Саша Суздаль - Кот в красной шляпе Страница 32

Каждый наклонный ярус заканчивался широкой винтовой лестницей, ведущей на следующий ярус. Удивляясь сооружению и его создателю, они опустились на несколько ярусов, когда Хенк, идущий впереди, увидел ответвляющийся от центрального ствола боковой ход, уходивший в темноту.

— Может, вернёмся? — спросил Перчик на всякий случай, но Хенк только покачал головой. Пройдя несколько шагов по новому пути, они очутились в большой пещере, явно искусственного происхождения, своды которой сходились вверху под острым углом.

Кое-где на полу поднимались сталагмиты, а вверху, вероятно, свисали сталактиты, но в темноте их не видели. Судя по всему, строение стояло не один век, и, несмотря на это, сдерживало разрушающее движение времени и не собиралось так просто отдаться на волю быстро текущих мгновений.

В конце зала стоял каменный куб, на котором, при свете шара, что-то блеснуло. Подойдя ближе, Хенк увидел, что это браслет из серого металла, украшенный полупрозрачными камнями из селенита, которые, в свете колышущего шара, поблёскивали серебристо-голубыми искрами.

— Какой красивый, — сказал Перчик, выглядывая из-за плеча Хенка.

Внезапно голова Хенка раскололась, и внутри неё он ощутил что-то огромное, перед которым Хенк чувствовал себя пылинкой. «Отдай Байли», — сообщили ему и Хенк, не открывая рта, утвердительно кивнул головой.

«Почему Байли?» — неожиданно для себя спросил Хенк и голос внутри его ехидно сообщил: «Она мне симпатична». Перчик удивлённо смотрел на застывшего Хенка, а тот почувствовал, что голова медленно освобождается. «Пусть удивится Фатенот», — удаляясь из головы Хенка, бормотал голос, затихая вдали.

— Что с тобой? — спросил Перчик, а Хенк, приходя в себя, сказал:

— Лучше тебе не знать.

Они переплыли с острова на берег озера и выбрались из воды. Когда добрались до своих вещей – их ждал сюрприз: пропала одна сумка с едой, а Перчик, растерянно шаря в своих вещах, упавшим голосом сообщил:

— У меня украли мой медальон.

— Ты его не утопил в озере? — не поверил Хенк, зная, как важен для Перчика медальон – единственная память о его родителях.

— Нет, я его всегда снимаю, когда купаюсь, — ответил огорчённый Перчик.

— Зверю медальон ни к чему, — задумчиво сказал Хенк, предполагавший вначале, что еду стащили животные. Ничего не оставалось, как собраться и отправится дальше вдоль берега озера, высматривая впереди следующий ориентир.

«Нужно хранить всю провизию в палатке», — винил себя Сергей. Упрекать имелось за что: звери утащили одну котомку с едой. Чтобы не умереть с голоду в полном рассвете сил он соорудил себе лук, вырезав крепкую ветку, а для тетивы использовал свой кожаный ремень, распущенный на тонкие шнурки, так как ничего подходящего под рукой у него не нашлось.

«Буду тренироваться с луком каждый день», — решил Сергей, глотая горячий травяной чай. Чтобы сдержать слово, все остановки на отдых Сергей проводил, запуливая стрелы в кору деревьев. Рыжик, неизменно висящий в воздухе, глядя на потуги Сергея в искусстве лучника, выискал в его голове определение и с каждым промахом громко сообщал:

— Мазила, — чем несказанно веселил Элайни и Байли. Они посмеивались, глядя на лук Сергея, так как для каждой фреи ко дню совершеннолетия, помимо мэтлоступэ, дарили лук, искусно сделанный из дерева, кости и жил горного козла.

В результате лёгкие, крепкие и в тоже время упругие луки фрей никогда не ломались. Из них не стреляли, а сохраняли, как признак принадлежности к фреям, хотя их боевые качества от этого ничуть не страдали. Сергей подозревал, что при их изготовлении фреи применяли колдовство.

Впрочем, он уже привык к волшебству и не удивлялся, когда Элайни мимоходом протягивала руку и с дерева послушно слетали плоды, мягко ложась на её ладонь. Он спросил, как она это делает. Элайни подробно объяснила ему жесты и несколько раз подряд повторила заклинание, пока Сергей его не выучил.

Но фрукт, если и падал после его манипуляций, то только ему на голову, веселя хихикающую Элайни и Байли. Рыжик, порывшись в голове Сергея, сообщил, что его руки растут не с того места, но он инсинуации кота стоически игнорировал.

Поскольку лук всегда под рукой, Сергею удалось подстелить дикого гуся, что подняло его самомнение на небывалую высоту. Кроме того, с помощью Элайни (она немного поколдовала), Сергею из булавки удалось сделать приличный рыболовный крючок, и вечером он закинул свою самодельную удочку в озеро.

Ему, к его радости, попалась приличная, килограмма на два, темно-бурая рыба со светлым брюхом, на спине и по бокам покрытая темными, овальными пятнами небольших размеров очень похожая на ленка.

Как же удивился Сергей, когда Элайни, посмотрев его рыбу, махнула рукой, что-то прошептала, и к берегу, перегоняя друг друга, приплыли ещё две рыбины, которых Элайни вытащила из воды просто руками.

Под смех хохотавшей Байли она, хитро улыбаясь, пошла к костру, а Сергей со своей рыбой смущённо плелся сзади. Больше он рыбу не ловил, а вот с луком упражнялся и дальше.

Как-то Сергей спросил Элайни:

— А почему вы разговариваете на моем языке?

Элайни засмеялась и ответила:

— Мы разговариваем на своём языке. В Стране Фрей все понимают друг друга, даже если они говорят на другом языке. Понимают в голове. Понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулся Сергей, — не тупой.

— Но, чтобы ты знал, — добавила, улыбаясь, Элайни, — мы, фреи, сразу определяем, кто из других мест. Помнишь, в харчевне я тебе сказала, чтобы ты молчал? Так вот, услышав тебя, любая фрея мгновенно признала бы тебя чужаком.

— А ты можешь сказать мне что-нибудь на своём языке?

— Для этого в этом месте нужно убрать магию, — сказала Элайни, взмахнула рукой, пальцем выписывая в воздухе замысловатые па. Потом сказала что-то лёгким мелодичным голосом и, глядя на Сергея, засмеялась.

— Что ты сказала? — спросил Сергей, повторяя за ней её слова. Элайни смущённо покраснела и ответила: — Потом узнаешь!

— Я хочу учить твой язык! — взяв её за руку, сказал Сергей.

— Зачем? — удивилась Элайни. — Его знают только фреи. Даже папа еле-еле его понимает.

— Я так хочу! — заупрямился Сергей.

— Хорошо! — легко согласилась Элайни. — Только потом не жалуйся!

После этого он всю дорогу повторял за Элайни её мелодичные трели, которые у него выходили грубыми и корявыми, что чрезвычайно веселило Байли и Элайни. Где-то на третий день он спросил у Элайни:

— А как сказать «я тебя люблю»? — не успела Элайни ответить, как Байли выпалила, те самые первые слова, которые ему сказала Элайни на своём языке. Элайни смутилась, а потом рассмеялась. Сергей тоже засмеялся. Байли, глядя на них и не понимая, глупо спрашивала: