Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна Страница 33

Зорий вошёл с той же радостной улыбкой, и эта его жизнерадостность настолько диссонировала с серьёзными лицами членов королевской семьи, что смотрелась как насмешка.

– Моя рейна, реджи, – Суземский отвесил вежливые поклоны каждому. – У меня есть все основания полагать, что принцесса Тойво играет если не на нашей стороне, то уж точно не на стороне своего отца.

– Что за основания? – тон королевы говорил, что она не только не приемлет радости докладчика, но и глубоко порицает её. Не то время, не то место и не те обстоятельства, чтобы так радостно скалиться. Но богатырь будто и не заметил её недовольства.

– Принцесса стала на колено перед вами, моя рейна, и это точно домашняя заготовка. Скорее всего, это придумано и отрепетировано с подачи советников Юзеппи. Это, кстати, просто возмутительно, что о наших обычаях и порядках там знают лучше, чем мы об оландезийских.

Дамиан недовольно остановил его:

– Зорий, не начинай! Не сейчас!

– Это к слову. Я о другом. Принцесса, став на колено, молчала, клятвы не приносила. И это может что-то значить, а, может, и нет. Как вы для себя решите. Но намного важнее то, что она сбросила покрывало и показала своё лицо перед множеством зрителей, а не одному своему жениху.

Королева, исподлобья смотревшая на Суземского, медленно откинула назад голову и сощурилась, Дамиан чуть двинул плечом.

– Почему ты думаешь, что она должна была показать лицо именно передо мной? Она ехала верхом весть путь от Лиикенрукка до портала, её видело множество людей. И с чего ты взял, что она сама сбросила покрывало? Оно случайно зацепилось за что-то.

Дамиан говорил размеренно, но Суземский слышал, что принц нервничает. Иронично приподнял бровь и посмотрел на друга с долей жалости.

– Ты – жених. Понимаешь? И если она в дороге смело показывала всем своё лицо, а тут набросила ритуальное покрывало, в котором шла к тебе, то что это могло означать? Заметь, к тебе, а не к королеве. И… ты веришь, что сброшено оно было случайно?

Королева сидела в своём рабочем кресле, и смотрела на говорившего так, будто улыбка вот-вот коснётся её губ.

– Продолжайте, советник, – её лицо чуть расслабилось. Знающие люди понимали – она не просто довольна, она торжествует.

– Вы знаете, что она спросила у посла? – лицо советника стало хитрым.

Все смотрели выжидающе, но никто не издал ни звука.

– Не забыли ли подарки для их величий!

Дамиан удивился, королева, казалось, начала веселиться. Да, сам по себе вопрос вроде и был уместным, но вот время для него было выбрано… странное. Советник с долей торжества произнёс:

– Принцесса Тойво сделала это нарочно! Если проследить траекторию и темп её движений, её походку, ну ещё тысячу мелочей… – говоривший небрежно махнул рукой, – то другой способ заставить бряцающего своими украшениями посла наклониться к ней было трудно придумать. Да и момент был более, чем подходящий. И, между прочим, вся вина за сползшее ритуальное покрывало теперь на этом самом после.

Королева всё же улыбнулась. Едва заметно, чуть-чуть, и спросила:

– А почему вы считаете, что покрывало было ритуальным?

Суземский с подчёркнутым восхищением глянул на консорта. Глянул так, будто сказал: «Как же она умна! Я вам просто завидую!»

– Действо у подножия лестницы мне не понравилось. Послов было слишком много. И порядок представления, когда принцессу почему-то долго держали в карете, был навязан гостями. На всякий случай я решил вмешаться и, как оказалось, это было кстати. Я смог рассмотреть, что покрывало по краю вышито нитками того же цвета, что и сама ткань.

Вопросительные и недоуменные взгляды королевских особ говорили, что советник слишком увлёкся театральными эффектами. Но Зорий не мог остановиться, испытывая восторг от своих открытий. Он продолжил:

– И всё бы ничего, вышивка и вышивка. Но это были руны. Такие руны используют северные шаманы, и что они могли означать… – Суземский развёл руками, – даже трудно предположить. И то, что принцесса сделала всё от неё зависящее, чтобы сбросить свою вышитую рунами вуаль, говорит о том, что она знала, к чему идёт дело и, как могла, воспротивилась.

