Горизонт событий (СИ) - Гусина Дарья Страница 35

— Хм, тут есть одна загвоздка — я не умею летать.

— Ты и раньше не умела. Однако поркупины сразу определили тебя в категорию птиц.

— Мой танец, — я подняла брови, — для них он как полет, да?

— Насколько я научился понимать этих славных дикообразиков, да, — кивнул Курт.

Семе затянул монотонную песню. Под звуки его пения поркупины принялись медленно перетекать назад — к нашему кару.

— Самое время выяснить, согласится ли народ отдать нам пленников, если я слегка повращаю небо, — сказала я, чувствуя, как ладони покрываются холодным потом.

— Народ будет благодарен, — сказал Семе, оборвав свою странную песню. — Я в этом уверен.

Он произнес несколько слов на языке поркупинов — будто втянул и выплюнул воздух, закашлявшись в конце фразы. Иглоголовые принялись стекаться к дизель-кару с большим энтузиазмом, чем прежде. Многие подходили совсем близко и изучали меня, вытянув шеи, иглы на их ежиных мордочках топорщились у носа. Я пришла к глубокомысленному околонаучному выводу, что таким образом аборигены демонстрируют любопытство, и предвкушала, как расскажу об этом Фиби.

Я осторожно спустилась с капота кара и двинулась к скалам. За мной шел Семе, его присутствие успокаивало. Время от времени масай кидал в толпу поркупинов какую-то шипящую фразу, аборигены отвечали шелестом игл.

Я шла и спрашивала себя: что я тут делаю? Это точно наяву? Да, я хотела помогать людям, но никак не Глебу Демидову. Если его съедят, это его проблемы, мне, кстати, легче дышать будет, а то его внимание нервирует.

И вообще, это его возвращение на Масай-рок — случайность? Что ему, жениху с самым большим количеством баллов на шоу «Свободный мужчина», делать на провинциальной планетке? Концертов тут больше не планируется, вот и летел бы на «Мишиган», с ее роскошными условиями и десятью звездами по системе оценки сервисов гостеприимства внутри Кластера.

И какое мне до него дело? Не слишком ли я рискую ради… его штанов?!

Именно такими мыслями я развлекала себя, шагая к скалам. Семе порекомендовал подняться повыше, так сходство танца с полетом птицы станет ярче. Поркупины следовали за нами упорядоченной толпой.

Я буквально взлетела на красноватые камни, радуясь отсутствию усиления гравитации, которая искусственно поддерживалась в подземном городе на уровне земной.

Танец начался. Я парила, взлетала и падала. Бионические крылья мне самой казались прямым продолжением тела, ставшего невероятно чувствительным.

Под ногами крошился сиреневый мох, тот самый, которым питались коровы масаев и из-за которого их молоко приобретало красивый оттенок. Кусочки мха не падали, а парили над моей головой. Что-то, связанное с нуль-гравитацией, вспомнила я, — давнишняя головная боль ученых.

Какое-то время половина ученого мира Кластера тратила здесь свои щедрые гранты. Компании выпускали акции под проекты будущего с громкими лозунгами: притяжение больше не ограничение! Однако Масай-рок редко делился своей магией с пришельцами. Никто не добился от мха внятного ответа на вопрос: почему он летает?

Я заметила движение внизу, и его было так много, что мне пришлось на какое-то время дать себе передышку: стояла, помахивала крыльями и принимала красивые позы. В конце концов, те же земные фламинго так грациозно шагают по воде, что залюбуешься. Поркупины вроде как были не против: шуршали себе и шипели. А я напряженно вглядывалась в перемещение нескольких фигур.

Во-первых, из-за скал показался Профессор. Странный отшельник крался в тени, пользуясь сосредоточенностью поркупинов на танце. Скорее всего, его целью был вездеход.

В вездеходе тоже произошло движение: стекло осыпалось, то ли само, то ли при содействии вылезшего на капот мужчины. Я смогла разглядеть, что он без щитка, и что он — Глеб Демидов. Такие плечи с какими-то другими перепутать было сложно. Мне, конечно, польстило, что Демидов вылез из укрытия ради моего танца, но, немного понаблюдав за тем, как я танцую, он покачался и рухнул на капот, еще раз доказав, что атмосфера Масай-рок не слишком годится для людей. И чем он думал? Не иначе как отбил мозги, когда протаранил корову. Или получил контузию от стука камней по крыше вездехода.

