Мари Руткоски - Проклятье Победителя (ЛП) Страница 32

Друг. Эта мысль успокоила Кестрел. Она многое объясняла.

Когда она закрыла глаза, то вспомнила кое-что, что в детстве ей часто говорил отец и даже сейчас повторял солдатам перед сражением:

— Грезы не принесут тебе вреда.

Сон обернул ее, подобно бархатной ткани.

Затем наступил рассвет, прозрачный и холодный. Спокойствие Кестрел испарилось. Она надела халат и стала искать в шкафу церемониальное боевое облачение. Каждый год ее отец заказывал новое, и последний костюм прятался позади платьев. Но он был там: черные лосины, туника и плотный жакет. Пока Кестрел смотрела на одежду, ее снедало дурное предчувствие. На данный момент она оставила костюм на месте.

Не то чтобы она боялась дуэли, подумала Кестрел, закрывая дверцу шкафа. Она не возражала против первой крови, что едва могло быть серьезнее повреждений, которые она получала во время занятий с Раксом. Она не страшилась проиграть Айрексу: поражение на дуэли не считалось позором в глазах общества.

А вот причины, заставившие Кестрел драться, могли.

«В обществе его обсуждают?» — спрашивала Инэй. Кестрел положила ладонь на дверцу шкафа и прижалась к пальцам лбом. Теперь в обществе точно станут обсуждать Арина, если не обсуждали до этого. Кестрел представила, как новость о дуэли распространилась среди гостей Айрекса, которые, должно быть, были ошеломлены и возбуждены подробностями. Чтобы госпожа дралась за своего раба? Случалось ли такое ранее?

Очевидно, нет.

Ей стоит ожидать, что на дуэли будут зрители. Что она им скажет? Что стремилась защитить друга?

Спокойный сон был ложью. Сейчас спокойствия не существовало.

Кестрел выпрямилась. В присутствии свидетелей вызов на дуэль был брошен и принят. В поражении не было ничего позорного, а вот в трусости — было.

Кестрел надела простое платье, намереваясь зайти в казармы и удостовериться, что ее отец не вернется с учений до завтрашнего дня. Она знала, что не сможет сохранить дуэль в тайне. Скоро начнут распространяться слухи, и до отца они обязательно дойдут. Тем не менее, Кестрел предпочла бы, чтобы генерал прибыл после того, как дело будет сделано.

Когда она открыла наружную дверь своих апартаментов, то увидела в холле рабыню, которая с трудом держала в руках небольшой сундук.

— Леди Кестрел, — произнесла она. — Это только что прибыло от лорда Айрекса.

Кестрел взяла сундук, но ее руки ослабли, когда она осознала, что в нем должно находиться. Ее пальцы не могли сжаться.

Сундук упал на мраморный пол холла, рассыпая свое содержимое. Кусочки золота, крутясь, разлетелись повсюду, звеня, подобно маленьким колокольчикам.

Айрекс прислал посмертный штраф. Кестрел не нужно было пересчитывать монеты — она знала, что их число равнялось пяти сотням. Ей не нужно было касаться золота — она и так помнила, сколько выиграла у Айрекса в «Клык и Жало». Она подумала, что однажды он мог бы стать лучшим игроком, раз понял психологию устрашения достаточно, чтобы заплатить посмертный штраф до начала самой дуэли.

Кестрел стояла неподвижно, охваченная кислым страхом. «Дыши», — сказала она себе. Но все, на что она была способна, — это невидящим взглядом смотреть, как рабыня гоняется по полу за разлетевшимися монетами и как подошла другая девушка, чтобы помочь вернуть деньги в сундук.

Кестрел сдала шаг. Потом еще один, и еще, и, наконец, она была готова бежать от вида рассыпавшегося золота, пока не ощутила, что паника спала и к ней вернулась способность мыслить. Она увидела улыбку Айрекса и ямочку на его щеке. Почувствовала, как его рука сжимает ее. Представила оружие на стенах его дома, представила, как он переворачивает карточку «Клыка и Жала», как его туфли мнут траву на лужайке леди Фарис, а каблук вгрызается в почву. Кестрел увидела его глаза, такие темные, что они казались почти черными.

Она знала, что должна сделать.

Кестрел спустилась в библиотеку и написала два письма. Одно она адресовала отцу, другое — Джесс и Ронану. Сложив письма, она запечатала их, приложив к воску свое кольцо, и убрала пишущие принадлежности. В тот момент, когда она услышала, как по мрамору коридора стучат приближающиеся шаги, письма были у нее в руках, а воск на них уже затвердел, но все еще оставался теплым.

В библиотеку вошел Арин и закрыл дверь.

— Ты не сделаешь этого, — произнес он. — Ты не будешь с ним драться.

Вид Арина потряс ее. Она не сможет ясно мыслить, если он продолжит говорить с ней и смотреть на нее подобным образом.

— Не тебе отдавать мне приказы, — сказала Кестрел. Она двинулась к выходу.

Арин преградил ей путь.

— Я знаю о том, что ты получила. Он прислал тебе посмертный штраф.

— Сначала платье, теперь это? Арин, я могла бы подумать, что ты следишь за всем, что я отправляю или получаю. Тебя это не касается.

Он сжал ее плечи.

— Ты такая маленькая.

Кестрел знала, что он делает, и ненавидела это, ненавидела его за то, что он напоминал ей о ее физической слабости, которую каждый раз замечал ее отец, когда наблюдал, как она борется с Раксом.

— Отпусти.

— Заставь меня.

Она посмотрела на Арина. Что бы он ни увидел в ее глазах, это заставило его разжать руки.

— Кестрел, — произнес он уже тише, — меня уже били плетьми раньше. Порка и смерть — разные вещи.

— Я не умру.

— Позволь Айрексу назначить мое наказание.

— Ты меня не слушаешь.

Она хотела сказать больше, но осознала, что его руки все еще лежат у нее на плечах. К ее ключице нежно прижался большой палец.

Кестрел резко вдохнула. Арин вздрогнул, будто пробуждаясь ото сна, и отстранился.

Он не имеет права, думала Кестрел. Он не имеет права сбивать ее толку. Не сейчас, когда она нуждается в хладнокровии.

Вчера вечером в закрытой темноте экипажа все казалось таким простым.

— Тебе не позволено прикасаться ко мне, — произнесла Кестрел.

Улыбка Арина была горькой.

— Как я понимаю, это означает, что мы больше не друзья.

Кестрел ничего не ответила.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда у тебя больше нет причин драться с Айрексом.

— Ты не понимаешь.

— Я не понимаю вашу проклятую богами валорианскую честь? Я не понимаю, что твой отец скорее согласится, чтобы тебя распотрошили, чем захочет жить с дочерью, которая отказалась от дуэли?

— У тебя нет веры в меня, раз ты считаешь, что Айрекс победит.

Он запустил руку в свои короткие волосы.

— Где во всем этом затерялась моя честь, Кестрел?

Они встретились взглядами, и Кестрел узнала выражение его лица. Так он смотрел на нее с противоположной стороны стола за игрой в «Клык и Жало». Так он выглядел на арене, когда распорядитель торгов приказал ему спеть.