Обретая себя - Екатерина Котова Страница 31

Шла и ругалась сама с собой. Задорные бранные слова отпугивали местную нечисть получше заклятий и помогали мне не трястись от накатывающего волнами страха. Странное дело, когда я действую одна, то не испытываю подобных «не уместных» чувств, как отозвался бы наставник. Но я не одна. Ощущение показалось мне странным. За последние пять лет я привыкла рассчитывать только на себя. А тут такая человечность во мне проснулась, что хоть волком вой. Почему-то гнев помогал больше, чем здравые рассуждения. И я злилась, как могла, и почему-тобольше всего на Фрейгъерда. Какого демона, он подставился и пропустил стрелу!? Чего стоит весь его потенциал, когда просто напросто в условиях «изоляции от магии» он, как и мы все обычный человек.

Через полтора часа ходьбы, когда я красочно кляла тот день, когда согласилась ехать в Дэрнию, забрезжил просвет нескончаемых джунглей. Я замедлилась, стараясь не шуршать землей и ветками.

В небольшой живописной долине точнов в чаше ютилось поселение местных жителей. Прекрасный вид мне закрывал не известного вида куст с жирными листьями, и я решилась подползти ближе, чтобы лучше разглядеть деревушку «радушных» хозяев, что без приветствия и даже заскорузлой корочки хлеба с солью палят стрелами в гостей. В Россарии, какой бы гость ни был, если он пришел без оружия, то его угостят, узнают, зачем пришел, а затем подумают, травить или выставить взашей. Ну или все же помочь, если духи располагают.

В Центральной части Мангольдии в целом «новую кровь» привечали с любезностями и почестями, желая разбавить новой «силой» древние роды. И несмотря на домострой, некоторые женщины со спокойной душой могут постучаться к путнику с бутылкой «Торосума», предлагая себя. Хотя, на мой вкус, напиток так себе для привечания ухажера, если только, чтобы отвадить… Но это вопрос вкусов. А о вкусах, как говорится, не спорят.

Деревенька находилась за приличным частоколом в два человеческих роста. Коричневатые мазанки с уютными туго-сплетенными соломенными крышами ютились кругами вокруг большой площади, в центре которой горел широкий костер со здоровущей тушей дикого кабана. Два крепких загорелых гольда крутили на вертеле капающее густым жиром мясо, от которого даже сюда распространялся аппетитный дымок. И я убеждала себя, что живот крутит все же не от страха. Напротив пылающего пламени расположилась восьмиугольная юрта, обтянутая звериными шкурами, на стенах которой явственно отпечатались не читаемые руны, смутно мне что-то напоминающие.

Селение отделяло джунгли от сюрреалистичного пейзажа, что открывался с того места, где я сидела. За долиной щерились красные скалы, которые точно обрубали это буйство зеленых джунглей, напоминая о том, что еще немного и начнется пустыня со жгучими песками и редкими колючими растениями, способными переносить засуху, суровые ветра и полуденный зной. Внутри охристых неровных скал высилась ступенчатая песчаного оттенка пирамида без «крыши». Она представляла собой в некотором роде развалины. С моего места даже просматривались коридоры лабиринта, кажущегося в лучах нежного восходящего солнца по-настоящему золотым. Туземцы выглядели как гольды. Разве что кожа была другого оттенка — более золотистого, и разрез глаз был не такой уж и «восточный», точно они смешались с адарийцами. Возможно, так оно и было. Граница с Адарией была очень близка. И когда-то это часть принадлежала Россарии.

Я двинулась посолонь. Ко входу в храм все больше стягивалась мужская часть населения с оружием. Стихийная магия отзывалась плохо. И мне это не нравилось. Через двадцать минут «караула» я наткнулась взглядом на сероватого пса с длинными, точно у горной лани, лапами и вытянутой мордой. Пес дрых себе около юрты и спокойно поглядывал на тушу с таким видом, точно вепря готовили именно для него. Возможно, я чего-то не знаю, но собака выглядела спокойной, вполне себе довольной и сытой жизнью, хотя круглого брюшка у поджарого охотника не наблюдалось.

Понимая, что с четырех сторон стоят караульные и пробраться внутрь без магии шансы ровняются нулю, я все больше кидала заинтересованные взгляды на собаку. Идея мне не нравилась, но другого варианта просто не видела.

Ложиться прямо на землю было не вариант, и я полезла на дерево, возраст которого уходил к моей прабабушке. Обзор был отличный. Я сосредоточилась, практически свила гнездо из податливых лиан, убедилась, что снизу меня разглядеть будет затруднительно и уставилась на пса. Через какое-то время я вошла в транс и тело точно безвольное раскинулось в «гнезде». Сознание выходило неохотно, вязко, но приложив еще усилие, метнулось в сторону собаки. Прости дружок, я ненадолго.

Объясню: дар проснулся во мне в момент смерти еще в Мангольдии. Но пользовалась я им крайне неохотно и в целом старалась этого не делать. Трудно, непонятно и ощущения тоже спорные. Ворн предупредил меня о возможностях, которые открываются для меня, начиная с той поворотной точки, когда я чуть не шагнула за грань. Одним из таких новых талантов, которые могли открыть у новообращенной альмы был перенос сознания, либо трансформация. Последнее мне не светило, зато первое вполне. Тренироваласьья на грызунах, потом на мелких птицах, собаках и кошках, но с последними сложно. Однако это другая история. Сейчас не об этом.

Пес взвизгнул, привлекая внимание крепких гольдов в кожаных пластинах и коричневых шароварах. Но я крепко ухватилась внутри тела животного, сознание которого резко отодвинулось на второй план, впадая в некое подобие сна. Я боялась, что пес начнет сопротивляться и тогда мне пришлось бы туго, но благо, все обошлось.

Черноволосый гольд с мудреной длинной косой приблизился ко «мне», и я на мгновение забыла, как дышать.

— Ur garlem nal okto, Khan. — проговорил мужчина и его рука резко опустилась мне на загривок, черты смягчились, и он потрепал меня по затылку. Он пах чем-то копченым, крепленым и потом. Чуть не рыкнула в ответ, но пришлось стерпеть и изобразить человеколюбие. Он что-то еще говорил, покивал на тушу, а его напарник рассмеялся. И «повар» вернулся обратно, протыкая вострым ножом край кушанья, проверяя на готовность.

В нос тут же ударил усилившийся запах жаренного мяса, от которого невольно потекла слюна. Я принюхалась, еще сотни запахов шли хаотичной лавиной, от которой постаралась абстрагироваться. Лениво потянулась, привыкая к «новому» телу, изображая характер зверюшки и, неловко встав на четыре ноги, простите, лапы, сунулась внутрь юрты.