Полёт феникса (СИ) - Архангельская Мария Владимировна Страница 34

В общем, одна битва в этой войне всё же произошла — предводитель бунтующих, видимо, отчаявшись и понимая, что ещё немного, и последние сторонники тоже разбегутся, всё же решился дать бой. Но на провокации и попытки заманить его в засаду Жэнь Гуэль не поддался, а в чистом поле у него были все преимущества. Повстанческие отряды были разбиты наголову и не подверглись полному уничтожению только потому, что быстро разбежались. Можно было возвращаться с победой. Правда, самого Чжи Аулара схватить так и не удалось, также как и найти его труп, что несколько подпортило впечатление от успеха, но с мятежом было покончено, факт.

В летнем месяце малой жары наконец-то хлынул дождь, с ликованием встреченный по всей империи. В тот же день от Тайрена пришло письмо, в котором он сообщал, что таки дошёл до оазисов и закупил там всё, что считал нужным, точнее, частично уже закупил, частично договорился через посредников, и теперь поворачивает обратно. И если пройти туда удалось почти без боёв, то обратно, теперь, когда у него есть что взять, он уверен, так просто его не пропустят.

За раздвинутыми створками звенели-заливались цикады, но ни единого дуновения не проникало в помещение из ночного сада. Я отложила кисть, открыла следующий доклад и взялась за веер. Жара не спадала даже ночью, и весь дворец уже уснул, разморённый знойным концом лета. Только в моём кабинете горели огни, да терпеливо ждали в соседней комнате слуги. Ныл висок, хотелось спать, а завтра с утра надо давать аудиенцию моим дамам. И ещё несколько сановников попросили о встрече. Быть может, потом удастся урвать часик послеполуденного отдыха, а может и нет.

А ведь сначала предполагалось, что я буду всего лишь поддерживать необходимый порядок, не слишком утруждаясь и уж точно не утруждая себя деяниями государственного масштаба. Но эта проклятая погода спутала все планы, и я неосторожно полезла в большую политику. Результат был закономерен — вольно или невольно, но вдобавок к функциям императрицы я взяла на себя все функции императора, став полноценным регентом. И теперь я пахала за быка и лошадь по двенадцать-четырнадцать, а то и шестнадцать часов в сутки. Бедный Тайрен, бедный Иочжун, я-то ещё могу дождаться возвращения супруга и сгрузить его обязанности обратно на его плечи, а они-то лезли на эти галеры пожизненно!

Правда, далеко не всегда и положение у них было таким… отчаянным.

Радость от наконец-то возобновившихся осадков оказалась преждевременной. Тучи шли и шли с моря, никак не влияя на жару, и проливаясь над многострадальной землёй через два дня на третий. Это было лучше, чем их полное отсутствие, но опять появилась опасность, что новый урожай, как и в прошлом году, сгниёт. И, вишенкой на торте, снова весьма реально замаячила угроза наводнения. Уже наученные недавним горьким опытом ответственные лица кинулись проверять дамбы и каналы, безжалостно сгоняя местное население, как сельское, так и городское, на починку при малейшем намёке на слабину. Население, впрочем, особо не роптало — все помнили, чем обернулась былая халатность. Тем более, что и начальство, надо отдать ему должное, за чужими спинами не отсиживалось, а лично ходило на работы, вплоть до того, что и хворост таскало, и лопатами махало. Придворные льстецы хором уверяли, что я сумела внушить всем должное почтение перед своей решительностью и беспристрастностью, и возможно, не так уж и врали.

Я действительно выполнила свою угрозу и казнила тех, кто пытался укрывать зерно от конфискаций или торговать им из-под полы. Цензорат сбивался с ног, проверяя слухи и доносы, но его державные наблюдатели работали чётко, как часы. Я кривилась и морщилась, читая в отчётах фразочки типа: "подозреваемый под пыткой показал…" или "жители деревни под пытками подтвердили…", но что я могла сделать? Криминалистика тут не развита, и я не могла предложить никакой альтернативы. Можно было сколько угодно ужасаться, но допрос с пристрастием действительно оставался самым быстрым и результативным способом проводить расследования, даже с поправкой на самооговоры.

