Бунтарка и Хозяин Стужи - Марина Эльденберт Страница 33

– О чем вы думаете, Ливия? – неожиданно спросил он.

И правда, о чем?

– О покрывале, – честно призналась.

– О покрывале?! – теперь обе брови взлетели вверх.

А я смотрела на этого мужчину… насколько правильные у него черты лица! Природа, когда его создавала, не поскупилась на красоту. Ну и в целом, не был бы Снежным, был бы самим совершенством.

– И о вас.

– Обо мне?

– Немножечко.

– И что же вы думаете обо мне?

– Что вы очень красивый, – начала загибать пальцы. – И что портит вас только ваша снежность. Что вы меня спасли от Душана, я это вспомнила. Что вы… я уже говорила про губы?

– Что не так с моими губами?

Мне кажется или он с трудом сдерживает смех?

Никогда бы не подумала, что буду так откровенно говорить с его величеством в тени балдахина на роскошной кровати!

– Все с ними так.

Едва успела подумать, каким мог бы быть наш поцелуй безо всей этой магии, как он наклонился ко мне и поцеловал. Сильно. Властно. Не пытаясь брать мою силу, а так, как мужчина целует женщину. Очень желанную женщину.

Это длилось какое-то мгновение, за которое я почти поверила в то, о чем только что думала. Мгновение закончилось очень быстро, потому что в груди отозвалось коротким всплеском силы, которую он вот-вот выпьет вместе с моим дыханием…

Но Снежный тотчас отстранился, вспышка силы в его глазах перетекла в мерцающие искорки на пальцах, и, когда его величество прижал руки к моим вискам, кожу слегка защипало.

– Вы тоже целитель, как Каэтан? Ой! Щекотно!

И впрямь стало так щекотно, что захотелось смеяться, и я широко улыбнулась. Правда, уже в следующий миг веселье испарилось, а взамен него пришло осознание того, что я только что говорила. И делала. И…

Ход моих мыслей перебил его снежность:

– Нет, я не целитель, Ливия, но кое-что умею. В частности, нейтрализовать действие зелья, которое одна нэри решила выпить чуть побольше, чем следовало.

Он не улыбался, но смотрел так… так! Да что там, я бы сама так смотрела, если бы он мне наговорил все то, что выплеснула на него я!

– И вы могли сразу его нейтрализовать?!

– Мог, – хмыкнул этот невыносимый мужчина. – Но мне было интересно, что вы еще скажете.

Я покраснела. Не желала краснеть, но, по ощущениям, лицо мое стало ярче, чем волосы. Да что волосы! Ярче заката перед ветреным днем!

– И как? – поинтересовалась, садясь на кровати. – Услышали, что хотели?

– Нет.

Вот и отлично! Замечательно! Чудесно!

– А целовали вы меня с какой целью? Тоже чтобы что-то услышать?

– Чтобы проверить, как работает наша связь, когда я не нуждаюсь в подпитке.

Веселье ушло из его глаз, а я старалась не думать о том, что только что было. Все, достаточно! Нужно просто поблагодарить за то, что спас меня в тот вечер. Вернувшиеся воспоминания – не из приятных, наоборот, из очень неприятных, но все это в прошлом.

– Спасибо, что защитили меня в тот вечер. Когда мой брат…

Договаривать не хотелось, и Снежный спас положение:

– Любой нормальный мужчина на моем месте поступил бы так же. Ваш брат ответит за все, нэри Селланд. – Он не назвал меня по имени, а глаза стали настолько холодными, что я поежилась. – Что ж, вижу, вы вспомнили все. Это хорошо. – Снежный поднялся с кровати.

– Что будет с Душаном?

– Он ответит по закону, – отрезал еще более холодно и отстраненно.

По закону – это как?

Но расспрашивать не было ни малейшего желания, поскольку его величество снова превратился в ледяную статую. Он отнюдь не счастлив находиться рядом со мной, а я… я тоже совершенно не счастлива! Вот!

Но я собиралась почитать о собственной магии, а заодно и о законах. Уверена, в библиотеке Эрнхейма найдется все! Поэтому, пока Снежный разворачивался, поспешно выпалила:

– Я бы очень хотела посмотреть вашу библиотеку. С вашего разрешения я попрошу ваших воинов проводить меня туда?

– Нет. – Лед не только в его глазах, но и в голосе.

– Почему?!

– Зачем вам библиотека, нэри Селланд?

Прозвучало так, что я изумленно приподняла брови.

– Считаете, что мне нечего там делать?

– Считаю, что как женщине вам лучше выбрать более подходящие занятия.

Мои брови полезли на лоб еще выше.

– Это какими же, позвольте спросить?

Голова больше не кружилась, и я сползла с кровати. Все-таки полулежащая женщина производит на мужчину не столь солидное впечатление, как женщина, которая стоит с ним лицом к лицу. Правда, судя по его взгляду, ему без разницы, даже если я на подставочку встану и окажусь одного с ним роста.

– Музицировать. Вышивать. Общаться с другими женщинами, – перечислил он. – Я прикажу привезти вам из города любовных историй, если чтение для вас принципиально.

Невероятно!

– Музицировать не обучена. Вышивать и шить умею, но не люблю. Что же касается книг, я хотела побольше узнать о своей магии…

– Все, что вы хотите узнать о магии, можете спросить у меня.

– Но…

– Это не обсуждается, Ливия.

Он не его величество, он просто баран! Озвучивать это я не стала, потому что… он мне никто. Чтобы еще озвучивать ему свои искренние мысли… Снежный, видимо, ждал, что я скажу, и я улыбнулась:

– Благодарю за то, что освободили непутевую меня от последствий употребления излишков зелья. – Сделала реверанс. – Не смею больше отвлекать вас от важных государственных дел.

Его величество сверкнул глазами, развернулся и вышел. Только снежный вихрь по комнате пронесся. Я вскинула голову и тоже направилась к дверям. Может, я и не умею музицировать, но умею много всего другого. И никому не позволю так со мной разговаривать и обесценивать меня и мою жизнь. Даже его снежности!

Поэтому, когда я обратилась к застывшим у дверей воинам, голос мой звучал иначе, более спокойно, глубоко и решительно.

– Проводите меня к брату.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Общение не складывалось. Хьяртан привык к повиновению, к тому, что все женщины, которых к себе приближал, слушались его беспрекословно. Не возражали, не проявляли недовольство… И уж тем более им и в голову не приходило по поводу и без повода показывать свой дерзкий нрав.

Может, до недавнего времени ему везло, и дерзких в его окружении просто не было?

Зато теперь есть. Одна зеленоглазая проблема, которую в иные моменты хотелось посадить на цепь, а в другие… целовать до умопомрачения.

Ливия Селланд