Светлейшество для его наглейшества или ведьма покоряет мир! (СИ) - "Marquise" Страница 35

«Ты сейчас думаешь?», — Неожиданно спросил меня Бусик. Серьезно? Нет, лежу просто так, отдыхаю. Подумать совсем не о чем. Скука смертная!

«Думаю уж,», — Мысленно я громко цокнула,

«Странно, я тебя не слышу..»

«А сейчас слышишь?»

«А сейчас слышу.»

Вот мне радоваться или плакать, что после того, как я себя чуть не убила, а потом меня чуть не убили — Бусик перестал читать мои мысли.

«Я пару секунд назад думала. Слышал?»

«Нет. Может это действия этого яда..»

«Может я просто сильнее стала?»

«Ага, станет она, конечно. Хоть бы на один урок по магии сходила.»

— Изабелла, вы все же меня слышите или нет?

Ох, ну и умаялась я от всего, стоило только проснуться. Даже глаза толком не открыть! Пора дальше спать.

Так все же… почему Бусик слышит только когда я целенаправленно ему говорю что-то..

Нет, заснуть не получится. Снова попыталась открыть глаза. Ура, ура! Попытка увенчалась успехом и вот уже передо мной стоит обеспокоенное лицо уже знакомого мне врача.

— Ела я хорошо, — Первое, что пришло мне на ум. Ну так чего… он же мне сам при первой встрече сказал есть больше.

— Вы меня слышите?

— Давно уже… Пить хочу!

— Потерпите, Вам много нельзя.

Я закатила глаза и демонстративно цокнула. Во рту пустыня. — Я сейчас… — Врач поднял палец вверх и вышел из комнаты.

«И куда он?», — Спросила я Бусика.

«За Робертом, предполагаю»

«И чего ему нужно?», — Спросила я чересчур грубо, ибо внутри затрепыхать бабочки.

«Он если что все дни, что ты тут валяешься, с тобой рядом просидел. Богиням молился. Даже светлоокой.»

Нужно ли говорить, что у меня отвисла челюсть? Нет, сказать это — ничего не сказать. На глаза наплыли слёзы.

«Не понимаю, в глаза вода есть, а во рту нет», — Решила пошутить я. — «Буся, расскажи в итоге, что произошло?»

«Ты послала мне сигнал, что находишься в смертельной опасности. Увидев через окно где ты и поняв, что я один тебе не помощник, послал сигналы Эдварду. Он в свою очередь был занят слухами: кто-то сказал, что у нас светлая на приёме. В итоге попросил пойти на помощь Роберта. Прибежал он в сад, увидел меня, орущего на окно и кажется, все понял. Не разбираясь что, да как, побежал во дворец и через три минуты уже была выбита дверь, горящие волосы у Роберта и лежащая у него на руках ты.»

Мне нечего было сказать. Повисло молчание. Роберт, мой Роберт, как успокоить мое, уже бьющее в любви, сердце?

Я вздрогнула, ибо по иронии в комнату зашёл он. И даже без стука! Остановился посередине светлой комнаты и смотрит на меня. А я на него. Смотрим и молчим.

— Как дела? — Первое что он спросил. Я улыбнулась.

— Пить хочу, — А что? И ему пожаловаться надо!

Роберт неожиданно улыбнулся.

— Белла, ты будешь моей?

Я тоже улыбнулась. Только ртом наоборот.

— Это слишком серьёзный шаг. Я так не могу, Роберт.

— Ты любишь меня?

Сердце закололо. Отвечу правду и уже не смогу спасти ни себя, ни его. А отчего бы спасать? От любви.

Любовь невыносима. Любовь привязывает. И я уже привязана к моему Роберту. Я хочу быть с ним. Я хочу дышать им. Но я не могу в этом признаться. Это невыносимо больно. Я хочу кричать.

Вместо ответа я отвернулась к стене в попытках скрыть скатывающуюся слезу.

— Белла, я люблю тебя.

Я зажмурилась. Ох, я не могу это слушать. Его слова царапают меня ножом. Я не могу, не могу.

Моим спасением оказался Эдвард.

— Девочка не успела на ноги встать, а ты ее уже до слез доводишь, — Видно император был в хорошем расположении духа. Он прохлопал брата по плечу. Я же, пока Роберт отвернулся и перестал прожигаться мою голову взглядом, рукой постаралась скрыть следы мокрый дорожек.

Как мне смотреть в глаза Роберту?

