Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева Страница 32

— Правила этого требуют. Просто задайтесь вопросом: что вам тут делать, если вы не опасны? — спросил я. — Готовиться к конкурсу?

Готовиться она сможет и в том ресторанчике, в котором работала разносчицей. Печально, досадно, но это так. Да и нужен ли вообще этот конкурс? Поставили девчонку у плиты, пусть трудится без всяких конкурсов — и Винтеркорн с этим согласится.

Стоило мне подумать об Арно, как в груди шевельнулось какое-то неприятное стылое чувство. Он многое скрывал. В особенности, то, зачем ему понадобилось сделать Майе такое многообещающее кулинарное предложение.

С этим надо было разобраться.

— Хотя бы это, — прошептала Майя. — Мирр ректор, я… я не ожидала.

Мне вдруг показалось, что я выбрасываю крошечного котенка в студеную зимнюю ночь. Сразу же кольнуло стыдом. У Майи не было дома, за два дня она так прикипела к академии, потому что здесь была надежда на лучшую жизнь. Анжелина права: я действительно сухарь. Тупой и бесчувственный. Сперва ляпаю то, что ранит человека до глубины души, а потом уже думаю, больно ему или нет.

— У вас есть документы, миррин Морави? — спросил я, понимая, что еще могу все исправить. — Регистрационная карта, паспорт?

— Есть, — откликнулась Майя. По ее щеке пробежала слеза.

— Хорошо, приносите сегодня в течение дня. Оформим вас как младшую кухонную работницу. Банковские книжки тоже принесите.

Страх во взгляде Майи сменился удивлением.

— А их зачем?

— Ну я же должен куда-то перечислять вашу зарплату. Так что собирайте бумаги, жду вас в ректорате, — допив кофе, я поднялся из-за стола и добавил, вдруг поняв, что почти извиняюсь: — Я понимаю ваши обстоятельства. Естественно, что вы хотите здесь остаться. Я во многом вам сочувствую, миррин Майя. Но могу предложить только работу на кухне.

Дурацкое утро. И я дурак. Но кажется, сейчас все исправилось — и я неожиданно понял, что рад этому. Майя издала восторженный возглас, выбежала из-за стола и, обхватив меня за шею, неловко поцеловала в щеку.

— Спасибо! — воскликнула она. От слез и растерянности следа не осталось: сейчас в миррин Морави плескалось бесконечное чистое счастье. — Спасибо-спасибо-спасибо, мирр ректор!

— Бегите уже за документами, — буркнул я, и девчонка рванула к выходу. Я смотрел ей вслед, по-прежнему чувствуя мягкое прикосновение губ к щеке: хорошо, что по раннему времени в обеденном зале еще никого не было, никто не видел этого порывистого поцелуя, никто не будет сплетничать о нем.

Вот и еще одно доброе дело. Хорошо, что я успел сделать его вовремя.

* * *

Майя

Высыпав содержимое своего рюкзака на кровать, я собрала документы и, прижимая их к груди, почти бегом направилась в ректорат. Я буду работать в академии! Я не какая-нибудь приживалка, которую сюда взяли по доброте душевной, а младший кухонный работник!

Вспомнилось лицо ректора, когда он говорил о правилах: я готова была поклясться, что Холланду не хотелось выгонять меня на мороз, и он искренне обрадовался, когда придумал, как мне здесь остаться. Теперь не надо возвращаться на чердак: меня окутало счастьем настолько сильно и ярко, что я поцеловала ректора…

Теперь он будет думать, что я восторженная дурочка. Ладно, я и сама так думаю. Дурочка, да — но у меня есть работа и крыша над головой. И я буду спокойно готовиться к конкурсу… стоп.

А зачем мне теперь вообще этот конкурс? Мирр Арно предложил его только для того, чтобы усмирить то, что удерживали во мне оковы заклинаний — а раз с этим справляется обычная работа, то конкурс становится ненужным. Почему он вообще его предложил, когда можно было просто взять и назначить меня поварихой, как это сделал ректор Холланд четверть часа назад?

Надо будет поговорить с ним сегодня. Во мне пробудилось странное ощущение, похожее на предчувствие неприятностей — от них отчетливо веяло мирром Винтеркорном.

Дверь в ректорат была приоткрыта: осторожно заглянув внутрь, в приемную, я первым делом увидела строгую даму в темном платье, которая поливала цветы на подставке у окна. Кажется, начало рабочей недели ее не радовало: тонкие губы дамы были сжаты в нить, в глазах светилось раздражение, даже пучок иссиня-черных волос выглядел сурово. Увидев меня, она отставила лейку и спросила:

— Что вам?

— Я принесла документы, — сказала я самым милым тоном и, войдя в ректорат, протянула ей стопку своих бумаг. — Мирр Холланд берет меня младшей работницей кухни.

— Да, беру, — донесся голос ректора из-за другой двери, той, на которой красовалась бронзовая табличка с его именем и должностью. Дверь была приоткрыта, и я хотела было заглянуть, но не стала. — Оформите ее, миррин Золле.

Миррин Золле приняла мой паспорт, регистрационную карту, которую я получила от хозяина дома, когда сняла уголок на чердаке, и банковскую книжку с видом королевы в изгнании, которую заставляет работать наглец и негодяй, поднявшийся из грязи в князи. Я представила, как Холланд сейчас сидит за огромным столом и что-то пишет на белоснежном листе бумаги, и некстати вспомнилось, как он держал меня в пятницу, когда я доставала бабочку.

Щеки вспыхнули так, словно я подумала о чем-то стыдном — и хорошем.

— Я подготовлю документы о приеме, — процедила миррин Золле, — зайдете тогда после обеда, распишетесь в ведомостях. Что сегодня на завтрак?

— Чинский омлет с креветками, — ответила я. — Очень вкусно, вам обязательно понравится.

— Звучит заманчиво! — услышала я новый голос. — Пожалуй, надо будет взять добавки!

В ректорат заглянула Анжелина — вот ее начало рабочей недели не печалило: она выглядела свежей, бодрой и довольной жизнью. Увидев меня, она довольно улыбнулась:

— На ловца и зверь бежит. Жду тебя в тренировочном зале через десять минут. У меня сегодня занятия со второй пары, так что успеем поработать.

Кивнув миррин Золле, я вышла в коридор и, глядя Анжелине в глаза, сказала:

— Не знаю, нужны ли теперь наши занятия, миррин Анжелина, ректор Холланд сказал, что кулинария отлично усыпляет то, что во мне.

Преподавательница снисходительно улыбнулась.

— Что, если ты какое-то время не сможешь работать? Заболеешь? Уедешь в отпуск?

— Об этом я не подумала, — призналась я. Анжелина понимающе кивнула, и я негромко сообщила: — Мне надо с вами поговорить. Насчет мирра Винтеркорна.

— Иди в зал, — так же негромко откликнулась Анжелина. — Я скоро буду.

Она направилась в ректорат, а я — туда, куда было приказано. Академия пробуждалась: теперь отовсюду доносились голоса, студенты, зевая и лениво переговариваясь, шли