Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская Страница 32

– Догадываюсь, что ты тут болтаешь, Белокурая… Держи своё мнение при себе! Ладно? А вы что такие потерянные, а? – обратилась она к остальным. – Может, кто-нибудь споёт?

Лигерэль оглядела опешивших эльфов.

– Ну, что я говорила! – победоносно буркнула Сазарэль.

А Гларистар и Данлий достали свирели, чтобы подыграть тому, кто запоёт. Песни звенели разные: весёлые и грустные, героические и лирические, на эльфийском и всеобщем наречии Лейндейла.

– Может, и ты споёшь, Лигерэль? – предложил Нидион.

Она пожала плечами, покосилась туда, где под сенью деревьев, сидел Великий князь.

– Спой, Соколица! Может, ты и поёшь так же, как на мечах сечёшься? – усмехнулся Геодест.

И Сальяда запела мелодично и звонко, отрешённо, словно и не было слушателей, словно она пела лесу и кому-то ещё – единственному, кто понял бы её песнь. Разумеется, пела она на западно-эльфийском, но Литей слушал, зачарованный её голосом.

– Интересно, о чём она поёт? – сказал юноша сам себе.

– Известно о чём, о любви, – фыркнула Сазарэль. – Точно, с ума сошла наша Соколица. Она, вообще, редко пела, а если уж пела так о героях, о войне, о битвах, о свободе… А теперь, видишь, как защебетала, и всё на князя Эктавиана косится. Точно, голову потеряла. Лигерэль поёт о любви…

– Да что поёт-то? – перебил Литей.

– Не знаешь, что ли? – удивилась Белокурая. – Известная баллада. Её на Западе и на эльфийском поют, и на всеобщем. Я её, кажется, даже помнила. Как она на людском звучит? Постой сейчас, сейчас вспомню… Не люблю я такие вот слёзные истории, но начало у неё ничего…

[1] Стоп! Хватит!

[2] Берегись!

У самого моря,

В степях Тайрана,

В хрустальной башне,

Высокой, как скалы,

Царил могучий

Серебряный ветер –

Король урагана,

Сильней всех на свете.

Он видел в полётах

Многие страны:

Срывал он стяги

Со стен Остенграда,

На Юге вздымал

Песчаные бури,

В Мангаре в игре его

Лодки тонули…

И был непокорным,

Как горный орёл.

Великий Дух Странствий

Всегда его вёл.

– А дальше уже начинается душещипательная сказочка о несчастной любви, – отвлеклась Сазарэль.

Но встретил однажды

В степях у реки,

Где стелет ковыль

Мягче шёлка ковры,

Прекрасную деву,

Что краше весны,

К ногам её бросился

Он с высоты.

А дева сказала:

«О, Ветер-король!

Прости, повелитель,

Меня не неволь!

Навеки другому

Я буду верна.

Я сердце своё

Навсегда отдала.

Да только мой рыцарь

Умчался давно –

Искать себе славы,

А я жду его.

Но годы проходят,

Любимого нет…

Зову его сердцем,

Но где же ответ?

Краса увядает,

Как нежный цветок,

Тоска по любимому

Душу грызёт.

И срок неизвестен

Разлуки, что мне

Жестокое небо

Послало в судьбе.

Живу в одиночестве,

Горько скорбя…

Неужто любимый

Забыл про меня?»

«Я дам тебе крылья,

Как звёзд серебро,

С тобой мы помчимся –

Отыщем его!»

По свету пронёсся

Король-ураган,

И в дальней стране

Он того отыскал,

Кого так любила

Та дева полей.

Её он примчал

Дивной силой своей.

Примчал прямо к свадьбе:

Ведь рыцарь в тот день

Венчался с возлюбленной

Новой своей.

Забыл он о клятве,

Пил славы вино,

Другую назвал он

Любимой женой.

А дева полей лила

Слёз серебро,

Разбитое сердце

Застыло как лёд.

И ветер воскликнул:

«Умчимся со мной!

Стань башни хрустальной

Моей госпожой!

Ты будешь богата,

Ты будешь сильна!

Моя королева –

свободы сестра!»

«Не нужно богатств мне,

О, Ветер-король!

Покинул любимый,

И в сердце лишь боль.

Служить и рабыней

Могла бы ему,

Да только боюсь,

Что свой гнев не сдержу:

Как тать подкрадусь я

В ночной тишине

И нож вонжу в сердце

Его госпоже!

Умчи меня, Ветер,

В свой замок у скал,

Где чайки кричат,

И шумит пенный вал!»

И ветер серебряный,

Счастьем объят,

Вернул поскорее

Невесту назад.

Он в башню её

Перенёс без труда.

И думал – теперь

В замке есть госпожа.

Но дева полей

Не забыла любви,

Разбитое сердце

Стонало в груди.

И к белым она

Поднялась облакам,

В серебряной башне,

Что выше всех скал.

Раскинула руки,

Как крылья орла,

И бросилась вниз,

Где грохочет волна.

Спит в море глубоком

У тех берегов,

Где брызги прибоя

Солёнее слёз.

И только лишь ветер

Ей песни поёт,

И стонет, как зверь,

И подругу зовёт.

У самого моря,

В степях Тайрана,

В хрустальной башне,

Высокой, как скалы,

Царил могучий

Серебряный ветер,

Король урагана,

Сильней всех на свете…

Стихли флейты, оборвалась эльфийская песня, но отзвуки её ещё звучали, звеня в древесных кронах под пологом леса и в сердцах слышавших её.

– Ты прекрасно поешь, Сальяда, – сказал вдруг громко Эктавиан, вставая. – Это была красивая песня, по-настоящему красивая.

– Песни о любви всегда красивы, особенно о неразделённой любви, – тихо заметила Лигерэль и поглядела ему в глаза своими зелёными, как изумруды, сияющими, как звёзды.

– Наверное, – кивнул Эктавиан. И добавил, уже обращаясь ко всем: - Нэмариэн![1] Доброй ночи!

Он ушёл, а Лигерэль всё сидела, неподвижная, как статуя, и, казалось, не замечала повисшей вокруг тишины.

Кзаринэль и Геодест запели песню о Великой Битве, но она уже не нашла у слушателей такого отклика. Лигерэль ушла, скользнув в ночь зелёной тенью. Понемногу стали расходиться остальные. Ушёл и Литей, по дороге его догнал Гларистар.

– Ну, что ты теперь о них скажешь, после всех устроенных ими сегодня зрелищ?

– Да ничего, – пожал плечами принц Даргкара,