Елена Нестерова - Рай?! или Из жизни обычных волшебников Страница 32

И вот в одно прекрасное утро, когда измученный город ещё спал, в него пришла Весна. Сол была так рада своей лучшей подруге, что не разговаривала, а пела. Что очень забавляло малышей, и они радостно подпевали ей, а когда им это надоедало, стали слегка передразнивать её. Но Сол не обижалась… Она просто не замечала этого…

Сквозь колотый асфальт пробивалась трава. И крошечные одуванчики своими солнечными головками радовали детей. Началась пора салатов и луковых лепёшек. Немного выменянной на последние слёзы муки, зелёный дикий лук, соль – и получалась такая вкуснятина, пальчики оближешь.

Весна принесла в их дом не только витаминную пищу и радость птичьих песен по утрам, но и новых жильцов… Мальчика звали Сева, а пса – Дружок. Как они прожили зиму, Сол не знала. Могла только догадываться, отчего первым делом дала малышу и его четвероногому другу своего фирменного пудинга.

Сева написал своё имя на клочке бумаги и кличку своей собаки – тоже: он не мог произнести ни слова. И Сол не знала, когда он перестал говорить, и что его так напугало. Может, смерть родителей, а может он родился таким. Он разговаривал с детьми жестами, и они очень хорошо понимали его, а Сол, она просто читала его мысли. Они были прерывистыми, словно он заикался у себя в голове…

Всё лето Сол лечила его травами, кореньями и любовью, и к осени он начал говорить. Говорить так же, как и думать – заикаясь…

К началу следующей зимы Сева мог чётко сказать целое предложение, конечно, если его не перебивали. А к Новому году, благодаря Сол, он начал говорить нормально, ещё и шустрее, чем Ванюша и Соня с Павликом – вместе взятые.

С провиантом летом было гораздо легче, благодаря хлебу с крапивой, снытью, и одуванчиками. Людей в городе становилось всё меньше и меньше, дорога жизни через Ладожское озеро с весною перестала действовать. Сначала машины с провизией тонули в прорубях и в воронках от бомб, но чем теплее становилось, тем реже и реже приходила подмога.

Фашисты беспрестанно долбили по каравану машин, везущих жизнь умирающему городу, но когда Ладога растаяла и эта надежда иссякла, фашисты успокоились, и небо над озером посветлело…

Умерли многие… Старики, больные, дети… Зимой их кремировали в печах кирпичного завода, а весной начали хоронить в общих могилах на всех кладбищах города.

В детском доме при разрушенном заводе осталось двое малышей, остальные умерли. Сол забрала их к себе, даже не потребовав у комендантши, вполне упитанной и розовощёкой дамы, хлебные карточки на детей.

Сол долго выхаживала Марусю и Таню, и уже к зиме они весело играли с остальными ребятишками. Им было лет по шесть, не больше. Очень смышлёные девочки сразу взяли на себя обязанности по дому, чему Сол и Соня были несказанно рады.

Ещё одна зима… Но Сол была готова. Она запаслась дровами, и провизией, и бомбить стали реже, а к концу зимы канонада слышалась где-то далеко, далеко… Словно в другом мире…

К концу блокады Сол усыновила двадцать детей. Выходила, выкормила, отдавая все свои силы и знания. И, несмотря на тяготы войны, на смерть, что ходила за ней по пятам, но не смела прикоснуться, золотая пыль на её теле блестела, как лучи восходящего солнца.

Раз в месяц она давала детям вкуснейший клубничный пудинг. Они ели его с наслаждением и отмечали на старом календаре, когда вновь настанет тот день, пудлинговый день – день без войны, и они вновь поедят этой сказочной вкуснятины. Сол делала бы этот пудинг каждый день, но она боялась, что её крови будет слишком мало для этого измождённого тела, которое она почти не кормила.

Она с нетерпением ждала, когда же всё это закончится, небо вновь очистится от туч, и она увидит звёзды. Она так давно не видела звёзды… Но они видели её, и как могли помогали, осыпая её плечи звёздной пылью. Ведь именно она давала ей силы помогать другим выжить! Да, Сол ждала… И этот день настал!

27 января 1944 года – День Полного Снятия Блокады Ленинграда. 872 дня в Аду… Сол не стала уезжать из города. Она осталась с ним до самой Победы. Но потом, ей пришлось уехать в Москву вместе с детьми, и уже там готовить документы на их усыновление.

– Ах, если бы Ра знал, как много у нас детей! Наверное, он был бы рад…

А Ра… Да, он был рад! Рад, что эта война закончилась! Он сидел на Розовом облаке и, как побитая собака, зализывал раны. Всё время от первого выстрела до последнего Ра выполнял то, что велела ему его совесть. Возможно, вы сочтёте его работу грязной и недостойной настоящего волшебника. Но я скажу вам, что вы не правы! Лишь настоящий волшебник и человек с большой буквы согласится на то, что делал Ра.

Он добивал раненых на поле боя… Но только после того, как понимал, что шансов у них нет, что они мучаются от нестерпимой боли и что предсмертные судороги пронизывают их тела, не давая шансов на спасение. Он закрывал им глаза лишь после того как Смерть, стоявшая у него за спиной, ласково принимала несчастную и испуганную душу солдата. Ра видел, с какой благодарностью многие, понявшие и постигшие суть, смотрели на него. И он продолжал убивать! Убивать ради жизни после жизни.

Я вскочила с кровати, как ошпаренная… Как я уснула, и не помню… Кто раздел и перенёс меня на кровать, тоже не помню… Что за чертовщина? На губах остался привкус клубники. А на прикроватном столике стояла полная бутылка вина, словно никто и не пил его до этого, даже пробка прижата.

Тут меня осенило… Это вино было самым обычным на вкус, более ароматным, чем другие вина, но вполне обычным! И странным была лишь его реакция на организм и послевкусие… Словно к губам прижали сочную клубнику, но не дали съесть. Всё тело пронизывала неведомая сила… Она окрыляла, вселяла надежду в потерянные души.

– Им нужно выпить этого вина, да только как его дать им?

Я бежала по лестнице и кричала, перебудив весь дом.

Через час все собрались в гостиной.

– Итак, мы должны найти их и заставить выпить этого вина. И они… Я почти уверена! Они изменятся!

– Да с чего ты взяла? – засомневался Стас. – Они отморозки, ублюдки…

– Значит, нужно придумать, чтобы стали. Нас много, а их двое. И у них с головой не в порядке…

– И кто пойдёт в их логово?

– Мы пойдём. Ты и я.

Стас посмотрел мне прямо в глаза, словно изучал серьёзность моих намерений, и кивнул головой в знак согласия.

Мы быстро позавтракали, сделали по глотку вина для храбрости и, простившись с испуганными друзьями, двинулись в путь. У нас не было чёткого плана, но мы были уверены, что он обязательно найдётся, пока мы будим лазить по туннелям.