкладствовали, а если жалобы будут — пусть к нему, Яромиру, обращаются.

Но жалоб не было. Янни был тихим и послушным, делал, что велели… по-простому, конечно, без изысков. Ходили к нему все, кроме Змея, разумеется, тому предлагали, но он и слушать не захотел, отказался сразу и в таких выражениях, что второй раз предложить не решились.

А вот Яромир отказываться не стал. Во-первых, с какой стати? Что он — не человек, что ли? А во-вторых, хороший командир не станет брезговать тем, чем его бойцы пользуются.

Янни Яромиру понравился. Мальчишка был жарким, как местный полуденный зной. Яромир заводил его в два счета, заставляя возбуждаться, кончать бурно и часто. Хрупкое тельце, мокрое от пота, билось в судорогах нежеланного удовольствия, Янни давился стонами, изо всех сил стараясь молчать, кончал со слезами, как в муках. Яромир понимал: это всё чертовы их обычаи, мальчишка стыдится своей чувственности. Ясное дело, каждый день отдаваться врагам — позор, а уж наслаждение при этом получать — позор вдвойне… «Пощады» ему Яромир, однако, не давал, наоборот, каждый раз заласкивал всё изощреннее. Ничего, пообвыкнется, перестанет стесняться…

… Где-то через полгода за ним и надзирать почти перестали. Понятно, куда ему теперь деваться, при таком-то занятии он на Зоэ, по-любому, изгой, бежать ему некуда и не к кому… Поэтому комнатку его теперь только на ночь запирали, а днем за Янни никто особо не присматривал, он и выходил иногда — поесть, помыться, ну, и в сортир, разумеется.

В тот день Янни, как раз, из душевой возвращался, мылся после очередного «клиента». Идет по коридору, волосы мокрые, из одежды — только полотенце на поясе, привык уже голышом бегать. А тут навстречу ему — Змей. Нос к носу столкнулись… Блин, и рядом-то никого! Яромир увидел издалека, понял, что добежать не успеет, если Змей… А что Змей?.. Стоит, смотрит. А Янни — нет, чтоб удрать! — тоже на Змея уставился. Так они с минуту в гляделки играли. Потом мальчишка всё-таки глаза опустил, а Змей пошел своей дорогой, только в самом конце коридора остановился, обернулся. И Янни тоже обернулся, прежде, чем в комнатку свою юркнуть… И всё. Яромир долго голову ломать не стал: что бы это ни значило, время всё расставит по местам.

Оно и расставило. Через месяц после этого случился взрыв в ангаре для наземного транспорта. Кары эти давно не использовались, инженеры местные говорили, что они не для здешнего климата, перегреваются быстро… Короче, пожар мгновенно начался, огонь на жилые корпуса перекинулся, парни выбегали, ругаясь, кто в чем — дело было ночью…

А когда весь первый этаж был охвачен огнем, который тщетно старались потушить, кто-то вспомнил:

— Мы ж про Янни забыли!

Яромир кинулся к пожарникам, пусть подцепят и выломают решетку, не заслужил мальчонка такую смерть. Когда сломанная решетка валялась на земле, и Яромир уже соображал, как бы половчее запрыгнуть в окно, его неожиданно опередили. В горящий оконный проем молнией влетел Змей и выскочил через несколько секунд — в дымящейся одежде, с опаленными волосами и бровями и неуместно довольной рожей. На плече у него висел кашляющий и чумазый от гари Янни.

Надо ли говорить, что через пару дней после пожара Змей навестил мальчишку в «комнате отдыха». А потом зашел к Янни ещё раз, потом его визиты стали регулярными и частыми, и никто этому не удивлялся. Парни уступали Змею свою очередь, а через какое-то время Змей вообще стал единственным «клиентом» Янни. Остальные отнекивались и ухмылялись загадочно. «Ну вот, кончилась наша халява» — вздыхали парни, без особого, впрочем, сожаления. Змея все уважали. А некоторые ещё и побаивались…

Как-то, после очередного задания, когда они жалованье получили и увольнительные в город, Яромир встретил Змея на базаре. Полюбопытствовал: что, мол, купил? И Змей вытянул руку — показать. На широкой ладони свернулась яркой змейкой нитка с разноцветными камушками. У Яромира аж глаза округлились.

— Охренеть можно! Бусики! Ты б ему ещё платье прикупил.

— А что, — нахмурился поначалу Змей. — Тут мужики любят всякими цацками обвешиваться.

А потом… То ли представил своего мальчишку в платье, то ли еще почему, но посмотрел на бусики, на Яромира, и — засмеялся. Змей засмеялся!!! Чудеса, да и только! Его после смерти Дикаря и улыбающимся-то никто не видел…

… Всё бы хорошо, но Малыш, как всегда, тень на плетень наводить стал.

— Что будет, если нас переведут? — спросил он как-то у Яромира.

Ясно было, что речь идет о Змее и его мальчишке.

— Хм… Думаешь, на другой базе мальчонку нельзя будет держать? Он же здоровый — «белые мантии» всё проверили…

— А если не на другую базу? — не унимался Малыш.

— А куда ещё?! — вспылил Яромир. — На Элпис? Дворец Софии охранять? Да, нас там ждут — не дождутся. Размечтался!

Эйдо хмыкнул только, не убедил его Яромир.

«Вечно он со своими сомнениями… Настроение только портит. Ну, пусть переведут — придумаем что-нибудь. Главное: Змей смеялся. Ожил он, человеком снова хочет быть, а не духом мщения».

10. Приговоренные

Все на свете можно исправить, кроме смерти.

Суфи Гару не стал спорить с ним, это было ни к чему. У бывшего куратора, а ныне — советника, имелись фактические доказательства, и он не замедлил продемонстрировать их Дани.

Видео и аудиозаписи, прочие результаты скрытого наблюдения за «объектом»… Всё было предельно ясно. И ясность эта как будто корчила рожи, издевалась над Дани… Как же всё мерзко оказалось, отвратительно. И ужаснее всего то, что он сам во всем виноват.

… У неё был… как же это называется… Дани никак не мог вспомнить… зазор между передними верхними зубами. И родинка на щеке. Сейчас это большая редкость — родинки, тем более, на лице. И грудь у неё была полной, округлой. Всё это не соответствовало нынешним модным стандартам, но её родители — отец был высокопоставленным чиновником из Серого Города — не захотели слепо следовать моде, хоть и заказали для единственной дочери очень дорогую «ф-про».

Звали её Роза. Долгожданный любимый ребенок… Её растили, как трепетный цветок, — оберегали, холили и лелеяли, баловали до невозможности. Она и выросла похожей на самую настоящую розу: роскошный бархатный бутон и острые шипы…