Если ты не способна выполнить свои же угрозы, лучше не грозить вовсе. Я сама ввела особое положение, и теперь мне ничего не оставалось, кроме как "разбить котлы и потопить лодки", то есть идти до конца.

Окружающих же здешние методы следствия и вовсе не колыхали, по крайней мере, пока речь шла о зарывающих зерно в землю крестьянах и пытающихся нажиться на чёрном рынке торговцах. Вот когда речь заходила о чиновниках, особенно высокопоставленных, становилось труднее. Кое-кто низших рангов действительно лишился голов за обсчёты в выдаче пайков или за не сданные вовремя запасы, но сановники пятого ранга и выше становились подсудны только с разрешения императора. Парочка таких прохлаждалась в тюрьмах в ожидании возвращения Сына Неба, и шансы побороться за свою жизнь у них ещё были. Влиятельные семьи, былые заслуги… Хорошо, хоть с арестом проблем не возникло — я просто посылала гвардейцев, а дела передавала заместителям. Или следующим в иерархии, если заместители оказывались замешаны.

Вот в чём я могла действительно торжествовать победу: армия была мне верна. Все усилия, которые я предпринимала для завоевания симпатий военных (включая изданный в последний момент указ о том, что паёк для находящихся на действительной службе увеличивается по сравнению с гражданскими в полтора раза) теперь окупались.

Я окунула кисточку в собственноручно растёртую тушь и сделала себе пометку. Дел навалилось столько, что без записей удержать все нюансы в памяти было уже невозможно, а секретаря я, сжалившись, отпустила. Хорошо, что хоть новых судебных дел не было. Пожалуй, самым скандальным оказался арест не сановников, а настоятеля монастыря, почему-то решившего, что его приказ о всеобщей конфискации не касается. Пришедших с обыском он встретил с искренним недоумением — ну да, отдал не всё, но монахи служат богам, разве у них не должно быть поблажек? Монастырь был довольно известным, и меня пугали взрывом возмущения верующих, но я всё равно подписала смертный приговор. Взрыва не случилось, но реакция общества была, скажем так, неоднозначной.

Интересно, жалуются ли духи казнённых мной в загробную канцелярию под Небесными горами, и если да, то в чью пользу решаются их апелляции? Великое Небо, могла ли я всего лишь несколько лет назад подумать, что буду своими руками подписывать десятки смертных приговоров? Без малейшего сомнения, с полным осознанием своей правоты.

Передо мной на отдельном столике дымилась так называемая печать курений — дорогущая штука, гибрид курильницы и часов. В прорезанные на нефритовой доске бороздки засыпали благовония с таким расчётом, чтобы они сгорали равномерно, поджигали и, глядя, сколько прогорело, определяли, который час. Судя по печати, уже давно шёл час Свиньи и вот-вот наступит полночь. Если ещё не наступила, в точности этих часов я сомневалась. Я в задумчивости посмотрела на оставшиеся бумаги, прикидывая, добить ли их сегодня или же всё-таки сделать себе поблажку и отложить до завтра, как вдруг в дверь постучали.

— Докладываю вашему величеству! Лекарь Гань просит срочной аудиенции.

— Проси, — я почувствовала себя заинтригованной. Что главе службы врачевания могло понадобиться от меня в такой час?

— Ваше величество, — вошедший в кабинет Гань Лу степенно поклонился. — Я надеялся, что не разбудил вас.

— Нет, как видите, я не ложилась. Что случилось?

— Ваш подчинённый виновен и заслуживает наказания за вопиющий недосмотр. Сегодня вечером императорская наложница Синь скончалась в своей постели от обширного кровотечения.

— Вы хотите сказать… — я нахмурилась.

— Да, ваше величество. Причиной кровотечения было принятие большой дозы материной травы.

— Так, — я встала. — Пойдёмте, подробней расскажете по дороге.

Дворик Процветания встретил нас огнями и бледными физиономиями дежурных евнухов. Лан помогла мне выйти из носилок, и я прошла в одну из общих спален. Перепуганные слуги жались по стенам, наложниц не было видно, их постели пустовали.