Суземский потёр лоб пальцами одной руки, зажмурил глаза и медленно проговорил:

– Думаю, это должен был быть какой-то шаманский ритуал. Скорее всего свадебный, если учесть, что посол, который должен был вести невесту от кареты, кровный родственник короля Юзеппи и вполне может считаться посаженым отцом. А руны… Возможно, открой она лицо именно перед принцем, это как-то завершило бы ритуал. Может, не свадьбы, но привязки или ещё чего-то подобного. Но уже то, что я повёл принцессу от кареты, ритуал нарушило. А девочка просто красиво завершила эту разрушительную работу. Я помог ей случайно.

И Зорий снова солнечно улыбнулся.

Дамиан был несогласен:

– Дружище, но если был подготовлен ритуал, то его невозможно было не заметить. Вокруг были маги, даже в охране. Они бы заметили, подняли бы тревогу! Но всё было тихо, никаких сигналов!

– Дамиан! Это шаманские руны! Их магию не смог бы ни засечь, ни предотвратить ни один маг. Так-то! Считайте, мой реджи, что девочка вам союзник.

Королева, как и принц, с сомнением переглянулись. Суземский выставил вперёд ладони, защищаясь:

– Ладно, ладно. Не союзник. Но и не враг! И это нужно учесть и использовать. Если план оландезийцев женить тебя, друг мой, на Тойво провален, то вопрос лишь в том, как скоро они начнут разыгрывать запасной вариант: уже сегодня или через несколько дней. И Дамиан… Попробуй вызвать её на откровенность, нам не помешает даже такая поддержка.

Приём выглядел довольно забавно. И принц даже посмеялся, если бы это собрание не было в честь его гостьи по мнению бенестарийской стороны и невесты – по мнению оландезийской. Сама принцесса Тойво, названная при рождении Ило, на приёме всё так же напоминала изваяние. Она сидела в предоставленном ей на королевском возвышении кресле с совершенно ровной спиной. Иногда делала лёгкий жест или наклоняла голову, если кто-то из окружавших её плотным кольцом посольских представителей к ней обращался. И Дамиану казалось, что она даже сморит в одном направлении – строго прямо перед собой, не проявляя обычной человеческой живости, простого любопытства, присущего людям столь юного возраста.

Все подобные приёмы обычно имели целью представить иностранным гостям торговые, промышленные и магические элиты страны, познакомить с возможностями Бенестарии и создать возможность для завязывания торговых отношений. На этом же приёме всё было по-другому. Конечно, дерзнуть не явиться в королевский дворец никто не решился, но представлялись оландезийскому посольству скупо и не радостно.

Удивляться, пожалуй, было нечему. Хоть история с вырезанными в прямом смысле слова гражданами Бенестрарии, пусть и агентами разведки, не стала достоянием общественности, однако политика закрытости Оландезии, ограниченный поток товаров, разрешённый к ввозу, и трудности путешествия через Лиикенрукка отталкивали потенциальных партнёров. К тому же холодное и даже отсутствующее выражение лица принцессы, которая якобы возглавляла посольство, молчаливые послы, которые говорили больше между собой, чем с представляемыми им уважаемыми господами бенестарийцами, тоже не располагали к общению.

Дамиан посматривал на олданезийскую принцессу и в душе восхищался. Ему всегда казалось, что его маска спокойствия, достоинства и холодной вежливости, хоть и жавшая ему, довольно крепка и надёжна, и способна выдержать многое. Почти всё. Но вот эта ледяная статуя, названная при рождении Ило, удивляла своей абсолютной, какой-то нечеловеческой устойчивостью, каменной непоколебимостью, которая ему и за долгие годы не натренировать. Интересно было рассуждать какова же она на самом дела, эта Ило. Ему перевели, что «иле» с олданезского означает радость, но вот почему мать при рождении назвала девочку так, было непонятно. Сейчас, принц был согласен с толмачём, ей бы больше подошло имя Клиппа. Утёс.