Медвежья кровь - Елена Синякова Страница 35

Медведь кивнул.

— Уходи…

Выдохнув это слово, я чувствовала, что что-то внутри меня умерло.

Что-то наивное, светлое и верящее в доброту просто превратилось в прах.

Я не ожидала, что он уйдет.

Вот так просто.

Без единого слова и попыток объясниться.

Просто уйдет, тихо прикрыв за собой дверь и растворившись в холодной ночи, как однажды ввалился в мой дом и перевернул весь мирный уклад жизни.

Ну и пусть катится! К черту!

Меньше проблем будет теперь!

Никто не найдет меня в такой глуши, чтобы предъявить то, что я знаю о Берсерках!

Я даже плакать не могла.

Только молча закрыла дверь на замок и выключила в доме свет, ложась спать.

Но поставила рядом с собой заряженное ружье.

Спала ли я?

Нет.

Старалась не думать о том, что услышала, но и этого не могла сделать.

Лежала, глядя в темный потолок, и пыталась понять, почему всегда помощь кому-то превращалась в большие проблемы для меня. Словно кто-то наверху твердо решил проверить меня на прочность и явно делал ставки.

Наутро я убрала лежанку медведя, закинув ее в стиральную машину, и попыталась жить как прежде: готовить, заниматься домом, часами сидеть рядом с братом, играть со своими псами, которые терпеливо ждали внимания все это время, пока медведь был здесь.

И вроде бы все было как прежде

...Но без него было совсем не так. Тоскливо.

Раньше я не боялась одиночества, спокойно обитая вместе с молчаливым мальчиком и не менее молчаливыми псами, но теперь словно чего-то не хватало.

А еще я ждала, что он вернется.

Хотя бы чтобы извиниться за свои слова. И попрощаться.

Но прошло несколько дней, а медведь не приходил.

Оказалось, что за это время я к нему на самом деле привязалась и привыкла, а он…просто использовал мои добрые побуждения. Себе в угоду.

Тяжело было с этим смириться.

Еще тяжелее принять, насколько близко я подпустила его к себе, даже не задумываясь над этим.

Черт, я всегда была настолько наивной, что теперь от этого было просто тошно!

Впрочем, после его ухода я все же изменилась, наученная горьким опытом, уже не шарахаясь от ужаса, когда вечером мои псы стали вести себя беспокойно, явно учуяв поблизости незнакомца, которого здесь никто не ждал.

Вскоре на самом деле нарисовалась небольшая фигура.

Вполне себе человеческая. И мужская.

Сложно, конечно, было назвать его незнакомцем, но и другом он точно не был совсем.

Местный участковый.

И один из униженных горе-ухажеров, которых раньше отец спускал с порога, не дожидаясь от них даже приветствия.

Жаль, что я не могла сделать так же.

Зато вышла на порог с ружьем, уже спущенным с предохранителя, и своими псами, что глухо рычали и всячески показывали, что не стоит подходить ко мне близко.

— Зачем пришел? — хмуро и сухо проговорила я первой вместо приветствия, замечая, как мужчина тут же недовольно поджал губы, окидывая меня пристальным и очень красноречивым взглядом.

— Не очень-то вежливо. Особенно в отношении представителя власти.

— Представитель власти ты с восьми утра до пяти вечера, а сейчас ты незваный гость.

Странно, но во мне ничего не дрогнуло, когда я отвечала, глядя прямо в недовольные мужские глаза и впервые испытывая не страх, а ненависть. Огромную. Обжигающую. Словно сейчас она вся заключалась в одном-единственном человеке, что стал олицетворением всего самого мерзкого и тошнотворного для меня.

— Грубишь, Иля!

— Так а я тебя на чай не звала, чтобы любезничать.

В какой-то момент мужчина просто покраснел от ярости. Это было видно даже в густых сумерках.

Странно, что он не перешел на крик или грубость, только хмыкнул мерзко и похотливо:

— Так позвала бы! Или ты предпочитаешь исключительно лесорубов? Полицейские тебя не возбуждают?

Когда мужчина сделал вдруг шаг вперед, я вскинула ружье.

И выстрелила.

Не задумываясь о том, что творю и что этот резкий оглушающий звук наверняка будет слышно даже в поселке, как бы далеко он ни находился от нас.

Я не целилась в него и не преследовала цели что-нибудь отстрелить, хотя было бы неплохо. Выстрелила под ноги, но и этого было достаточно, чтобы участковый сбросил свою маску приличия, заорав, но все-таки отшатываясь назад:

— Совсем охренела!

— Слышал что-нибудь о частной собственности? — спокойно отозвалась я, только чуть придерживая свободной рукой псов, которые уже почти было ринулись к незваному гостю, чтобы помочь ему скорее покинуть пределы ограды, постыдно сбежав, дабы остаться с целым задом.

Все-таки немецкие овчарки были грозной силой против одного человека. Даже с погонами.

— Ты уже одичала здесь одна на краю леса! Мужика тебе надо нормального! А не трахаться со всеми подряд без разбора!

В горле стало горько от желчи, что поднималась изнутри.

Никого не интересовала правда.

Достаточно было слов зачастую совершенно пьяных мужчин, которые охотно делились подробностями несуществующих свиданий со мной.

Это началось в тот момент, когда я осталась в доме одна с братом.

Сначала я пыталась бороться с этими грязными, отвратительными слухами.

Пыталась доказать, что все это обман и наговоры, но люди меня не слышали. Они говорили, раз я оправдываюсь, значит, есть за что.

Так им было проще жить.

Наверное, даже веселее.

Всегда был повод обсудить и посудачить долгими вечерами.

— Ты зачем пришел? Предложить свою кандидатуру? — все так же холодно и спокойно отозвалась я, давая понять, что выстрелю еще раз, если понадобится. И в этот раз уже не в землю.

— А что? Не подхожу? — тут же злобно сощурились глаза мужчины.— Слишком плох для такой красотки, как