Моя любовь навсегда (СИ) - Мелевич Яна Страница 35

— Глеб — странный человек, — тихо произнесла она. — Муж любит мои заигрывания с мужчинами. Я для него игрушка. Произведение, созданное умелыми руками, сокровище.

Антон передернул плечами от отвращения и с трудом справился с приступом тошноты.

— Милану он тоже так рассматривал, пока я не оттянула его внимание. Постоянная критика отвернула Глеба от дочери, — Илона обхватила себя руками и коротко всхлипнула. — Пусть лучше издевается надо мной, чем над ней.

— Илона, — Антон аккуратно взял ее руку в свою и почувствовал ее дрожь. — Вы осознаете, что живете с чудовищем? Вам нужно убираться из этого дома.

Она замотала головой, глубоко вздохнула и проговорила:

— Я под неусыпным контролем. Мне некуда пойти, не у кого просить помощи. Год назад я надеялась, что Милана уедет с тобой.

Чувство вины заскребло внутри, но Антон стиснул зубы и проглотил собравшуюся во рту горечь. Какой же он идиот! Тупоголовый кретин, вечно помешанный на себе и собственных обидах. Всего бы этого не случилось, повзрослей он вовремя.

— Пожалуйста, Антон, — неожиданно Илона выпрямилась. — Я прошу защитить мою дочь. Спрячь, хоть на край света увези, лишь бы подальше от Глеба.

Освободив руку, он почувствовал жжение и заметил следы от ногтей. Пискнули смарт-часы на тоненьком запястье. Она очнулась и с опаской покосилась на вспыхнувший датчик, после чего заметалась в панике.

— Мне нужно идти!

— Илона Алексеевна, — в последний момент Антон окликнул, и она застыла, — я все сделаю. Я заберу вас. Обещаю.

Нерешительно кивнув, Илона поспешила вниз и оставила его переваривать произошедший разговор.

Глава 24. Я все о тебе знаю

— Плохая идея.

Паша сунул руки в карманы брюк и осмотрел зону предварительного ожидания.

На первый взгляд не скажешь, что это место — часть тюремного комплекса. Стены приятно радовали глаз кремовыми оттенками, повсюду стояли цветы, удобные диванчики и автоматы с напитками. Туда-сюда носились услужливые роботы, которые привозили поесть всем, кто ждал своей очереди для встречи с близкими.

Прямо не тюрьма, а рай земной. Полный противовес той дыре, где содержался Антон. Здесь у заключенного душ в камере, спальная койка в количестве одной или двух штук. Приятные цвета, вежливые охранники, силовые решетки.

— Курорт, лять, а не зона, — выдал Паша раздраженно и повернулся к Стасу Морозову.

Приятель тяжело вздохнул, затем потер уставшее лицо. Круги под глазами и глубокие морщины вкупе с посеревшей кожей говорили о постоянном недосыпе. Регулярные проверки после ареста его заместителя и недавний развод с женой явно не прибавили радости в жизни главного прокурора страны.

— Чего ты хочешь? Стандарты, — пожал плечами Стас.

— Хренарты. Это тюрьма строгого режима или лагерь для невоспитанных детишек?

— Место содержания заключенных, Кенар. Прекрати. Если не успокоишься, я тебя отсюда с охраной выведу.

Цыкнув, Паша все-таки замолчал и воззрился на цифровой стенд. Помимо фотографий с цехов, где заключенные отрабатывали повинность, периодически мелькали наставления.

Из серии: «Вышел на свободу — береги ее!» и прочая лабуда. Как будто после тюрьмы бывший отпетый преступник резко менял систему ценностей.

Пощипав переносицу, Паша раздраженно качнул головой.

— Если здесь место содержания, то почему заключенным выдают технические средства для общения? Особенно тем, кому они запрещены? — он задал вопрос, но быстрого ответа не дождался.

Потому что подобные вопросы всегда считались риторическими.

— Мы уже все проверяем, — поджал губы Стас, взглядом давая понять, что дальнейших расспросов не потерпит.

Они уставились друг на друга в немом противостоянии. Пока на электронном табло над ними не высветился номер одноразового пропуска. Механическим голосом компьютер объявил:

— Посетитель №344, пожалуйста, подойдите ко второй арке, затем следуйте по указателям в красную зону.