И последней тенью, несущейся к скалам (и ко мне соответственно), была… Белли, наша кошка. Фиби что-то возмущенно орала ей вслед.

Можно было только догадываться, как Пузико проникла в дизель-кар. Скорее всего, она последовала за нами на склад, запрыгнула внутрь, спряталась за коробками дегидрированными продуктами для гастро-паба и сидела тихо, как мышь, в расчете на приключение или хотя бы смену впечатлении.

Щитка на кошке, разумеется, не имелось. Я запаниковала, но потом вспомнила: Белли — искусственный, геномодифицированный организм с кор-платой. В тело кобутзу были специально заложены высокая степень адаптации к агрессивным условиям окружающей среды.

Белли заскочила на скалы и принялась весело гоняться за парящим мхом. Ни крики Фиби, ни мои сдавленные, но пламенные уговоры на расшалившуюся кошку не действовали. Тем временем, к моему облегчению, Профессор достиг вездехода и теперь возился с павшим в нелегкой борьбе с атмосферой Демидовым.

Я же с ужасом ждала реакции поркупинов. Даже с их непонятными мордами было ясно, что они, мягко скажем, шокированы появлением нового «исполнителя». Выход был один — импровизация.

Глава 29

Глеб

— Зачем вы вылезли из вездехода без маски? — голос был резким, но при этом… приятным. Женский голос, похожий на журчание реки и раскаты далекого грома. — Что вам вообще в голову пришло?!

Не успел я обдумать причины подобного диссонанса, меня встряхнули:

— Елена! — вскричал другой голос, мужской, тоже знакомый, но из какого-то очень далекого прошлого. — Не трясите господина Демидова! Он не виноват. Воздух Масай-рок начал проникать в вездеход при первых трещинах. Машина была укомплектована на одного, Глеб отдал свой щиток Джеральду. Он просто отравился и мало что соображал.

— Я соображал, — возразил я. — Я видел… танец… это было красиво…

— Ох, ну надо же, пришел в себя, — саркастично проговорила Елена Гольдберг.

Я попытался вспомнить. Послание. Я должен был что-то ей сказать, о чем-то предупредить. Не помню.

— Лучший способ привести в сознание Глеба Демидова — напомнить ему, что иногда он бывает таким… дураком! Мне пришлось изображать птицу, на которую охотится кошка. Скакать по камням и по-дурацки пищать! Проблема была в том, что на Масай-рок нет кошек! Поркупины могли не понять!

Елена мельтешила у меня в периферийном зрении — ходила взад-вперед по какому-то очень светлому помещению. Чувствовал я себя дерьмово: в горле першило, а глаза жгло до слез. Я жадно пытался разглядеть белый крылатый силуэт.

— Я очень рисковала не попасть в ожидания зрителей, понимаете меня? Зрителей, которые могли запросто убить нас всех и слопать! Хорошо, что Белли подхватила игру! Хорошо, что у поркупинов есть зачатки абстрактного мышления! Но эти их… хрипы…

— Они просто смеялись, — миролюбиво проговорил мужчина. — Юмор у них примитивный, но он есть. Теперь вы их кумир, поверьте. Что касается риска, увы, вы правы — он тоже присутствовал. Вряд ли они бы вас съели, но ранить или даже убить — запросто. Анафилактический шок от яда из игл… и пф-ф-ф!

— Профессор Мацумото, — проскрипел я. — Это вы?

— Глебушка, — обрадованно произнес профессор по-русски. — Ты меня узнал? Значит, все хорошо, мозг не поврежден.

— Как Джей? Что с ним?

— Ему лучше. Он спит. Вы тоже поспите. Во сне организм успешнее борется с интоксикацией.

— Но…

Я ничего не успел сказать. В руку что-то кольнуло, и я вырубился.

… Когда я очнулся, на меня с упреком смотрели знакомые голубые глаза… или зеленые? Я запутался во всех этих личинах Елены Гольдберг. По крайней мере, на этот раз она была без крыльев.