Вера Чиркова - И не потерять Страница 32

  -Это ты, Костик?!

  -Что? - проснувшийся подросток распахнул густые ресницы и под ними тревожно блеснули темные глаза, - ты кто?

  -Женщина... - уронив враз обессилившие руки на колени, горько пробормотала Слава, - прости... я тебя разбудила.

  -А как ты вошла? - Мальчишка был настроен очень подозрительно.

  -Дверцу открыла, - думая о своем, небрежно ответила женщина.

  Парнишка очень ловко скользнул мимо нее, протопал узкими босыми ступнями по широким доскам пола, замер в дверях.

  -Кто это?

  -Где?

  -Тот мужчина?

  -Это Таш, он нацепил парик и бороду, чтоб не узнали, - безучастно пояснила Ярослава, не замечая как сразу насторожился взгляд мальчишки.

  -Откуда он взялся? - Подросток выхватил из шкафчика меч в ножнах и замер напротив, - рассказывай подробно!

  -Во-первых, садись, драться с тобой я не собираюсь, - устало сообщила Ярослава, невольно улыбнувшись воинственному парнишке, - а убивать меня тебе нельзя. Таш и моряна никогда не простят. Да и сын мой... Костя, тоже.

  -Кто? - мальчишка на пол-лица вытаращил глазищи, - Стан?

  -Ты его знаешь? - Ярослава вскочила с постели и ринулась к собеседнику, не обращая внимания на опасную игрушку в его руках.

  Но он и сам уже сунул ее под подушку соседней постели и плюхнулся сверху.

  -Знаю... а ты точно его мать? Молодая слишком.

  -Сама удивляюсь... в своем мире я выглядела раза в два старше, - женщина села рядом, заглянула в глаза парнишке, - а тебя как зовут?

  -Сначала ты расскажи, как попала на этот корабль и почему они спят? - мальчишка уже успел взять себя в руки и теперь диктовал свои условия.

  -Попала просто, Таш привез. Сначала, от крепости, я летела на хотомаре, потом в замке меня встретил Таш и объяснил, что делать дальше. От замка меня слуги довели до села... или это городок был, я не поняла, и посадили в хутам.

  -Ты их не видела? - живо перебил мальчишка и заглянул в лицо Ярославы жадным взглядом.

  -Кого?

  -Зорденса... и Гервальда...

  -Нет... - виновато вздохнула землянка, расслышав в вопросе туземца глухую тоску, - про Зорденса знаю только, что это он приказал Ташу меня сопровождать. И нарядили меня в эту одежду тоже по его приказу. А вот на чем сюда попала - не очень хорошо поняла, но плыли очень быстро, эта... моряна сказала - нужно догнать судно.

  -Понятно... - мальчишка обхватил худенькие плечи поцарапанными тонкими пальцами и горько, не по-детски вздохнул, - а чего это они спят... не пойму?

  -Я усыпила... - Ярослава вздохнула в тон пацану, и виновато улыбнулась, - понимаешь, перенервничала, третий день везут и ведут, и никто ничего толком не скажет... куда, зачем? Я человек мирный, открытый, всю жизнь на виду, а тут... какие-то шпионские гонки. И моряну эту я на берегу не разглядела, нас на плот в темноте сажали. А тут дошли да каюты... и вдруг она меня хватает лягушачьей лапкой ... выдержка вмиг испарилась.

  -Узнаю... господина Зорденса, - насмешливо и печально фыркнул парень, - такие у него правила. Чего человек не знает, про то не расскажет. А надолго ты их?

  -До утра... - чувствуя, что парнишка начинает ей доверять, вздохнула Слава, - как думаешь, сильно рассердятся?

  -Не волнуйся... ничего тебе не сделают... - сейчас я схожу, умоюсь, и посмотрю, что осталось от ужина, будем тут сидеть... они пусть спят.