— Иди, — кивнул Стас на ряды сканеров, мигающих алыми датчиками. Один из них загорелся зеленым, едва система закончила объявление. — Только умоляю, чтобы без скандалов и матов. Иначе потом проблем не оберемся.

— Ничего я не сделаю этой твари, — бросил Паша и двинулся к арке.

Длинный извилистый коридор встретил его гробовой тишиной и едва слышимым шумом работающей системы климат-контроля. Все остальное, от камер до сканирующих ботов, оставалось незаметным для человеческого глаза. Даже вибрационные датчики, реагирующие на каждый шаг, почти никак себя не проявляли.

Уже на выходе его еще раз проверила охрана. Роботы прошлись металлодетекторами, а визуальный и физический осмотр доверили двум молодым людям. Свои смарт-часы, как и рабочий ультрапланшет, Паша оставил в специальной камере.

Благо, что ключ-карта от нее забиралась посетителем, и никто без его ведома не сумел бы ее открыть. Компьютер бы сразу оповестил.

— На встречу двадцать минут. Старайтесь близко не подходить к решеткам, — сухо выдал стандартную инструкцию охранник, после чего коснулся ладонью электронного замка.

Послышался щелчок, потом звонок. Противный звук резанул по ушам, Паша невольно поморщился и потер мочку, затем шагнул в открытую дверь. Она закрылась с грохотом за его спиной.

Впереди ждала светлая комната с единственным стулом.

Вадим не удивился приходу необычайного гостя. Наоборот, самодовольно улыбнулся, когда тот прошел вперед. Проследил за ним пристальным взглядом, затем отложил книгу. Настоящую. Бумажную.

Склонив голову к плечу, Паша прочел название. «Преступление и наказание» — как банально.

— Как дела? — дружелюбно поинтересовался он, схватившись за спинку стула и пододвигая его ближе к силовой решетке. — Ночами хорошо спится?

— Не жалуюсь, — улыбнулся в ответ Вадим. — А у вас? Как там Антон? В Таиланде нравится?

Вопрос с явным подвохом, но Паша остался невозмутим. Хотя при упоминании младшего сына внутри все напряглось, ярость прокатилась по венам. Пару десятков лет назад он бы разорвал тощую сволочь на части, посмей тот приблизиться к его ребенку с дурными намерениями. Сейчас же просто сел, одернул пиджак и закинул ногу на ногу.

— Тоже не жалуется, — ответил в тон Вадиму. — Девочки, пляжи, солнце. Чего ему расстраиваться? Не он же в камере белого света не видит, — Паша с намеком кивнул на узкую койку.

— Ну, как посмотреть. Моя хотя бы имеет отдельный душ и кормят здесь неплохо, — усмехнулся тот, затем зло прищурился. — В отличие от африканской.

— Долго, что ли, исправить ситуацию? Ты только скажи, я перевод обеспечу, — сладко причмокнул губами Паша. — Поедешь в Гану как миленький. Нищета, грязь, болезни. Хочешь?

— Себя лучше свозите туда, — выплюнул Вадим с ненавистью и подошел вплотную к силовым решеткам.

Дотронуться, правда, не решился. Знал, что они больно ударят по пальцам, потому держал дистанцию. Только бессильно злился, поскольку не мог дотянуться до противника, и сверкал воспаленными глазищами.

Еще яростно дышал. Его хилая грудь под тюремной робой поднималась и опускалась от рваного дыхания. Но в то же время Вадим смотрел с неким страхом. Где-то в глубине расширившихся зрачков эта сволочь боялась. Да так, что Паша с расстояния в несколько метров ощутил вибрации его внутреннего ужаса.

Зловещая ухмылка растянула губы. Теперь ему стало по-настоящему весело.

— Чего радуетесь? Тому, что ваша дочь скоро окажется в тюрьме?

А вот Настю упоминать не стоило.

— О, дорогой мой, поверь, — Паша сцепил пальцы в замок и положил их перед собой, — никто никуда не сядет. Знаешь почему?

— Почему же? — с вызовом спросил Вадим.

— Потому что я и эту проблему решу. Даже не сомневайся. А вот выйдешь ли ты отсюда живым — это уже другой вопрос. Как я понимаю, ты названивал и плакался моему сыну неспроста? Как считаешь, сколько понадобится времени людям Донского, чтобы до тебя добраться? И насколько проще им будет, если ты выйдешь после повторного суда на свободу?