Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание Страница 35

— Нет, не подождет. Держи, — я протянула ему шкатулку, — это твое.

Бросив мимолетный взгляд на протянутую мной вещь, усмехнулся:

— Это подарок. — Сейчас я начинаю думать что ты, самовлюбленный эгоист, думал меня так купить!

— Мне такие подарки не нужны. — Стараясь сохранять спокойный, ровный тон ответила я. — Подари своей безотказной подстилке.

Похоже, перегнула. Синева исчезла из глаз, оставляя после себя темноту, губы вытянулись в тонкую линию, рука сжала дверь так, что дерево жалобно затрещало. Я, повинуясь инстинкту самосохранения, попятилась назад. Научена горьким опытом, знаю, что за этим последует.

— В комнату. — Угрожающе рыкнул лже — жених, открывая проход.

Зайти, чтобы не выйти? Нет, спасибо.

— Ты знаешь, я тут подумала, подожду до утра. — И развернувшись, пошла обратно, моля здешних Богов о спасении от гибели преждевременной.

— Стоять! — Раскатилось по коридору. Хоть бы одна голова в коридор высунулась! Сидят все по норкам, как трусы. А я между прочим хрупкая девушка! Душевно ранимая! Я не привыкла к некромантам и их методам общения!

Конечно я не думала останавливаться. И даже вздумай я остановиться все равно не остановилась бы. Ноги сами меня несли, жить то хочется. Остановиться все‑таки пришлось. Я банально врезалась в того, от кого так отчаянно убегала!

— Далеко бежим? — Издевательски протянул он.

Далеко! Куда угодно, лишь бы тебя не видеть, не слышать и не знать.

— Витор, ты немного не в себе, давай завтра поговорим? — Нет, на понимание я не рассчитывала. Вот нисколько. Меня нагло закинули на плечо как мешок с картошкой, и, не обращая внимания на протесты, понесли в комнату.

Положение удручающее. А я вообще не люблю быть в таких положениях, но меня кто‑то спрашивает? Что на этот раз пострадает из моих частей тела от психической неуравновешенности Витора? Рука? Уже было. Нога? Вполне возможно. Голова? Тоже может быть, но думаю голову точно не тронет. Другие части тела? Надеюсь, воспитания ему хватит, чтобы не опуститься до такого. Тьма! О чем я? Это же Витор! Самый жестокий ученик Академии! Без совести, жалости и других, присущих нормальным, адекватным людям, качеств!

Вот и комната… Дверь захлопнулась с таким грохотом, что она, как приличная дверь, должна уже отвалиться или хотя бы с петель слететь! Или на чем у них здесь двери держатся…

Приземлилась я на диван. Лже — жених сбросил меня как все тот же мешок с картошкой. Куда исчезла та забота, с которой меня с пола поднимали и на кровать укладывали да пледом укрывали? Или чтобы увидеть его нормальным человеком, надо напиться до полубессознательного состояния?

— Я весь во внимании. — Навис надо мной этот черноглазый монстр. — Рассказывай, любимая, что на этот раз тебя не устраивает?

А тон такой, что сразу понятно — слушать меня не намерен. Спрашивает чисто ради приличия, чтобы было с чего начать.

— Витор, давай без выражений. — А что? Какая я ему «любимая»? — И вообще меня много чего не устраивает, но пожалуйста, отложим разговор до утра, а?

Бездна, Боги, ответьте мне, за что вы так со мной? Этот упертый псих меня ведь теперь не отпустит, пока чего‑нибудь не сделает.

Больно схватив мой подбородок вынудил смотреть ему в глаза. Он в целом выглядит не так ужасающе, как одни его глаза! Нет в них цвета, нет ничего, пустота, темнота, даже искорки света нет.

— Раз ты не хочешь говорить — скажу я. — Да даже если бы я начала говорить, последнее слово все равно было бы за тобой! — Шкатулку ты заберешь, это подарок, и тему эту больше не поднимаешь, это раз. — Конечно, так я прям и купилась на твои украшения. Меркантильная сволочь. — Моя личная жизнь тебя не касается, это два. — Чую, взорвусь ведь сейчас, выскажу все, а потом страдать от этого садюги буду. — И последнее, — решишь от меня убежать — сломаю ногу.

Вот не нашла я в себе силы смолчать, не нашла!

— А теперь скажу я. — Зашипела я, освобождая свой подбородок из его цепких лап, подскочила с дивана, как только мне это удалось, отходя к двери. — Твой подарок мне даром не нужен хоть с тобой, хоть без тебя, это раз. Ты меня сам назвал своей невестой, нацепил это… кольцо! А теперь говоришь, что твоя личная жизнь меня не касается? Да ты сам сделал меня своей личной жизнью! И последнее, — когда ты уже запомнишь, что нельзя со мной силой, Витор?

Я выдохнула, пытаясь унять бешенное сердцебиение. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет то ли от страха, то ли от… страха.

Лицо лже — жениха не выражало абсолютно ничего. Это пугало еще больше. Пусть лучше явственным будет гнев, злость, да что угодно, но хоть какие‑то эмоции.

— Значит, подарок даром не нужен, — голос спокойный такой, а глаза… В один миг по телу прошла волна дрожи, и один за другим режущей, пронизывающей болью начало поражать один орган за другим, словно меня без наркоза решили распотрошить, — значит, сам сделал тебя своей личной жизнью, — в голове стали раздаваться удары, как будто об бетонную стену стучат без остановки, не заботясь о целостности такой важной части тела, — значит, нельзя с тобой силой.

Голова, органы, ноги, руки — все! Все, без исключения, пронизывала невыносимая боль! Слезы хлынули из глаз, я не уловила момент, когда рухнула на пол не в силах больше стоять на ногах. Прозрачная пелена застилала глаза, очертания расплывались, не знаю, где был Витор, что он делал, что говорил, я больше его не слышала.

За что? За что он так со мной? Что я успела ему сделать, за что такая жестокость? Неужели, Ирэне терпела тоже самое? Лежала на полу корчась от невыносимой боли, страдала, рыдала? Боги, как вы могли создать это воплощение дьявола? И почему именно мне приходится терпеть эти муки? Может, именно так ощущаются семь кругов ада?

В голове зазвучал отдаленно знакомый голос: «Соберись, Лиса, он — зло, ты — свет, дай ему отпор! Ты сможешь!»

Как, как я могу дать ему отпор, если даже руки меня не слушаются? Я не знаю магии, у меня нет против него ни единого шанса!

«Можешь! Свет всегда поглощает тьму!»

Такую тьму не способен поглотить ни один свет… Но либо я попытаюсь сделать хоть что‑то, либо так и останусь лежать на этом полу, корчась от боли.

И я представила… Представила солнце, ярко освещающее луга и поля, как радуется этому теплу каждое растение, как колосок пшеницы тянется наверх, как цветочки раскрывают свои бутоны, подставляя теплым лучам свои лепестки, как птички и зверьки греются под этим вечным источником тепла…

Боль начала отступать, голова больше не разрывалась на части, тело перестало выкручивать, а перед глазами уже не расплывался окружающий мир.