Глава 32

— Как там Александрина? А ее отец? — Спросила я, не поворачивая на мужчин взгляд. Мне не ответили. Пришлось посмотреть на обоих. Вот император уже не был такой весёлый, а Роберт смотрел на меня с какой-то злостью, перемешанный с жалостью… Надо же, как одним взглядом все эмоции показать может.

— Так как они? — Повторила я.

— Отец вчера ночью погиб. Девочка ещё ничего не знает.

— Как погиб… — Одними губами прошептала я. — Я не могу, — Чуть громче повторила я и тут же замолчала. Я смотрела стеклянными глазами в одну точку. Рой мыслей и эмоций проносился в моей голове, но внешне я была спокойна. Более того… безжизненна.

— Что вы с ней сделали? — Сквозь какую-то пелену услышала я голос врача. К соим губам снова поднесли пипетку и влили что-то непонятное. Это была явно не вода. Я закашлялась и попыталась выплюнуть эту мерзость, но вместо этого в меня полилась долгожданная вода.

— Что это за гадость? — Проговорила громко я, забыв про все свои переживания. — И Вы меня убить захотели?

— Вам нужно ещё полежать, отдохнуть. — Сказал врач и за ним Эдвард положил на мои колени что-то мягкое. И даже не смотря, я сразу поняла, что это за «что-то» по запаху. По такому родному запаху. Так пазла только моя мама. Это был ее шарфик. Я сжала его в руках и прислонила к лицу, вдыхая родной запах. Мамочка, как мне тебя не хватает!

— Как я боюсь, мамочка! — Уже ничего не понимая, прокричала вслух я. Я уже не сдерживала слёзы. Они лились ручьём. Я задыхалась от них.

Почему они все не уходят? И почему я никого не слышу? Я оглядела комнату уже почти незрячим от слез взглядом: все было в пелене, но я отчетливо разглядела трёх мужчин. Увидела, как надо мной склонилось лицо Роберта. Не хочу его видеть. Отвернулась и еле вздрогнула от испуга: рядом со мной лежал Бусик. Как я хочу сейчас его обнять в своей родной постели, в своей родной избушке. И правда стоило мне только о ней подумать, как оп и я оказалась в ней. Родные стены. Слёзы снова захватить меня. Неужели я умираю? Как это больно — умирать. В каких агониях я сейчас.

— Да прекрати ты, дурёха. Ещё жить тебе и жить. — Ласковый, уже знакомый голос, пронёсся рядом. Но не в моей сознании. Он пронёсся совсем близко. Я повернулась… сзади меня стояла Светлоокая богиня. Да, ее голос я больше ни с ее не спутаю. Перед тем, как испугаться, я успела заметить, до чего же она красива: длинные, густые, белые локоны свисали чуть ли не до пола. Светлая кожа с аккуратными чертами лица. Пухлые губки, яркие, голубые глаза. Она была одета лишь в удлиненную майку. Поморщилась, когда заметила, что ее шея и плечи были в рубцах от ожогов.

— Насмотрелась? — Спросила она.

Так и хотелось ответить, что нет. Не зря ее богиней кличут. Невероятного божества женщина.

— Слушай, ты как научилась мысли блокировать? Кот этот близостей научил? — Спросила она. Я зло посмотрела на неё.

— Граф Де Бусильдорф.

— Кот блохастый! — Повторила как-то весело она. — Говорила я Авроре не создавать никого. Так нет — как всегда не послушалась и создала не абы кого, а кота блохастого!

— Граф Де Бусильдорф, — Повторила я с нажимом. Светлоокая засмеялась.

— Вся в меня! Такая же настойчивая! Только бы нервишки тебе немного подлечить. А то с этим отбором совсем с ума сошла. А ещё, — Она отвернулась от меня и пошла на мою пружинную кровать, которая с того первого дня так и осталась не заправленной. Похлопала по месту рядом, приглашая меня. А я же стояла, будто парализованная. Не в силах пошевелиться.

— Ну не хочешь, как хочешь! — Улыбнулась она, — Так вот я в твоём возрасте тоже была такая же слабенькая. Ну ничего, ничего. Выросла и вон все почитают.

— Извини, а почему я должна быть похожей на тебя? — Не заметила, как перешла на ‘ты’.

— Так как же? Твоя маменька не рассказала, кто твоя крестная мать? Вот стерва.

Теперь настал мой черёд улыбаться. Так не просто улыбаться, а заливаться истерическим хохотом.

— Вы? — Чуть ли не указала пальцем на богиню.

— Ты уж определись, на ‘ты’ или на ‘Вы’. Но лучше на ‘ты’. Я ж мама твоя как-никак. А ещё я тоже Белла. Аврора в честь меня тебя назвала. — Женщина гордо подняла голову.