  Пока мальчишка ходил умываться, Слава выглянула посмотреть, хорошо ли лежат ее жертвы, не отдавят ли сами себе рук, а возвращаясь, прихватила свою корзинку. Выставила из нее на маленький столик туески с фруктами и остатки пирогов, обнаружила не замеченный раньше горшочек с жареным мясом и тоже поставила к остальному, оставив в резко полегчавшей корзине только свертки с одеждой. Сунула ее ногой под лежанку и вздохнула, может и правда, все еще наладится?

  Мальчишка вернулся с глубоким подносом в руках, составил на стол посуду, свечу в тяжелом подсвечнике, еду в глубоких, устойчивых чашах и приземистый графин с напитком. Оценивающе покосился на продукты Славы, но спрашивать ничего не стал.

  Сообразительный, вздохнула женщина, пододвигая себе тарелку, и тоже промолчала. Некоторое время они ели молча, и Ярослава замечала, что если она искоса рассматривает сотрапезника, то мальчишка изучает ее в открытую. Впрочем... вряд ли ему удалось сделать открытий больше, чем самой землянке.

  -Как твое имя? - не выдержала она наконец.

  -А твое? - с преувеличенным азартом вгрызаясь с кусок холодного мяса, буркнул тот, кого Слава с каждой минутой все меньше склонна была считать мальчиком.

  -Там, дома, меня звали Ярослава, или коротко, Слава. На работе и соседи - Ярослава Михайловна. А на этом судне я буду носить имя Тосланна, так звали пассажирку, которая изображала меня.

  -Морскую болезнь она изображала, морянка та, - пренебрежительно фыркнул собеседник и как-то испытующе глянул на Славу, - а меня зовут Юнхиола... со вчерашнего дня. А раньше звали Хо... но больше нельзя.

  -Я уже поняла, что ты не мальчик, - ободряюще кивнула Слава, - а волосы, наверное, обрезали, когда болела?

  -Не болела я... - вдруг насупилась девчонка, - и волосы всегда такие ношу... и длинные не люблю.

  Резко смолкла, давая понять, что больше не желает говорить на эту тему, и несколько минут ожесточенно жевала. А когда Слава уже уверилась, что никакого разговора у них не получится, вдруг примирительно буркнула:

  -А ты на него очень похожа... на Стана.

  -Долго вы были знакомы? - землянка начала догадываться, что говорить про ее сына туземке почему-то не очень приятно, и старалась улыбаться той как можно приветливее.

  -С первого дня... как он появился... - нехотя пробурчала Хо, с неохотой заглянула в полные надежды и ожидания глаза такой похожей на него незнакомки, и, тяжело вздохнув, начала рассказывать.

  Сначала она говорила отрывистыми, короткими предложеньями, хмурясь и терзая в пальцах край скатерти, потом воспоминания захватили, повели, да и трудно оказалось удержатся от того, чтоб еще раз, уже в собственном пересказе не ощутить все то, что пережила она две декады назад. И почему-то вдруг оказалось, что многие слова и действия после того, как посмотришь на них через отсеивающее все мелочи сито времени, приобретают совсем другой смысл и вызывают другие чувства. Теперь она больше не могла злиться за те удары пониже спины, что получила от нахального иномирянина в знаменательный день его появления. Да и признать, что сама напросилась на такое обращение вызывающим тоном и насмешками, тоже стало как-то проще. И рассказы Таша о том как иномирянин спас сначала мангуров, а потом и их самих от неизбежной гибели, помогли, наконец, понять поведение Стана в дороге. Теперь оно больше не казалось Юнхиоле высокомерным и злорадным, как в те долгие часы, когда она сидела, сжавшись в комок на жестких тюфячках хутама, и изо всех сил старалась не разреветься от обиды и горя. Пришло понимание, что молчаливость и необщительность парня были на самом деле осторожностью и бдительностью, а его кажущееся безразличие - искренней заботой.