Юлия Колесникова - Первый холодный день Страница 36

   Звонок прозвенел как раз вовремя, до того, как я решила подойти к нему. Мне нужно было еще немного времени для себя. Рэнд был ураганом, который несся определенно к своей цели, и я, которая всегда дважды, а то и трижды думала перед тем, чтобы что-то сделать, не могла до конца его понять. Я ему понравилась, и все, чем не причина начать со мной встречаться! Для него ведь все просто! Наверное, меня немного задевало то, что нас свел случай, и что я понравилась ему по ходу дела, а не то, что он до этого спал и видел меня в своих снах! В тоже время думать так не просто наивно, а ужасно глупо!

   Закрыв свой шкафчик я кинула последний взгляд на Рэнда, только его уже там не было. В это время ко мне подошла Селин с намерением утащить в класс, и здесь я не стала сопротивляться. На этом уроке, она намерено оттеснила одну из сестер Клеменс, чтобы сесть со мной - как раз должны были показывать фильм Анна Каренина, и мы могли садиться так, как нам это угодно. Селин было угодно сесть со мной. Не смотря на то, что я считала ее другом, в школе мы ни на одном уроке не сидели вместе, и теперь ее рвение меня удивляло. Да, я готова была себе признаться в том, что мы друзья, которые редко бывали таковыми. Возможно, в этом была моя вина, всякий раз, когда Селин меня куда-то приглашала, я отмораживалась. Иное дело было с Кевином.

   Фильм был нудным, и честно говоря, книга тоже - ну не любила я слишком уж классику, хоть убей. Впрочем, современные книги, меня иногда так же бросали в ужас - как "Секс в большом городе", я так и не смогла продвинуться дальше первых 10 странниц, там пессимизма в смысле отношений было слишком много, даже для меня. Или особенно для меня, как еще подростка! Закинув книгу, я ее отдала маме, странно, но она нашла там для себя какое-то утешение. Может лет через 20 я тоже смогу найти его, прочитав книгу вновь и уже до конца.

   Например, теперь я читала Ремарка - моя мама ужаснулась, узнав об этом.

   - Война, - сказала она, - это чтиво не для тебя!

   Я рассмеялась, и за что чуть не была наказана. А мама так и не поняла, что в нашем доме постоянная война. Хотя да, книга оказалась тяжелая, даже слишком, даже для меня. Тонкий юмор Роберта, в котором на самом деле проявлялись все его "приключения", во спасения себя самого - это было жестко. Но я выписывала себе те фразы, которые мне понравились. Например, как эта: "У человеческого воображения плохо со счетом. Собственно, оно считает только до одного. То есть до себя самого". Как мрачно и красиво, и в то же время как правдиво.

   Я двигалась после урока литературы в сторону математического, и делала это без особого энтузиазма - домашнее задания я не сделала, да и вообще математика, никогда не была моей сильной стороной. Я бы сказала, она была моей НИКАКОЙ стороной. Учитель же называл меня проще - тупа как пробка! Конечно, по гуманитарным предметам я училась хорошо, но вот с точными науками была одна сплошная беда - мама не могла понять, от кого это у меня - отец был туповат, но математику знал. Она-то вообще могла поступать в математический и т.д. и т.п. А я вот как-то не унаследовала - единственное, что я могла сказать в свое оправдание это то, что учитель меня не любил. Однажды оставив меня после урока, мистер Римен спросил меня, почему я такая угрюмая на его уроках, я ему ответила, - потому что зачастую они проходят в среду. Мистер Римен подумал, что я ему хамлю, я же не хотела объяснять что это означает, с того времени, он считает что я разбалованный ребенок, которому дома многое спускают. Чаще всего он занижает мне оценки, объясняя это тем, что хочет добиться от меня стремлению к результатам. Пока что добился он лишь одного - кроме Карен на свете появился еще один человек, которого я люто ненавидела - он! Знал бы он как это не лестно!

   Перемена - это оживленной базар, когда все куда-то лезут, с желанием что-то найти. Чаще всего основной товар - это новые сплетни. Кто с кем, где и когда, и по какой причине Норма Флирт, разошлась в пятый раз с Гарри Нетли. Идя по коридору, я обрывочно слушала эти новости, и вскоре я начала понимать, что улавливаю свое имя, которое было связано с именем Рэнда. И это пока что нас не застали с поличным целующимися, тогда сплетни рассказывались бы громче, и их было бы побольше. Но я думаю, что о нас шептались бы не долго. Другое дело, если бы Рэнд выбрал одну из сестер Клеменс! Хотя мне было даже смешно о таком подумать... и больно. Представить себе то, что Рэнд может улыбаться кому-то еще, подтрунивать, так как надо мной, а потом нежно притягивать, и уже вовсе без улыбки целовать, я просто не могла. Такое представление в сознании дергало мой желудок, куда-то вверх превращая все съеденное в отраву.

   Неожиданно кто-то дернул меня за локон, но не больно, а просто так, чтобы выказать свое присутствие, и на долю мгновения я увидела возле себя Рэнда, и ужасно обрадовалась ему, что едва не бросилась на шею. Но он повернул в класс музыки, и миг моей шальной радости был утерян, чему я обрадовалась. Не хотелось, чтобы школа говорила о том, что я вешаюсь ему на шею. Как любит говорить психолог - как любой подросток я слишком самолюбива, чтобы принимать смех или критику других! Знала бы она как я начала привыкать к смеху в свой адрес, да и критике тоже, но ведь это был Рэнд. У остальных таких привилегий не было.

   На уроке математики я даже не стала притворяться, что мне интересна новая тема, а просто глядела на часы, желая, чтобы урок поскорее закончился. Мистер Римен как всегда это отметил, и как всегда не забыл упомянуть при всем классе, о моей особой любознательности к часам и времени. Я терпеливо снесла эту шутку, как и многие другие раньше, и конечно же учитель не стал продолжать шутить дальше в мой адрес. За что спасибо, так это за малое количество оскорблений. Они даже не были обидными, а зачастую действительно будили во мне желание доказать ему что я не так уж тупа. Такое рвение часто заканчивалось четверкой, а не тройкой. Когда-то мне за это давали доллар, теперь же мама обещала, что если я неплохо закончу это полугодие, то мне купят телефон. Я знала, что она, скорее всего так не сделает, так как она не очень хотела, чтобы я говорила с отцом без ее участия. Впрочем, теперь ей на счет этого не стоит беспокоиться. Как странно, но за всеми мутками с Рэндом, я почти забыла о том, что произошло. Я даже нормально себя чувствовала, когда вспоминала отца. Да. Я была по-прежнему на него зла. Такие обиды не стираются просто так, зато я поняла, что в мире есть вещи важнее разборок родителей. И что я могу быть свободной от того, кого отец выберет - меня ли, Карен. Странно понимать, что помимо родителей у меня может быть еще какая-то жизнь. Я слишком погрузла в их развод, и кажись, я одна продолжала жить их проблемами - ведь даже мама, наконец, смирилась.