Ольга Романовская - Забвение роз Страница 35

  - Раздевайтесь до сухого, накидывайте пиджак и заворачивайтесь в плащ, - скомандовал Шардаш, кинул растерянной Мериам искомое и отвернулся.

  Адептка помедлила, а потом решилась. Не голая же останется!

  В тёплом плаще и пиджаке сразу стало тепле. Влажное платье и чулки пристроились перед очагом, а их владельца - на корточках чуть поодаль. Голова по-прежнему кружилась, а язык был не в ладах со здравым смыслом.

  - Какой же вы серебристый оборотень, когда брюнет?

  Шардаш фыркнул и поинтересовался, готова ли она. Мериам ответила утвердительно и повторила вопрос.

  - На занятия надо ходить, Ики, и учителя слушать. Облик оборотня не обусловлен видовой принадлежностью. Как и в случаях с деторождением у людей, его определяют черты матери и отца. С большей вероятностью передаются доминантные признаки, к которым относятся, к примеру, тёмные волосы и глаза. Большее значение имеют данные отца. Так у пары, скажем, дроу, один из которых беловолосый, а второй - с волосами цвета сливы, с большей вероятностью родится что-то с фиолетовой или сиреневой шевелюрой. Тут, конечно, нет ярко выраженных признаков, поэтому происходит смешение.

  - А у меня бы?

  - Что у вас? - не понял Шардаш.

  - Ну, если такие глаза, как у меня, то тогда?

  - Со временем узнаете.

  - А почему у вас шерсть серебристая, если сами вы нет? - вопросы сыпались как из рога изобилия. Профессор и сам был не рад, что предложил адептке выпить.

  - Потому, Ики. Видовая принадлежность. Нет, каким местом вы на уроках слушаете?! - взорвался Шардаш. - Я кому о низших разумных тёмных втолковывал, что форма оборота или морока с внешностью не совпадает. Но именно по нечеловеческой форме и надлежит определять вид. На полевых испытаниях вы тоже клан вампира будете по улыбке определять?

  Мериам стушевалась и решила оставить вопрос о хвосте на потом. Её волновало, рождаются ли оборотни в виде детишек с хвостиками или волчат с человеческим личиком.

  Шардаш расстелил на полу какое-то тряпьё и улёгся напротив Мериам, водрузив между ними бутылку. Периодически прикладываясь к спиртному, Шардаш посматривал то на испуганную адептку, то на оконце, за которым бесновались дождь и ветер.

  - Зачем осталась?

  Вопрос застиг Мериам врасплох, а алкоголь не позволил соврать:

  - Чтобы узнать, кто убивал. И я вам поверила, что не вы это. Вы хороший.

  Шардаш рассмеялся:

  - Роль героини из весьма поучительных книг о любви играете?

  Адептка насупилась и отвернулась, пробурчав:

  - А я хотела показания дать. Теперь ничего не скажу. И вы злой, своих убивали, раз маг.

  - Они не свои, а чужие, - поправил профессор. - Свои - только семья. Люди притворяются, что любят себе подобных, мы - нет. Убивал, Ики, даже показывал, как убивать.

  - И не жалко? - обернувшись, всхлипнула Мериам. Спирт окончательно проник в её кровь, вызвав состояние плаксивой сентиментальности. - Знать, что вы оборотень, и убивать... Как же совесть?

  - Совесть, Ики, хороша для девушек, и неплохо бы о ней вспомнить. У меня нет желания отвечать на ваши пьяные вопросы. Поговорим завтра.

  Магический шар погас, и комната погрузилась в темноту.

  Мериам попробовала уснуть, но её мучили страхи и непогода за окном. Казалось, стены не выдержат, рухнут. Тоненько взвизгивая после каждого сильного порыва, адептка сжалась в калачик и дрожала. Шардаш недовольно сопел, а потом не выдержал и перетащил Мериам вместе с одеялом и пиджаком к себе. Она с испугу ударила его коленом в живот, вместе с ругательством получив ответ, что насилуют иначе, и он, Шардаш, это покажет, если адептка не уймётся. 'А оборотни - существа ненасытные, до утра не выдержишь', - прошипел ей прямо в ухо профессор. Мериам икнула и затихла, смирившись с тем, что её нос уткнулся в грудь Шардашу. Оказалось не так плохо: тепло. А после того, как профессор заснул, стало ещё и спокойно.

15

Утро встретило Мериам головной болью, голодом, затёкшей шеей и чужим запахом. Распахнув глаза, адептка увидела ворот тёмно-зелёной рубашки. Кажется, Мериам засыпала в другой позе, уж точно не дышала в шею Шардашу. Он всё ещё спал, и адептка, аккуратно, чтобы не потревожить, приподнялась, разглядывая его лицо. Расслабленное, спокойное - профессору явно не снились кошмары. Бородка начала отрастать, а над губой - едва заметный шрам.

  За окном светило солнце, золотя дощатый пол.

  Сухое горло и гудящая голова напомнили адептке, что неподалёку река. Оставалось надеяться, что вода в ней пригодна для питья. Мериам попыталась встать, но замерла на полпути, осознав, что вела себя ночью не лучшим образом. Руке добропорядочной девушки нечего делать на ремне мужчины.

  - Вы за него в бессознательном состоянии держались, боялись, что нечто вас съест, - зевнув, пробормотал Шардаш, перевернулся на спину. - Вы ещё и прижимались, прося от кого-то спасти. Так что всё благопристойно.

  Адептка смущённо извинилась и за ночное поведение, и за мысли вслух и тут сообразила, в чём предстала взгляду профессора. Сонному, но всё же. Пиджак тут же плотно запахнулся на груди, а одеяло обвило ноги.

  - Да ладно вам, Мериам, у вас всё в порядке с фигурой, а от кожи чем-то сладко пахнет.

  - Нахал! - пунцовая адептка, взъярившись, влепила Шардашу пощёчину. Подумала и добавила удар локтем по тому, куда дотянулась. - Я... я директору пожалуюсь! В Министерство пойду. В суд!

  Сон профессора как рукой сняло. Он подскочил и мгновенно оказался за спиной Мериам. Ухватив за локти, Шардаш прижал их к телу девушки и поинтересовался, стоит ли рассматривать её слова как желание вернуться в Бонбридж. Адептка тяжело дышала и молчала. Профессор настаивал на ответе, и Мериам зло процедила: 'Нет'.

  - Тогда больше меня не трогайте. Вам трижды уже от меня досталось, так что в этот раз проявлю заботу. Но, Ики, никогда, запомните, никогда не пытайтесь меня ударить. Рефлекс сработает раньше разума.

  Шардаш усадил адептку и, ощупав её ногу, обрадовал, что скоро Мериам сможет не хромать. Пообещав собрать трав для примочек и добыть еды, профессор ушёл. Адептка благоразумно выждала пару минут - у людей с утра одинаковые потребности, потом откопала какую-то грязную посуду и поплелась вместе с ней к реке.

  Холодная вода облегчила похмелье и сухость в горле.

  Мериам с плащом на плечах сидела на берегу, приложив кружку ко лбу. Затем вздохнула, умылась и вымыла посуду. Чайника в доме не нашлось, но был котелок. Горячая же вода всегда пригодится.

  Местность оказалась красивой, ночью адептка и не разглядела. Лес, хоть и густой, неуютный, поражал мощью. Река серебристой змейкой струилась по лугу. Весной, наверное, он полон цветов, сейчас же тронут осенним увяданием.